Меланхолия Харухи Судзумии (Перевод с японского) - Нагару Танигава

В такой зной даже Харухи не проявляла ни малейшего энтузиазма и лежала грудью на парте, с тоской глядя на горную гряду за окном.

— Кён, мне жарко!

Да? Мне тоже.

— Помаши на меня!

— Чем других обмахивать, я лучше на себя помашу. Не буду я на тебя с самого утра дополнительные силы тратить.

Состояние безвольной Харухи не сильно отличалось от того, каким оно было во время вчерашнего разговора.

— Во что еще можно одеть Микуру-тян?

Так, зайчик и горничная уже в прошлом, следующий… минутку, что, еще один?

— Кошачьи ушки? Медсестра? Или королевой ее нарядить?

В моем воображении мелькала Асахина, один за одним меняющая костюмы. Я представил ее миниатюрную фигурку, личико, стыдливо заливающееся румянцем, и почувствовал головокружение. Какая же она милая!

Харухи, насупив брови, хмуро смотрела на мои мучения, а затем легким движением отбросила свои волосы назад.

— Тупой у тебя вид, — заключила она.

Ты же сама об этом разговор завела! Но, наверное, она права, так что нет смысла спорить.

— Ну и скукотища! — обмахивая грудь тетрадкой, сказала она и скривила губы унылой дугой, прямо как какой-нибудь персонаж манги.

Жарящее подобно грилю солнце превратило полуденный урок физкультуры в настоящий ад. Когда он закончился, мы, ругая на чем свет стоит идиота Окабе, устроившего нам двухчасовой марафон, стянули в классе 10-Е спортивную форму, превратившуюся в мокрые тряпки, переоделись и отправились обратно в нашу аудиторию.

Завершившие урок раньше нас девчонки уже закончили переодеваться, но несколько человек, которым потом надо было уходить в спортивные секции, так и остались в физкультурной форме. Среди них почему-то была и Харухи, ни к каким спортивным кружкам отношения не имеющая.

— Жарко же.

Да уж, действительно причина.

— Да ладно! Все равно когда в комнату кружка идти, снова переодеваться! Я эту неделю дежурная, а так двигаться легче.

Харухи, подперев рукой щеку, смотрела на проплывающие за окном дождевые тучи.

— А это логично…

Асахина нарядится в спортивную форму? Это даже переодеванием сложно назвать, но может, хоть раз на школьницу будет похожа.

— Что у тебя там за бредовые идеи? — высказала потрясающе точную догадку Харухи, будто только взглянув на меня, разом прочитала мои мысли.

— Пока я не появлюсь в нашей комнате, запрещаю тебе делать что-либо сомнительное с Микуру-тян!

Значит, когда ты появишься, можно будет? Я оставил эту мысль при себе и поднял руки, как преступник из вестерна, которому шериф ткнул в лицо дуло пистолета.

Как обычно, я сначала постучался и дождался ответа, прежде чем войти. Горничная, куколкой сидевшая на стуле, поприветствовала меня сияющей улыбкой, как подсолнух, повернутый к солнцу. Как же стало легко!

Нагато, листая страницы, сидела у угла стола. Ни дать, ни взять, цветущая весной камелия. Бррр… что это за аналогии у меня на уме, а?

— Я сделаю чай.

Поправив чепчик на голове, Асахина, шаркая тапочками, поспешила к захламленному столу и аккуратно насыпала в заварочный чайник чайные листья.

Я, плюхнувшись на командирский стул, с удовольствием наблюдал за возней Асахины. Тут меня и осенило.

Я тут же включил компьютер и стал дожидаться загрузки. Как только курсор в виде песочных часов исчез, я нашел свой зашифрованный файл «MIKURU» и набрал пароль. Как и ожидалось, на новейшем компьютере все просто летало, и в ту же секунду передо мной была полная фотосессия Асахины в костюме горничной.

Убедившись краем глаза, что Асахина все еще занята чаем, я увеличил одно из изображений.

Такая поза грациозной пантеры могла получиться только посредством вмешательства Харухи. Через вырез взгляду открывался прекрасный вид на пышное взгорье груди Асахины. На левом холме находилось маленькое черное пятнышко. Я увеличил изображение еще на порядок. Картинка получилась слегка размытой, но ясно была видна родинка в форме звездочки.

— Действительно, вот же она.

— Что там такое?

Прежде чем Асахина поставила чай на стол, я закрыл картинку. В таких вещах оплошность недопустима. Асахина сбоку заглянула в монитор. Видишь, ничего нет.

— Ой, что это? Что это за папочка «MIKURU»?

Черт! Проклятая невнимательность!

— Почему папка называется моим именем? А что внутри? Дай мне посмотреть, а! Дай посмотреть!

— Э, что внутри? Что? По-моему, там ничего нет. А, точно, там совсем нет ничего. Пусто.

— Обманщик!

Асахина, весело улыбнувшись, потянулась к мышке, пытаясь сзади поймать мою правую руку. Ну уж нет! Асахина нежно прильнула к моей спине всем телом и прижала голову мне к плечу.

— Асахина-сан, полегче, пожалуйста…

— Да ладно, дай посмотреть!

Асахина, положив левую руку мне на плечо, и пытаясь дотянуться правой до мышки, теперь целиком висела на моей спине. Я терпел поражение.

Ее веселый смех эхом отдавался у меня в ушах. Весь во власти блаженства, я отпустил мышку и в этот момент…

— Что это вы тут делаете?

Нас заморозило на месте ледяным, минус 273 градуса, голосом. У Харухи, стоящей в физкультурной форме с портфелем на плече, было такое выражение лица, как если бы она застукала своего папу за какими-то развратными действиями.

Застывшая Асахина зашевелилась. Неловко поправив юбку, она слезла с моей спины, отступила назад как робот ASIMO с севшими батарейками и села на стул. Ее лицо побледнело, она почти плакала.

Харухи фыркнула, прошагала к столу и уставилась на меня сверху вниз.

— Значит, горничные?

— Ты о чем это?

— Надо переодеться.

Ну так вперед! А я пока попью приготовленный Асахиной чай.

— Я же сказала, надо переодеться!

И что?

— Выметайся!

Меня практически вышвырнули в коридор, дверь захлопнулась прямо перед моим носом.

— Ну что за!..

Даже кружку не успел поставить. Я рукой вытер с рубашки пролитый чай и облокотился на дверь.

Что-то не так. Какое-то отличие от обычного порядка вещей…

— А, точно!

Обычно Харухи, не стесняясь, переодевается прямо в кабинете, а сейчас она выгнала меня из кабинета прочь.

Ну вот. Похоже, настроение поменялось. Ну, или на старости лет о скромности вспомнила. У всех мальчишек класса 10-Д уже вошло в привычку дружно выбегать из аудитории, как только звенит звонок на физкультуру, поэтому никто этого и не заметил. Кстати, привившей эту привычку Асакуры уже и нет.

Я все ждал, поставив кружку на пол коридора и положив ногу на ногу. Шуршания одежды из комнаты уже не доносилось, но и внутрь меня никто не звал. Так я просидел, обняв руками колени, еще десять минут.