Аномалия - Денис Бурмистров

Поезд неумолимо приближался к Городу. С каждым километром Виктору становилось лучше.

После произошедшего он не смог больше оставаться с семьей. Слава богу, что удалось успокоить сестру, даже рассмешить глупыми шутками. Но потом этот долгий разговор на кухне с матерью… Пришлось врать. А что он мог сказать? Что «залипает»? Что подцепил какую-то болезнь в Медузе? Что сходит с ума?

Пустое купе покачивалось в такт сонному перестуку колес. Опустошение и страх превращались в решимость разобраться. Но никуда не делось понимание того, что отныне Куликов стал заложником Города. Инсайдер, больной Медузой.

Истинный зараженный.

В дверь постучались.

– Кто там? – повернулся Куликов.

Дверь приоткрылась, и сквозь щель заглянул мужичок в больших очках.

– Извините великодушно. Я мимо шел, увидел свет. У меня бессонница, возрастное. Не будете любезны составить партейку в шахматы? Если вас не обременит, конечно.

Виктор секунду обдумывал предложение:

– Почему нет? Давайте сыграем.

– Вот и отлично! – обрадовался мужичок, протискиваясь с большой шахматной доской в купе. – Не дадим недугу насладиться победой!

– Точно, – улыбнулся Куликов. – Не дадим.

Глава 17

– Я тебе второй раз говорю, я местный, – Виктор нависал над сидящем на стуле тщедушным солдатиком внутренних войск, который упрямо не хотел открывать турникет.

– Не положено, – еле слышно бубнил солдатик, испуганно держась за висящий на поясе штык-нож. Разговор проходил в дежурке КПП при въезде в Город, в комнате контролера. Куликов вторгся сюда сам, нагло распахнув дверь. Солдатик несколько раз пытался выдворить инсайдера, но Виктор не мог уйти, не выяснив причины отказа в допуске.

– Что не положено? – рявкнул Куликов. – Тебе опять документы показать?

– Вы их уже показывали.

– Так что ты еще от меня хочешь?

– Пропуск. У вас пропуска нет. Новое распоряжение Комитета.

– Старшего позови, – отрезал Виктор, скидывая свою спортивную сумку с вещами на пол.

Солдатик, явно первогодок, ткнул в незаметную кнопку под крышкой стола. Где-то за стеной визгливо прохрипел звонок. Спустя секунду из двери комнаты отдыха появился сонный сержант-азиат в помятой форме. Сразу определив ситуацию, он одернул китель, под которым виднелась тельняшка, спросил:

– Гражданин, в чем проблема?

– Военный, я – ремонтник, – начал Виктор заранее подготовленную байку. – Я из третьей бригады Института. Я ездил на похороны, не был несколько дней. Вернулся, а меня домой не пускают.

Узкие глаза сержанта придирчиво осмотрели багаж «ремонтника», давно не глаженный костюм, остановились на сотовом телефоне, который Виктор держал в руке.

– Пропуск есть? – спросил сержант.

– Был бы, я бы тут не стоял. Какое-то новое положение?

– Да, со вчерашнего дня. Новый начальник Комитета утвердил.

– Что ж, новый начальник – новые законы, – Виктор изо всех сил старался походить на простоватого работягу, через силу добавил в голос ироничного подхалимства перед властью: – Слышь, командир, мне-то теперь как быть?

Сержант перевел взгляд на притихшего солдатика, потом кивнул Виктору:

– Пройдемте. Документы покажете.

Виктор двинулся вслед за ним в комнату отдыха, прикрыл за собой дверь.

В комнате стояли две кровати, на одну из которых сел сержант. В углу валялась старая шинель, служившая тут одеялом.

– Присаживайтесь, – сержант указал на соседнюю койку. – Очень в город надо?

Виктор сел на панцирную кровать, прогнувшуюся под его весом, снова завел свою волынку:

– Я же говорю, я – ремонтник, мне на работу…

– Пятьсот, – перебил его азиат.

– Что пятьсот? – не сразу врубился инсайдер.

– Пять сотен стоит временный пропуск. На работе оформите постоянный.

Порадовавшись, что по крайней мере со взятками на КПП с приходом нового начальника ничего не изменилось, Куликов достал из внутреннего кармана пиджака пять сотенных купюр, протянул их сержанту. Деньги тут же исчезли под матрасом. Азиат достал из-за спины планшет, извлек из него небольшой картонный прямоугольник желтого цвета, что-то написал на нем. Отдал его Виктору, наставительно сказал:

– Остановит патруль – скажете, что в гости к племяннику, к солдату Новикову из первой роты охраны. Пропуск действует один день, так что не тяните с оформлением постоянного допуска. Удачного пути, – с этими словами сержант, не стесняясь, лег на кровать, видимо досыпать.

Уже на выходе из КПП Куликов оглянулся и задал осенивший его вдруг вопрос:

– Слушай, а что это у вас Комитет командует?

