Что делать, если ребенок сводит вас с ума - Эда Ле Шан

знал о рождении младшей сестры и ожидал бы этого; мог бы принимать участие в приготовлениях к ее появлению, например помогал бы выбирать кроватку или приданое. Его родители могли бы помочь ему подготовиться к рождению сестренки во вполне реалистичной форме, сказав, что это будет весело, но не все время; что он будет любить новую малышку, но не всегда; что он сначала будет немножко ревновать и что для маленького мальчика это чувство вполне нормально и естественно. Он также был бы способен понять, что маме нужно больше отдыхать, что она иногда устает или бывает в плохом настроении и у нее нет времени поиграть с ним.

Джонни не был достаточно взрослым, чтобы понять все это, и он не мог реагировать, обдумывая или выражаясь словами – только смутными ощущениями. Мы иногда склонны думать, что для ребенка это скорее облегчает, чем затрудняет переживание той или иной ситуации, однако часто все происходит совсем наоборот. Ребенок, который сталкивается с трудной жизненной ситуацией в тот период, который называют «довербальным», часто больше расстраивается и волнуется, чем если бы это произошло позже.

Когда Джонни было почти два года, все повторилось. Несомненно, трудно соперничать даже с одной крошечной и очаровательной девочкой, а тут еще появляется вторая. Не означает ли повышенное внимание и интерес к маленьким девочкам то, что мальчики не такие хорошие? Был ли он плохим мальчиком, потому что ему просто не нравилось то, что произошло в их семье? Не были ли мама и папа так заняты другими малышами, потому что он не заслуживал любви? К тому времени, когда ему исполнилось два года, Джонни, видимо, уже мог перевести некоторые из своих ощущений в слова. Но как могли его родители помочь ему? Он не был достаточно взрослым даже во второй раз, чтобы его можно было заранее подготовить к рождению сестры. Он не был достаточно взрослым для того, чтобы почувствовать, что он мог бы играть важную и ответственную роль как старший или участвовать в уходе за малышкой. Он не был достаточно взрослым, чтобы находить удовлетворение своих интересов вне семьи в занятиях, которые помогли бы ему чувствовать себя сильнее и свободнее. Он сам во многом был еще младенцем.

Каковы бы ни были конкретные сомнения Джонни, но его надо было успокоить и ему надо было быть рядом с родителями. Темнота и сон могли обострять у него чувство изоляции и одиночества. Не становились ли его растерянность, его гнев, его чувство неполноценности наиболее непереносимыми ночью? Не подтверждало ли неодобрение родителями его поведения то, что он больше не нужен им и нелюбим? Может быть, то, что нового младенца положили в его старую кроватку, означало для него окончательное подтверждение того, что его место занято?

Это, конечно, чистые домыслы. Нам не дано точно знать, что думает или чувствует тот или иной ребенок в определенной ситуации, но мы можем, судя по обстоятельствам, сделать самые общие замечания о тех вещах, которые, вероятно, влияют на его поведение.

Многие родители в наши дни стараются, чтобы дети были близки друг другу по возрасту, так чтобы им было интересно дружить, чтобы у них были сходные увлечения и жизненный опыт и т. д. Родителям следует немного подумать о «за» и «против» такого подхода. Если старшие дети будут слишком малы, чтобы понять или быть подготовленными к появлению новых братьев и сестер, как мы можем помочь им встретить это событие без тревог и гнева? Обычно родители говорят: «Мы хотим, чтобы наши дети рождались один за другим, потому что они будут слишком малы, чтобы понять разницу. Они не будут осознавать, что происходит, и будут просто предполагать, что так обычно и бывает».

Может быть, самое важное, что нам помогают понять дети, подобные Джонни, – это то, что все на самом деле гораздо сложнее, чем думаем мы. Верно то, что все дети выражают свои чувства через поведение, особенно это верно для маленьких детей. Чем меньше ребенок, тем сложнее ему выражать свою ревность непосредственно. Он пытается обратить наше внимание на его поступки не словами, а общими ощущениями и эмоциями. Эти реакции выражаются языком поведения, например у Джонни – расстройством сна. Если мы согласимся с тем, что для ребенка нелегко перестать быть младенцем, особенно когда он единственный, и с тем, что малыши болезненно чувствительны к изменениям в жизни, мы сможем во многом облегчить их эмоциональный рост.

Один отец планирует свой распорядок дня так: вечером первые полчаса он проводит со своим четырехлетним сыном: строит с ним крепости из кубиков, играет или читает ему сказки; потом он помогает жене купать двоих младших детей. Одна мать разрешает своей трехлетней дочке играть в «младенца»: ей разрешается пить из бутылочки, как ее новорожденному брату, и она может пристроиться у мамы на коленях и по-младенчески лепетать, пока ее младшие братья спят. Бабушка приходит посидеть с малышами на один день в неделю, так что мама с двухлетним сыном могут выйти развлечься в кондитерский магазин или на детскую площадку. Эти семьи принимают во внимание те потребности и чувства, которые не могут быть выражены словами, но тем не менее существуют.

Пребывая в постоянном напряжении, маленькие дети часто регрессируют, становясь более капризными. Когда мы готовы к этому и способны отнестись к подобным проявлениям спокойно, мы можем позволить ребенку удовлетворить свои потребности подобным образом, замечая, что он вскоре возвращается к более зрелым нормам поведения. Когда мы позволяем ребенку по-младенчески лепетать, сосать из бутылочки, кормим его из ложки и т. д., мы оказываем ему поддержку, необходимую для того, чтобы он вновь собрался с силами. Вместо того чтобы усиливать его чувство поражения и ненужности, мы даем ему понять, что он такой же замечательный, просто немного расстроен жизненными событиями. Когда мы таким образом успокоим ребенка и удовлетворим его потребности во внимании, мы обычно можем установить разумный распорядок сна и других режимных моментов без того, чтобы превращать их в повод для выражения недовольства и капризов.

Помимо проблемы распределения родительского внимания и заботы есть и другая. Иногда старший ребенок в семье, такой как Джонни, реагирует на отсутствие возможности для здорового развития и исследования окружающего мира. Когда ребенок остается единственным до четырех-пяти лет, его родители обычно способны позволить ему гулять более свободно, они располагают большим временем и могут наблюдать за ним, чтобы он не ушибся, могут позволять ему бегать, лазать, прыгать и т. д. Кто-нибудь может быть поблизости, когда он обследует горки и качели на детской площадке. Есть больше времени, чтобы убрать обратно вещи, когда