Дикарь (ЛП) - Сойер Беннетт

Может и в нашем племени это просто волосы…

Я стою еще пару минут, пытаясь решить, что же мне делать. В конце концов, я думаю о Парайле и о том, чему он меня учил, когда я был маленьким мальчиком, когда один из старейшин племени умирал.

По обычаю, на тело наносили символы, которые обозначили, что человек направляется в последнее свое путешествие в этой жизни. Венок из сплетенных бамбуковых листьев помещали над его головой, вкладывали ему в руки цветок дикой орхидеи. Так его помещали лежать в центре погребального костра, и затем его тело сжигали, пока не сгорало все, кроме костей.

Когда угли остывали достаточно, чтобы к ним можно было прикасаться, женщины просеивали золу и собирали кости, которые оставались после сожжения. Затем, их перетирали в каменной ступке, пока они не превратятся в пыль. Добавляли молоко, смешанное с растолченным бананом, и завершался ритуал погребения тем, что каждый человек в племени делал по глотку этого напитка, пока он не заканчивался.

— Почему мы пьем напиток, сделанный из костей умершего? — спросил я Парайлу, когда мне передали сосуд с напитком.

Положа мягко руку мне на плечо, он проговорил:

— Ты знаешь, что дает начало новой жизни, это когда женщина и мужчина ложатся вместе, правильно Кордейро? (прим. Сынок)

Я кивнул, потому что понимал это. Это было одним из первых вещей, которые рассказал мне Парайла, после того как я впервые увидел, как соединяются мужчина и женщина.

— Смотри, этим действием мы возвращаем душу умершего к жизни. Мы употребляем напиток из костей, чтобы сделать его частью нас. Затем, когда зарождается новая жизнь, часть умершей души человека возвращается, и его дух навсегда остается с племенем. Он с нами, жизнь не прерывает своего круга. Ты всегда будешь возвращаться в том или ином обличии. Все возвращается, в конце концов, на свои места.

Пока я смотрел, как парикмахер берет кисточку и аккуратно смахивает остатки волос с его шеи, я думал над тем, чему меня учил Парайла. Все, в конце концов, возвращается на свои места.

Я не стал раздумывать больше ни минуты. Войдя, я спросил, во сколько мне обойдется стрижка и затем отдал нужную сумму.

Когда он развернул меня в кресле, и я увидел себя в зеркале, я ждал, что печаль и сожаление настигнет меня из-за того, что я обстриг свои волосы, потому что именно они обозначали меня, как карайца. Но сожаления не было. Я смотрел на себя с интересом, ничего, что было немного коротковато по бокам, зато он оставил немного длиннее спереди. Мои волосы были волнистыми и без длинных локонов, которые спускались бы по плечам, вытягивая их, они закручивались на концах по-разному, десятками способов. С этой прической я выглядел моложе, я так думал, и, в общем, я был доволен.

Стоя снаружи около парикмахерской, я смотрю налево и направо, пытаясь решить, что мне делать дальше. Нет сомнений, что Мойра уже проснулась, но я все еще не был готов встретиться с ней. Я не знал, на каком этапе сейчас находятся наши отношения, и я определенно не был готов выяснять это прямо сейчас.

Поэтому я разворачиваюсь и иду в противоположном направлении.

Мне необходимо больше времени, чтобы подумать.

Внезапно, я понимаю, что потерялся.

Как, черт возьми, это случилось?

Я ориентировался по Амазонке большую часть моей жизни, прорубая дорожки моим мачете и исследуя неизведанные места. И всегда находил дорогу обратно.

Но после прогулки в пригороде Эванстона штата Иллинойс, черт, если бы я только мог представить, где я нахожусь.

Повернув на новую улицу, я надеюсь увидеть что-то знакомое, но абсолютно ничего, новые достопримечательности и новые звуки. Я прохожу еще пару кварталов, пока не выхожу на новую улицу, на которой находятся всевозможные маленькие магазинчики и кафе. Маленькая закусочная, Антикварный магазин — даже и не представляю, что это может означать, и слесарная мастерская. Так же не представляю, что это может значить.

Ниже по улице находится маленькая парковка, там я вижу две полицейских машины, припаркованные рядом друг с другом и смотрящие в противоположные стороны. Имея представления, что это они, я направляюсь к ним. И тут меня настигает внезапное и точное воспоминание о том, как офицер полиции приходил к нам в школу, когда я был маленький. Я точно не помню, зачем именно он приходил туда, но он общался и вел диалог с нашим классом, и я отчетливо запомнил, что он занимал положение, связанное с властью и защитой. Я понимаю, что они мой лучший вариантом выяснить, как добраться до дома Мойры.

Когда я подхожу к машинам, я вижу, что стекла опущены, и они переговариваются друг с другом. Их взгляды перемещаются на меня, и один из офицеров улыбается мне.

— Могу я вам помочь?

Почесав голову, потому что это неудобно и стыдно спрашивать, я отвечаю ему:

— Да… Я вроде как потерялся и не могу найти дорогу к дому моего друга.

Офицер приподнимает бровь.

— Впервые тут?

— Можно и так сказать, — отвечаю я.

— Скажите нам адрес, и мы укажем вам верное направление?

Адрес? О, черт!

— Ммм… если честно. Я не знаю адреса. Это белый дом с черными ставнями.

Я вижу, как беспокойство появляется на лице полицейского, он открывает дверь и выходит из машины.

— Ты не знаешь адреса? — спрашивает он скептически. — И ты говоришь, это дом твоего друга?

Я улыбаюсь самой дружелюбной улыбкой.

— Хорошо, я знаю, это звучит немного странно… Я вообще-то жил в Бразилии последние восемнадцать лет, и женщина, у которой я сейчас нахожусь, была нанята, чтобы доставить меня на родину в Штаты и помочь мне адаптироваться к новой незнакомой для меня культуре. Я живу в ее доме.

По-видимому, и после моего объяснения дела обстоять лучше не стали, потому что я вижу, как увеличилось недоверие полицейского после того, как он услышал мой рассказ. Сейчас уже другой офицер выходит из своей машины и аккуратно закрывает дверь, находясь лицом ко мне. У меня появляется ощущение, что в любой момент они могут достать пушки или сделать что-то еще, что заставляет меня нервничать. Может это и не такая хорошая идея, но я делаю шаг назад.

— Тебе нужно помочь адаптироваться, в чем? Твой английский достаточно хорош, как по мне, — говорит полицейский.

Я делаю глубокий вдох и затем выдыхаю, пытаясь восстановить дыхание.

— Вообще, я жил на протяжении долгого времени в Амазонке с местным племенем. Это впервые, когда я вернулся в современный мир. Женщина антрополог из северо-восточного университета была нанята моим крестным отцом, чтобы «спасти» и привезти меня обратно в Штаты.