(Не) её мужчина - Елена Трифоненко

погладила фото на памятнике (отец казался на нем умопомрачительно красивым – неудивительно, что мама влюбилась).

– Здравствуй, папа, – шепнула Аня. – Прости, что я без цветов. В следующий раз обязательно приду с букетом.

Она опустила глаза и несколько минут стояла молча. Даже мыслей не было. Только чувство глубокого удовлетворения. Наконец-то ей удалось нащупать ниточку, связывающую ее с прошлым.

– Ну ты там поселиться решила, что ли? – раздраженно окликнул Самвел. – Посмотрела и хватит. Пойдем.

Аня еще раз погладила фото и вернулась к Самвелу Арамовичу.

– Странно, – задумчиво проговорила она, беря его под руку, – могила выглядит ухоженной. Значит, у папы остались какие-то родственники. Кто-то к нему ходит. Интересно, кто?

Самвел поморщился:

– Да соседка какая-нибудь таскается. Знаешь, старухам вечно делать нечего, вот они и мызгаются по кладбищам, к земле привыкают.

– Нет, мне кажется, это родня ухаживает.

– Ну какая родня? – неожиданно рассердился он. – Нет у него никакой родни! Отец еще в восьмидесятых от водки загнулся, мать померла. А кому он еще нужен? Тетке из Урюпинска?

– У папы есть тетя в Урюпинске? – удивилась Аня.

– Да нет у него никого, сколько можно повторять? Про тетю это я так. Для примера сказал.

Аня насупилась и дальше шла молча. И внимательно смотрела по сторонам: запоминала дорогу, чтобы в следующий раз прийти на кладбище одной. Она твердо решила выяснить, кто же ухаживает за могилой отца.

Когда вышли за пределы кладбища, Самвел Арамович повеселел.

– Теперь пить кофе? – спросил он, подходя к своему внедорожнику. – Тут неподалеку есть хорошее кафе.

Аня неопределенно пожала плечами. Они сели в машину, и Самвел сунул ключ в замок зажигания.

– А вы знаете, как он утонул? – дрогнувшим голосом спросила Аня.

– Кто?

– Отец.

По лицу Самвела скользнуло недоумение.

– Чей отец?

– Мой, конечно! – раздраженно буркнула Аня. – Чей же еще? Мама как-то сказала, что он утонул у нее на глазах, но подробностей я от нее не добилась. Может, ей хотелось забыть все, как страшный сон.

Самвел Арамович взглянул на нее удивленно:

– Не пойму: ты сейчас про Сергея или про кого?

– Про Сергея, конечно.

– Значит, Анаит говорила, он утонул? – он многозначительно хмыкнул. – Интересно…

– А что, разве было не так?

– Нет, конечно. Его убили.

Аня почувствовала, как в груди разливается холод.

– Убили? Кто?

– Понятия не имею, – выдохнул Самвел Арамович, трогая машину с места. – Убийцу так и не поймали.

– А как все произошло?

Он, не отрываясь, смотрел на дорогу:

– Его порезали. В парке. Наверное, шпана какая-то. А может, дружки-подельники. Не зря же люди поговаривали, что он наркотой приторговывал.

– Наркотой? Чушь какая! – Аня нахмурилась. – Мама никогда бы не полюбила человека, связанного с криминалом.

– Смешная ты, – фыркнул Самвел Арамович. – Когда влюбишься, видишь в человеке только хорошее. Как в розовых очках. Анаит считала твоего отца прекрасным принцем. Человеком без недостатков. Я пытался вернуть ее с небес на землю, но она ничего не хотела слушать.

– А может, именно мама была права, а вы проявляли предвзятость? – резонно возразила Аня. – Она знала его лучше вас.

– Эх, Аня, как раз со стороны-то видней, кто и что из себя представляет.

Она обдумывала его слова секунд двадцать, потом затрясла головой:

– Нет, я не верю, что отец мог продавать наркотики.

