Икона и крест - Билл Нэйпир

Сэр Эдвард насмешливо поклонился и отступил назад. Томас подошел к скамье и взял склянку с засушенными жучками.

— Каковы лечебные свойства шпанской мушки? — спросил он, поворачиваясь к аптекарю.

— Растолченная оболочка этих жуков, взятая в малом количестве, усиливает любовное влечение.

Часовню сотряс непристойный хохот. Ральф Лейн — и тот улыбнулся. Тут опять вмешался сэр Эдвард, которого так и распирало от желания подковырнуть аптекаря:

— Зачем вам понадобилось эдакое средство в нашем путешествии?

— Оно также помогает справиться с волдырями на коже. В часовне присутствует несколько людей, которые испытали это на себе.

В толпе раздался одобрительный шепот.

— А белладонна? — продолжал спрашивать Томас.

— Крошечная щепоть этой травы облегчает страдания от морской качки. Я помог с помощью нее нескольким морякам, в том числе и джентльменам. Мои слова подтвердит Мармадьюк Сент-Клер.

— А ягоды? Средство, убившее Дэвида Фалконера, само по себе или в сочетании с чем-то еще?

— Я травил им крыс. С большим успехом. Не сомневаюсь, что в дальнейшем во все путешествия следует с избытком брать эти ягоды.

В часовне зашептались. Крысы были нашим проклятьем, уничтожали нашу еду… Лейн сидел наклонившись вперед и сосредоточенно прищурившись. Я восхищался своим господином. Две минуты назад судьба аптекаря казалась решенной. И вот, после нескольких искусно заданных вопросов, его вина стала казаться вовсе не столь очевидной. Конечно, теперь суд не сможет признать его виновным!

Мистер Хэрриот продолжил:

— А что вы скажете об этом растении из Южной Америки?

Мистер Роузен замешкался с ответом.

— Некоторые племена используют его, чтобы испытать различные видения — будто человек летит или блуждает. Я прихватил его только с одной целью: углубить собственные познания в травах.

Несколько секунд мистер Хэрриот молча смотрел на Ральфа Лейна, после чего вернулся на место.

Сэр Эдвард встал и развернулся к Лейну. Каждая черточка его лица дышала гневом. Я чувствовал фальшь: он просто хотел своей страстностью повлиять на судей. Негодование заставило его возвысить голос:

— Приговор аптекаря — в его же устах! Посмотрите, как он вывернулся! Коробка, полная смертельных ядов, оказывается средством от волдырей и морской болезни, или приманкой для крыс, или поводом для удовлетворения любопытства! Нельзя не увидеть пронырливость, свойственную всем колдунам! Гляньте, как он скрыл свои истинные намерения, наговорив нам всяких умных слов! Сама хитроумность его речей служит свидетельством против него! Собственный язык лишает его всяких надежд на оправдание!

— Я не колдун! — вскричал Роузен в отчаянии.

— Что же еще может сказать колдун? Что от него ждать, кроме лжи?

Сэр Эдвард приблизился к аптекарю. Теперь их разделяло фута два.

— Как вы оказались в Англии?

— Я бежал из Бремена, где меня травили, — ответил Роузен с мукой в голосе. — Чтобы попасть в Англию, мне пришлось многое перенести!

Сэр Эдвард кивнул. Он шагнул к столу Ральфа Лейна и положил руку на „Молот ведьм“.

— Эта книга была написана Крамером и Шпрен-гером, выполнявшими предписание папы Иннокентия Восьмого. Колдовство получило в Германии широкое распространение — особенно в Кельне, Майнце и Бремене.

Законник сделал шаг назад. В его голосе слышался приговор.

— Уверен: в дальнейших словах нет необходимости. Среди лекарств у этого негодяя были обнаружены смертельные яды, прибыл он к нам из Бремена, рассадника ведьм и колдунов, словами он играет так, как не всякому иезуиту по силам… Мне этого вполне достаточно. Должен удовлетвориться этим и суд. Что убийства совершал именно он, я считаю доказанным.

А его попытка помешать нашему делу — злодеяние из злодеяний. Кроме того, он не англичанин. Подсудимый заслан к нам испанцами, и ему придется за все ответить.

Мистер Хэрриот встал и прошел к Ральфу. Аптекарь взглядом провожал моего господина. В его глазах мешались надежда и отчаяние. Томас говорил спокойно, даже тихо — в противоположность скрипучим воплям сэра Эдварда.

— Сэр Эдвард удивил меня, говоря о Генрихе Крамере и Якове Шпренгере как о столпах премудрости.

Ведь они были доминиканцами! Уж не обратился ли господин законник в католичество? Что же до колдунов и ведьм, которых якобы так много в Германии, то раз уже они не существуют в природе, то это указывает лишь на доверчивость и низость жителей указанных провинций. А яды… Какую чушь нагородил нам тут сэр Эдвард!

