Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Kira Bullet

— Дружба? — хором спросили Мирославу улыбающиеся парни, и она закатила глаза, а затем показательно сделала жест «рука-лицо». Девочка обняла их обоих одновременно, но тут Астра, резко выбежавшая из толпы, схватила Третьякова за руку.

— Мне нужен напарник для ручейка, отказы не принимаются! — и Ваня, улыбнувшись, махнул им на прощание, убегая с не в меру активной Кузнецовой. Толпа зевак постепенно рассосалась, и Мирослава повернулась к Яромиру. Он протянул ей честно добытый платок.

— Он твой, считай это трофеем и белым флагом нашей размолвки, — улыбнулась девочка, и внутри потеплело, когда улыбнулся и друг. Но все же небольшая недосказанность ее гложила.

— Я не лучший ведьмаг, с которым можно дружить, Мира, — качнул он головой. — Я обязательно все тебе расскажу, но… Не готов пока… Ты не готова. И вот это… — он обвел рукой пространство, — … все, что ты здесь видела, ни к чему тебя не обязывает. Третьяков мой старый знакомый… Наше общество старомодно, я это ненавижу всем сердцем… В общем, просто выяснили для себя кое-что, не подумай чего лишнего…

— Да и слава Яриле, — у девочки вырвался нервный смешок. — Не готова я на четырнадцатом году жизни мужа себе присматривать. Хотя я читала, что заключение ранних брачных договоров между некоторыми семьями вообще в норме и не порицаются ведьмаговскими властями.

— Совершеннолетие в нашем мире наступает в шестнадцать. Хочешь — заканчивай среднюю школу и иди занимайся делом семьи или иди в отшельники, путешествуй, познавай магию в диких условиях. Поэтому к шестнадцати многие уже помолвлены, — пожал он плечами. Для него, как для ведьмага, что родился и вырос в Магической народной империи, это не вызывало удивления. Но это не означало, что ему хотелось стать частью подобной традиции.

— Это дикость, у простых людей в шестнадцать можно выйти замуж, только если заберем… — Мирослава осеклась и тут же ярко покраснела. Тема их разговора зашла слишком далеко.

Яромир не обратил внимания на неловкость подруги, ибо опять же понятие девственности в империи воспринималось по большей части, как магический атрибут и помощник во многих обрядах, а не как нечто постыдное. Парень обхватил подругу за плечи и чуть потряс, привлекая к себе внимание.

— Давай с тобой договоримся вот о чем, — он смотрел прямо в ее яркие глаза. — С этого дня никаких обид и недомолвок. Кроме тех, которые касаются моего здоровья. Я болен и ничего с этим не поделаешь. Я тебе чуть позже все расскажу, хорошо?

Девочка ошарашено кивнула.

— Я всегда буду рядом, а когда ты встретишь кого-то и вы начнете встречаться, то я буду как старший брат тебя оберегать, либо же исчезну, если ты того пожелаешь, согласна?

Мирослава кивнула во второй раз, хотя все сказанное Яромиром ее удивляло. Зачем вообще это сейчас обсуждать? И какие еще парни, господи, о чем он вообще говорит…

— Поэтому предлагаю быть открытыми друг с другом. Все, чтобы не случилось, мы можем спокойно обсудить и придумать решение проблемы. Я младший сын в моей семье, у меня два старших брата, они уже давно закончили Ведоград, а я всегда хотел сестру. Ты хоть и не пай-девочка…

Подруга легонько пихнула его в плечо.

— Эй, — улыбнулся Яромир. — Вот, я об этом и говорю, ты мне как сестра, которая и мне еще может щей прописать, но все-таки девочка.

— Могу. Я в семье вообще одна у родителей, поэтому против брата ничего не имею, — сказала Мирослава и обняла друга, но тут же расцепила руки, ощутив его мокрую спину. — Даже такого нечистоплотного, — она посмотрела на рукава своей некогда белой рубахи, которые стали грязно-зелеными из-за рубахи парня, ранее валявшегося на земле.

— Так значит, да?!

Парень схватил девчушку и обтер руки об ее предплечья.

— Дурак! — вырываясь, взвизгнула Мирослава, не представляя, как это отстирывать.

ᛣᛉ

Отсмеявшись и выплеснув все скопившиеся за эту неделю отрицательные эмоции, друзья пошли в сторону ярмарки. Набрав себе разных кушаний на поднос, они сели за деревянный стол, с удовольствием уплетая горячую солянку с сосисками, гречку со шкварками и запивая все это имбирным чаем вприкуску с вишневым пирогом.