Самвел Арамович отмахнулся:

– Слушай: хватит! Я больше не желаю обсуждать твоего отца. Лучше расскажи мне о себе. О своем детстве. Я хочу знать каждую мелочь. С какими куклами ты играла, как училась в школе, какие блюда любила? Давай, выкладывай мне все!

Аня вдруг поняла, что совсем не хочет беседовать о детстве с тем, кто презирал ее отца.

– Знаете, – она вся подобралась, словно перед прыжком. – Я ведь совсем забыла: у меня сегодня свидание. Высадите меня сразу после перекрестка, пожалуйста: я должна вернуться в гостиницу.

Самвел Арамович смерил ее сердитым взглядом, но довольно быстро припарковался у каких-то кустов:

– Ты обиделась, что ли?

– Нет. У меня, правда, свидание.

Он вздохнул:

– Ты прямо, как мать. Считаешь свое мнение единственно верным. Ну что же, желаю хорошо провести время!

– До свидания, – буркнула Аня и выскочила из машины.

Шагая по улице, она вспоминала слова Андрея: «Родственники, с которыми вы никогда не виделись, вам чужие. Чужие! Они не станут вам близкими только на основании кровных связей». Как же он был прав!

Аня подошла к автобусной остановке и попыталась понять, где находится и в какой стороне «Прибой». С дороги посигналили. Она обернулась и увидела автомобиль Арсена Ованесовича. За рулем сидел он сам.

– Тебя подвезти? – крикнул хозяин «Прибоя», высунувшись в окно.

Аня не стала спорить – полезла в машину. После раскаленного воздуха улицы прохлада салона показалась ей чем-то божественным. Даже зажмуриться захотелось от удовольствия. Арсен Ованесович подался к Ане, на губах его появилась неприятная ухмылка.

– Как ты тут оказалась? Я глазам своим не поверил, когда увидел, как бодро ты чешешь по улице. А ведь два часа назад походила на умирающую.

– Как видите, мне лучше.

– Вот и отлично! Значит, едем в ресторан, – удовлетворенно заключил он. – Только сначала давай заскочим в магазин – купим тебе новое платье.

– Не надо мне платья! – взвилась Аня. – И в ресторан я не хочу. Отвезите меня, пожалуйста, в гостиницу.

– А чего злая такая? – Арсен смотрел так пристально, будто пытался прочесть ее мысли.

– С родней поцапалась.

– Из-за чего?

– Из-за разного мировосприятия.

Он хмыкнул. Аня отвернулась к окну: ей совсем не хотелось разговаривать. Хозяин «Прибоя» неторопливо тронул автомобиль с места.

За всю поездку они не проронили ни слова. Когда показался «Прибой», Аню вдруг одолело чувство вины; краснея и нервно теребя край футболки, она замямлила:

– Вы ведь не обижаетесь на меня, да? Мне сейчас, правда, не до ресторанов, настроение – ни к черту.

– Я обижаюсь. Еще как обижаюсь, – буркнул Арсен Ованесович, заезжая на стоянку. – Я вообще-то очень злопамятный человек.

– Серьезно?

– Конечно. Злопамятный и мстительный. Но тебе я готов простить все, что угодно. За поцелуй.

Аня покраснела. Арсен Ованесович припарковался и, отстегнув ремень безопасности, повернулся к ней:

– К приему извинений готов.

– А поцелуй в щеку вас устроит? – смущаясь, уточнила, Аня.

– Конечно, – хозяин «Прибоя» многозначительно улыбнулся. – Именно о нем я и говорил.

Аня незаметно вздохнула и покорно потянулась к его щеке. Он молниеносно сгреб в ладони ее лицо, впился губами в ее губы. Она инстинктивно вцепилась в его пальцы, чтобы высвободиться, но потом медленно опустила руки на колени. Поцелуй не доставил ей ни капли удовольствия. Не поцелуй, а какая-то медицинская процедура. Но Аня не отстранилась. Позволяла себя целовать и напряженно прислушивалась