Солдатик пожал плечами, равнодушно ответил:

– Не знаю. Новые законы.

Город был на удивление малолюден, даже несмотря на обеденное время. Воздух пах мокрым асфальтом и прелой листвой. Редкие машины с шелестом проносились по грязным лужам.

Чувствовалась некая напряженность.

Виктор свернул с проспекта, который прямой стрелой тянулся через весь город, решил срезать дорогу через дворы. Прошел мимо пустующего детского сада, вышел к переулку, на котором стояла «Малая Земля».

Несмотря на общее гнетущее настроение, Виктор со смаком представлял скорую встречу с друзьями.

Показался синий фасад кабака. Куликов нахмурился.

Вывеска заведения была потушена. Обычно Бобер не выключал ее даже днем. Перед входом стоял черный микроавтобус Комитета, около него курили двое в штатском.

Не останавливаясь, Виктор прошел мимо, старательно смотря себе под ноги. Плана дальнейших действий пока не было, но Куликов понимал, что пока не стоит соваться к Бобру.

Он свернул за угол дома и чуть не столкнулся с запыхавшимся барменом Костей, быстрым шагом несущимся в сторону кабака. В руках он держал пухлую кожаную папку коричневого цвета.

– О, Кот! – Костик протянул инсайдеру ладонь. – Приехал?

Виктор пожал руку, спросил, кивая назад:

– Как видишь. Что у вас там за цирк?

Костик сокрушенно покачал головой, ответил:

– Да, блин, недавно назначили нового начальника Комитета. Чтоб ему пусто было! – Он сплюнул. – Два дня всего в должности, а уже гайки закручивает по самое не хочу. Вчера Зуб примчался, протрубил аврал. Ваши все рассосались по городским квартирам, затаились. А так бы замели братву подчистую.

– Подожди, не гони, – Виктор прервал тараторившего бармена, закурил. – Конкретно, в чем дело?

– Короче, старого начальника сняли с должности за коррупцию. Чистка рядов у них, понимаешь ли. Новый же начальник с первого дня решил проявить недюжее рвение, плотно занялся очисткой города от преступных элементов. В том числе и от вас, от инсайдеров и проходцев. Михалыч пытался с ним договориться, да только где теперь этот Михалыч? А теперь еще и шефа моего, Бобра, в кутузку замели. Я вон, – Костик потряс папкой, – документы на помещение несу. Нам-то еще повезло, Зуб предупредил, молодец, а ветровцев вообще накрыли всех подчистую.

– А пономаревцев?

– Не знаю, Бобер им вроде успел позвонить, – бармен тяжело вздохнул, в сердцах махнул рукой: – Короче, полный бред, Кот. И ведь кому, кому мы мешали? Сидели тихо, делали свои кровные деньги, продавали то, что все равно в Медузе без дела лежит. А теперь? Эх, я и не знаю-то как дальше теперь.

«Я тоже», – про себя подумал Виктор, выбросил окурок, спросил:

– Слушай, Торпеда мне не оставлял адреса, где их искать?

Бармен как-то странно посмотрел на него, удивленно спросил:

– А ты что, не знаешь? Торпеда погиб.

Казалось, Виктор барабанил в дверь целую вечность. Эхо от глухих ударов разносилось по всему подъезду, но никто из жильцов даже не вышел посмотреть на нарушителя спокойствия.

Виктор стучался в квартиру, в которой, по словам Костика, его должен был ждать Борхес.

Наконец из-за двери раздался мужской голос:

– Кто там?

– Это я, Кот. Мне Борхес нужен, – ответил Виктор, отступая назад, в зону видимости дверного глазка.

В квартире что-то с металлическим стуком поставили на пол, щелкнул засов. В темной прихожей стоял Седой, одетый в камуфляж:

– Привет. Проходи, – кивнул он, отступая в сторону.

В квартире пахло кофе и лекарствами. Седой запер за Виктором дверь, указал рукой на дальнюю комнату.

– Брат там.

Сам взял стоящий около стены автомат и ушел на кухню. Виктор поставил на пол свою сумку, по расшитому квадратиками половику прошел в комнату.

Борхес сидел в кровати, подложив под спину подушку. Его лицо было каким-то безжизненным, серым, щеки ввалились. И лишь глаза влажно поблескивали в свете настольной лампы.

Виктор тихо прошел, сел на стул возле товарища. Борхес перевел на него взгляд безгранично тоскливых глаз, краями губ улыбнулся.

– Кот! Вернулся, – голос его под конец сорвался, превратился в хриплый шепот. В какой-то момент инсайдеры подались навстречу друг другу, крепко обнялись. Потом Борхес откинулся на подушку, он плакал. Виктор отвел глаза. – Понимаешь, я ему сказал; «Не лезь, всегда ведь первым идешь. Теперь моя очередь». А он еще рассмеялся, сказал: «Иди. Я все равно уже все перепроверил».