Жуя сладкий пирог и разглядывая толпу, Мирослава увидела Ягу. Она стояла в сторонке и нервно (как показалось яриловке) оглядывалась. Выглядела она при этом, как молодая девушка. Яромир, поймав направление взгляда и найдя объект внимания одногруппницы, напрягся.

— Сегодня все учителя здесь? — спросила девочка, отпивая чай из кружки и не сводя глаз с преподавателя.

— Наверное, а что?

— Не знаю, просто… — она и сама не знала, что было не так. Или это чувство неприязни к этой женщине так на нее действует?

— Куда это она? — спросил Полоцкий, наблюдая, как Ягишна Виевна короткими шажками направляется к лесу. В центре гуляний все собирались поджигать чучело соломенной птицы и делать подношения предкам, поэтому сосредоточение гуляющих было там. — В… туалет? — сам спросил, сам предположил, молодец.

— Кабинки с биотуалетами находятся не там, — ответила Мирослава и резко подскочила. — Пошли, посмотрим.

— С ума сошла?! А если она по личным делам, там, ну или еще куда… — спорил парень, но все же шел следом. Дал обещание всегда помогать — имей мужество его выполнять.

— Да ладно! Проверим, что ничего противозаконного, и уйдем с чистой совестью.

Они шли по узкой тропинке, которая, чем дальше они углублялись в заросли, все хуже освещалась. Платок, который все же нацепил на подмерзшую девочку Яромир, теперь цеплялся за ветки кустарников, там и тут приходилось его отдирать. Ферязь она оставила на лавке у ярмарки, о чем сейчас очень жалела, так как рубашка уже была вся в колючках, а также и температура воздуха с заходом солнца значительно понизилась.

Спустя некоторое время, когда силуэт бабки стал скрываться в темноте, ребята пробирались практически на ощупь. Тропинка была утоптана, а слева и справа сразу росли кусты.

Так и шли.

— Мира, что мы делаем? — зашептал парень, когда уже не видно стало ни зги.

— Если честно, я и сама уже не знаю, — ответила Мирослава, но где-то впереди послышался хруст ломающегося дерева. Девочка остановилась, а Яромир потащил ее подальше от тропинки в чащу, чтобы можно было спрятаться. Шум продолжался, а затем послышались голоса. Один точно принадлежал Яге, в ее старческом обличии.

Второй, более низкий и грубый, какой-то гортанный, было очень сложно расслышать. Ребята затаились и прикрыли рты ладошками, чтобы можно было хоть что-то услышать, не мешая себе громким дыханием.

— Прекрати все крушить! — раздался тихий голос Ягишны. Снова какое-то шевеление, будто кто-то прорубал себе путь, расчищая дорогу огромным серпом.

Мирослава посмотрела туда, где находилось лицо Яромира. Парень тоже был напряжен. Второй говоривший имел странный акцент, либо же говорил на незнакомом языке или наречии. Но распознать слова было невозможно.

— Цыц! — заткнула бабуся своего собеседника. — Бестолочь бесстыжая! Обещания я выполняю, тебе их и давала! Но сроков мы не обговаривали! Как ты себе это представляешь?! Да меня же при первой возможности метлой поганой отсюда погонят, а ты без меня здесь точно сдохнешь! — шипела Яга.

Послышался скрип дерева, который Мирослава вообще не могла приписать ни одному явлению. Кто-то терся о стволы деревьев? Или стволом какой-нибудь несчастной березки себе в зубах ковырялся?

— Твою за ногу! Как я приведу?! Давай распугаем всех мелких идиотов, да нас все учителя дежурные сразу и прикокошат! — гневалась Яга. — Сиди и не высовывайся, я сказала, а иначе я свою голову под топор из-за тебя подкладывать не буду!

Голоса стихли, послышался еще какой-то шум раздвигаемой в стороны чащи. Собеседник Яги уходил в пущу, а где же бабка?

Ребята сидели, притаившись еще пуще прежнего. Спустя пару минут, когда ничего не было ни видно, ни слышно, Мирослава хотела встать, но Яромир быстро пригвоздил ее на место и чуть закрыл собой. На нем был темно-синий ферязь, отлично сливающийся с общей темнотой, а белое одеяние девочки могло и в ночной мгле их выдать.