Книга Ветра и Крови (СИ) - Котов Сергей

— Медицина, по сути, — ответил Макс, — она обещала мед помощь. В любой ситуации. Мы не будем мучится от зубной боли или рисковать умереть от банального аппендицита.

— Щедро, — кивнул я.

— Долголетие, — продолжал Макс, — она прямо сказала, что обладает возможностью сделать нас бессмертными биологически. Но также честно она признала, что не пойдёт на это. Знаешь, ей даже не надо было приводить аргументы. Думаю, она понимала, что я и сам смогу назвать сходу дюжину причин… — он вздохнул и посмотрел на море; последние кровавые отблески заката расцветили его лицо боевой раскраской, — но лет двести пятьдесят — триста она гарантировала.

— Очень щедро, — повторил я.

— Согласен, — Макс кивнул, — а ещё мы не сможем иметь детей. И это тоже было одной из условий сделки.

Я повернулся к нему.

— Не знал? — усмехнулся Макс, — деликатно с её стороны. Но с этим я тоже согласен. Дети способны изменить человека. Даже нас. Иногда в худшую сторону. Поэтому организации, которые мы будем строить, не будут рассчитаны на наследование власти. Они должны быть сильнее этого. И преемников мы будем отбирать не по принципам родства. Гайя уверена, это даст возможность нам построить что-то действительно прочное.

— Я надеюсь у вас получится, — искренне сказал я.

— Я тоже. Теперь это цель будущей долгой жизни, — кивнул Макс.

— Я оставлю все тюрвинги, включая негатор, — сказал я, — кроме тюрвинга пространства. Он прорастает сквозь ненадлежащего хозяина. Процесс можно остановить, если включить негатор. Но стоит отключить блокирующее поле, и он возобновляется. Это не разовая защита, как в случае с мечом. Поэтому для вас этот артефакт бесполезен.

— Щедро! — Макс явно не ожидал такого поворота.

— Гайя меня убедила. Для вас и ваших организаций тюрвинги будут очень полезны. Если ими пользоваться с умом. А я уверен, что ты сам и твои преемники этому научатся.

Помолчали.

— Знаешь, а я ведь не благодарил тебя по-настоящему, — сказал Макс, когда на небе высыпали первые звёзды.

— Тебе следует Гайю благодарить, — заметил я.

— Да не за это, — Макс махнул рукой. — Это всё-таки не благотворительность с её стороны. Нормальная коммерческая сделка. Я про то, что не бросил нас там… хотя по всем понятиям мог и должен был.

— Пожалуйста, — ответил я.

— Скажи, почему ты это сделал? — Макс посмотрел мне в глаза; в них блестели отсветы факелов и костров на площадке, где продолжался пир.

Я спокойно ответил на взгляд.

— Ты же достаточно пожил, чтобы понимать: такие поступки совершаются не для кого-то, да?

Макс кивнул.

— К тому моменту, как мы с Каем догнали вас во времени, я пережил достаточно, чтобы представить себя с обоих сторон оптического прицела. Понимаешь?

Макс кивнул, потом протянул мне руку. Я крепко пожал сухую сильную ладонь. Потом он неожиданно притянул меня к себе и обнял. Я ответил на его объятия.

— Спасибо, — сказал он.

— Пожалуйста, — ответил я, — и мы всё-таки не совсем окончательно прощаемся. Если в ближайшие двести-триста лет что-то произойдёт…

— Гриша, я не люблю такое, — Макс перебил меня, — ничего не произойдёт. Ты это знаешь, и я это знаю. Но свою работу я выполню как следует.

Я снова посмотрел ему в глаза. Потому кивнул, повернулся и пошёл туда, где горели костры и вкусно пахло мясом.

Часть III

Осознание

374 года до Перехода

Он жил среди пленных фаэтонцев три года. Их специально изолировали от всего мира на отдалённом острове. Он сказал, что неосторожно поделился мнением о совершенстве и эффективности политической системы Фаэтона. За это его наказали.

Ему не верили. Первый год совместной жизни он терпел лишения. Но раз за разом он демонстрировал смирение и волю к жизни. Проявлял уважение к традициям. И, в конце концов, оказался близок духовно людям другой планеты.