Законник испепелил Томаса взглядом, но мой увлекшийся господин не обратил на него никакого внимания.

— Аптекарь обязан брать с собой множество трав и веществ, которые при неразумном употреблении могут оказаться ядовитыми. Разъяснения, данные мистером Роузеном по этому поводу, вполне достаточны.

И еще: можно ли утверждать, что доступ к ним имел только он? Никто не видел, чтобы мистер Роузен — или кто-либо другой — пускал их в ход. Этот человек невиновен. Мистер Лейн, аптекаря следует отпустить.

Лейн задумчиво поглаживал бороду, глядя то на подозреваемого, то на законника, то на моего господина.

— Чтобы разобраться, нам понадобится время.

Он встал. Все с шумом последовали его примеру.

Судьи один за другим удалились в комнату, находившуюся в глубине часовни. Я не знал, следует ли мне отправляться туда же, но никто на меня не глянул, так что я собрал свои записи и стал ждать.

Постепенно вокруг начали шуметь и смеяться. Казалось, все разговаривали со всеми, словно в базарный день. Все, за исключением мистера Роузена, который стоял, опустив голову. Он лишь иногда поднимал глаза и поводил ими влево-вправо. У него был взгляд умалишенного.

После чуть ли не часового отсутствия судьи вернулись. Аптекарь стоял чуть живой.

— Абрахам Роузен! — сурово сказал Ральф Лейн.

В часовне стояла такая тишина, что, казалось, пробеги мышь — и то было бы слышно. От волнения я записывал его слова дрожащей рукой. Звон аптекарских цепей возобновился.

— Из всех убийц отравитель — самый подлый. Он коварен, он мерзок. Он использует темные, противоестественные силы. Такой злоумышленник незаметен: сделав свое дело, он тихо возвращается в тень. Мы нашли вас виновным в убийствах, обвинения в которых вам уже предъявлены. Но вы — не просто убийца. Вы — предатель страны, которая приютила вас, и королевы, чье покровительство позволило вам жить в Англии.

Тут мистер Роузен закричал:

— Нет! Я не совершал этого! Бог свидетель! Я невиновен!

Я знал об этом, так как видел тайник Мармадьюка. Отчаяние аптекаря было столь велико, а его возражения столь искренни, что суд на этот раз просто не мог ему не поверить!

Ральф Лейн дождался, пока стихнет шум в часовне и замолкнет мистер Роузен. Аптекарь продолжал всхлипывать, а он огласил приговор. В его голосе не было ни капли жалости.

— Наказание, достойное государственной измены, будет приведено в исполнение сегодня же. Тебя повесят и еще живого опустят вниз. Затем отрежут твои срамные части. Из тебя, еще живого, вынут внутренности. После смерти тебе отрубят голову. Капитан Вон, за исполнение отвечаете вы».

ГЛАВА 28

— Чак Мартин? Это Гарри Блейк. Я получил ваше письмо. Очень удачно вышло, что я проверил, нет ли сообщений. Откуда у вас адрес моей электронной почты?

Юрист оставил мой вопрос без ответа.

— Я рад вашему звонку, мистер Блейк. Очень рад. — Тут он понизил голос. — Вы можете говорить не таясь?

Вас никто не слышит?

Я вышел на балкон и огляделся. К тому времени ветер и дождь стихли. О них напоминал лишь пар над случайной лужей. Долтон, решив отдохнуть от расшифровки, плескался в бассейне. Стройное тело, плоский живот — такое требует ежедневной часовой тренировки. Ему можно только позавидовать! На садовой скамейке, в тени папируса, сидела Зоула. В желтом полотенце, темных очках и широкополой соломенной шляпе. Она что-то строчила в блокноте. Рядом лежали листы, прижатые стаканом с чем-то розовым.

— В чем дело?

— Могли бы вы сегодня вечером покинуть своих товарищей? Скажем, на пару часов.

— Та-ак… Что происходит, мистер Мартин?

— Я хочу свести вас с некими людьми.

— Не нравится мне все это. Что все-таки происходит?

— Поверьте, мистер Блейк, это в ваших же интересах. Сегодня вечером неподалеку от Матильдас-Корнер будет сборище на открытом воздухе. Многие придут туда повеселиться. Сумеете выбраться?

— Не исключено, — сказал я.

— Все начнется с наступлением темноты. То есть где-то через час или около того.

— Так чьи же интересы вы представляете, мистер Мартин?

— Своим клиентом я считаю мисс Теббит. Но она почти ребенок, мистер Блейк, и я не уверен, что могу передать ей информацию, которую приготовил для вас. Эта встреча отвечает ее интересам не в меньшей степени, чем вашим.