Дополнительное расследование (т.2) - Леонид Юрьевич Шувалов

— Иди! Твоя очередь!

— Я... я не...

Стасик замахнулся:

— Ну!

Курашов закрыл лицо руками, понял, что удара не последует, метнулся в комнату.

Вид распластанного женского тела ошеломил его. Он смотрел на раздвинутые ноги Ситниковой, на мозоли на каких-то неживых, словно восковых пятках, пытался возбудиться. Но вместо желания почувствовал чуть ли не физическое отвращение, в том числе и к самому себе.

— Ну! — прикрикнул Стасик.

— Не могу я!.. — взмолился Курашов.

Стасик подошел, бесцеремонно оглядел наполовину расстегнутые брюки, процедил, будто высморкался:

— Что ты вообще можешь?.. Пошли.

Курашов не мог сдвинуться с места. Ухмыльнувшись, Стасик, больше для Ситниковой, чем для своего напарника, произнес:

— Не дрожи. Она не вякнет. Не из таких... Сама по уши в дерьме.

Он уже вышел в коридор вслед за Курашовым, но вернулся, рванул с шеи Елены Николаевны цепочку:

— На память о нашей встрече... Значит, так, Элен, завтра в пять я у тебя на рынке, приготовь бабки... Все до копейки! Если, конечно, у тебя есть желание еще потолкаться на этом свете... Если нет, сама понимаешь...

Ситникова пришла в себя, когда за окном стало уже совсем темно. Ей стало нестерпимо холодно и страшно. Медленно, ощущая разбитость во всем теле, она поднялась с дивана, постояла, ожидая, когда отступит головокружение, пошатываясь, направилась в ванную комнату.

36

Шелехов один за другим просмотрел все ящики письменного стола, Переложил несколько бумаг в сейф, сжег в пепельнице обрывок тетрадного листка с записью какого-то телефона. Подобную операцию по наведению порядка он проделывал всякий раз перед тем, как отправиться в командировку.

В кабинет осторожно постучали.

— Не заперто, — отозвался Шелехов.

Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась увенчанная матерчатой кепочкой голова Облучкова. Убедившись, что, кроме приятеля, никого нет, Евгений Юрьевич уже смелее шагнул через порог.

— Чего крадешься? — рассмеялся Шелехов.

Облучков, который никак не мог избавиться от легкой робости, посещавшей его всякий раз, когда он оказывался в каком-либо официальном учреждении, возмущенно ответил:

— Я крадусь?! С чего ты взял?

— Видок такой. Будто сейф решил похитить.

Шелехов относил своего друга к категории людей, предпочитающих вести служебные разговоры но телефону. Тогда у них и голос жестче, и лицо суровее. Такие люди пишут очень обстоятельные и очень требовательные письма, но вот при виде самых маленьких начальников невольно тушуются. Однако Шелехов не собирался щадить самолюбия Облучкова. Они были давними друзьями, и Виктор Григорьевич считал, что вправе всеми возможными средствами бороться с природной стеснительностью Облучкова. Но за годы знакомства ни на шаг не продвинулся в своем стремлении. Единственное, чего удалось добиться, это то, что Евгений был абсолютно раскован в общении с ним, Шелеховым.

Облучков уселся за свободный стол, стал молча перелистывать странички перекидного календаря.

— Ничего интересного не найдешь, — усмехнулся Шелехов. — Мой ученик сидит.

Не обнаружив никаких записей, Евгений покачал головой:

— Зачем только вам календари выдают?..

— Положено, вот и выдают, — с улыбкой отозвался Шелехов. — Чтобы день недели знали.

Облучков пригладил непокорную прядь, задумчиво сказал:

— Витька, я все про тот вагон думаю... Что там могло быть?

Шелехов взглянул с хитрецой:

— Тебя это сильно беспокоит?

— Да так, — уклончиво пожал плечами Облучков. — Кумекаю...

— Ну, и что накумекал?

— Следи за моими рассуждениями, — серьезно проговорил Евгений Юрьевич. — Вагон шел из Азии, в нем было нечто, представляющее определенную ценность, и при этом нечто такое, о чем не должно быть известно соответствующим органам... Золото не возят в товарных вагонах, бриллианты тоже. Левая продукция? Вполне возможно, но маловероятно. И тут мой внутренний взор обращается к рынку...

Облучков бросил на приятеля испытующий взгляд, но лицо Шелехова оставалось непроницаемым, хотя он слушал с неподдельным интересом.

— И что же предстает перед твоим внутренним взором? — прервал молчание Шелехов.

— Прилавки, поражающие обилием земных плодов и их стоимостью... Яблоки, виноград, сухофрукты, грецкие орехи, в конце концов, помидоры и редис...

— Стоимость упомянутых тобой плодов в Средней Азии чуть меньше, чем у нас. А помидоры — продукт скоропортящийся.

Облучков назидательно поднял палец;

— Но все-таки меньше!

— А лук твой внутренний взор не видит?

— Лук? — озадаченно переспросил Облучков.

— Среднеазиатский лук всегда вне конкуренции. Сезон... Там он стоит копейки, здесь... — с деланным безразличием проговорил оперуполномоченный.

— Это идея! — воскликнул Облучков и, поймав взгляд приятеля, укорил: — Тебе не совестно, Витька?! Все вызнал, а от меня скрываешь...

— Если бы всё... — вздохнул Шелехов. — Насчет лука — больше догадки... Коллеги отыскали на кабельном заводе тот самый вагон, в нем шелуха луковая. Но...

— Значит, они могут установить, кто переадресовал вагон! По пломбам!

— Есть и пломбы. Только оттиск неразборчив. Эксперты смогли прочитать только четыре буквы — «УПТК»...

— Надо искать это УПТК! Тогда ты выйдешь на получателя!

— Последний вагон — частный случай, — не разделил воодушевления приятеля Шелехов, — он меня волнует постольку-поскольку...

— Не понял?

— Ясно, что предназначался он Ефимову, но попал к кому-то, кто и воспользовался ситуацией. Сейчас главное другое — пока у поставщиков идет переполох, а об этом говорит приезд твоего коллеги из Таджикистана...

— Курашова?

— Да... Сейчас главное выйти на них.

— На поставщиков?

— Иначе упустим момент. С перепугу могут прикрыть свою лавочку, потом ищи ветра в поле... система у них довольно отработанная, вот ее-то и необходимо вскрыть. И не по частям, а целиком, всю.

— Собираешься в Таджикистан?

Шелехов кивнул, продолжил мысль:

— Понимаешь, Женька, лук из того вагона мы рано или поздно найдем. Не лук, так людей, присвоивших его и нажившихся на этом. Сейчас время вскрывать преступную систему, как консервную банку, и выбрасывать содержимое...

— Понимаю, — кивнул Облучков. — С Ефимовым беседовал?

— Без толку... Я не я и корова не моя...

— И по взятке не признает?

Оперуполномоченный отрицательно качнул головой:

— Нет. Но это его личное дело. Бригадир шабашников подтвердил, что договоренность между ними была. Сам не пошел, не хотел своими руками давать. Послал рабочих, хотя вот-вот должен был выписаться из больницы... Ефимов и решил их надуть.

— Обманывают друг друга, — брезгливо поморщился Облучков.

— Надеются, что обманутый не побежит жаловаться в милицию.

— М-да... Преступивший закон к закону не взывает, — изрек Евгений Юрьевич.

— Опять Сенека?