Его заключение кончилось, когда он понял, что полюбил тех, с кем делил кровь и стол. И они его. Его посвятили в гражданские мистерии, первого среди чужаков. Он выведал все детали сокровенного ритуала, которые не удавалось добыть ни хитростью, ни пытками, ни химией.

Следующей ночью он сорвал печать с медальона. Прибыл отряд зачистки и эвакуации. Он не мог сдержать эмоций, когда отряд работал. Но сдерживать слёзы не было никакого смысла. Он плакал и катался от боли, ведь он добровольно дал отрезать то, что приросло накрепко.

Перелёт был тяжелым. Одиночная капсула-невидимка обладала минимумом систем жизнеобеспечения. Важно было сохранить жизнь десантника. О комфорте никто не думал.

На поверхность он добрался едва живым. Но высадка прошла по плану: в безлюдной местности, отдалённой от крупных городов. Там, где жили отшельники-охотники, которые выходили его. Он присоединился к ним и ещё два года жил примитивной жизнью.

Раз в три года даже самые отдалённые племена отправляли делегатов в Единую Столицу для церемонии Подтверждения Лояльности. Его авторитет в племени стал таким большим, что единогласно делегатом выбрали его.

Его выступление было таким ярким, что он вошёл в Центральное Правительство.

Он стал большим фаэтонцем, чем сами фаэтонцы. Он продвигал идеи их общества так рьяно, что довёл их до абсурда.

Экономические проблемы, жёсткое подавление инакомыслия привели к тому, что очередная война с Марсом случилась на поколение раньше, чем могла бы.

Но главное, к моменту её начала экономическая мощь Фаэтона настолько снизилась, что эту войну Марс выиграл.

Он ушёл, считая, что достиг своей цели непобеждённым и не раскрытым.

И это было так.

Потому что, как и всякий военный он был орудием.

И это политики предопределили возникновение врага, который стал непримиримым из-за своих страданий, и смог возродиться после того, как он ушёл.

Потому что заменить его было некем.

Глава 1

Он был невероятно быстрым. Я знал это, потому что уже сталкивался с такими же, как он. Очень давно, в Звёздном Городке.

Только теперь у меня не было тюрвинга, замедляющего время. Поэтому приходилось полагаться только на режим.

Но скорости всё равно катастрофически не хватало.

Он легко менял направления, даже в воздухе, точно вовсе не имел массы. Впрочем, это не удивительно: телосложение и пустотелые птичьи кости давали ему такое преимущество.

Я до сих пор не отстал только потому, что мог предвидеть, просчитывать его решения. Он был очень логичен. Надо сделать зарубку на будущее: видимо, его раса очень уж привязана к логическому поведению, даже в самых критических ситуациях. Никакой паники, только холодный расчёт. Слишком холодный; одна фальшивая нотка, одно неправильное решение — и он мог ускользнуть от моего встроенного компьютера.

У меня был ещё одно преимущество.

Кай сидел в засаде. Это был наш план Б.

Я был уверен, что мы никогда его не задействуем. Всё выглядело просто и логично. Но нет: несостоявшийся пленник проявил невероятную прыть и буквально вылетел сквозь узкий, почти вертикальный лаз в пещере, где мы назначили встречу.

Влажные тропические заросли чем-то напомнили мне Венеру. Но тут, к счастью, не было настолько опасных тварей.

Одно ловкое движение — Кай зафиксировал сеть.

Пленник отчаянно бился несколько секунд, выпустив острые когти, прорвавшие материал, имитирующий человеческую кисть. Но сеть была прочнее. Спасибо Гайе, её творение работало лучше всяких углеродных полимеров.

Кай затянул сеть так, чтобы пленник не мог шелохнуться, и притянул к себе.

— Средства связи, — сказал я, — засёк?

— Ага, — кивнул напарник, — в правом рукаве что-то вроде миниатюрного передатчика.

— И в косичке, — добавил я, — она фальшивая. Можно просто выдрать.

Пленник больше не бился. Только пристально наблюдал за нашими манипуляциями. Он моргнул пару раз третьим веком, после чего слетела имитация человеческого глаза.