Тринадцатый сын Сатаны - Николай Стародымов

Господи, о чем только не думаешь во время таких вот длительных сидений, когда делать нечего и одна только забота: глядеть на необходимую дверь, чтобы не проморгать момент, когда «клиент» попытается уйти. Оно понятно, что работа есть работа, деньги есть деньги… Но если учесть, что сам же, сам, дурак, дал согласие на эту работенку…

Ну, Сашка, погоди!

— Отомщу! — вслух сказал Ашот, стараясь плотнее закутаться в куртку. И добавил, вспомнив экранизацию «Снежной королевы». — Я — а) отомщу, б) скоро отомщу, в) жутко отомщу…

Да где ж в ней согреешься, в этой куцей куртеночке, когда воздух едва не до осязаемости напитан пронизывающей насквозь студеной влагой!

И-эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото!.. Одно утешение: в отличие от Вадьки с его проблемами, хоть деньги имеешь неплохие. С нее, с этой оплаты, и началась эта история.

…Накануне к нему вдруг подошел Сашка Максимчук. Заговорщицки подмигнул:

— Слушай, Ашот, mon chere, есть возможность классно подзаработать.

Заявка была слишком многообещающая, чтобы за нее чересчур активно хвататься.

— Да? — покосился на приятеля Ашот. — Поздравляю, от души рад за тебя.

Сашка сразу не сообразил, что над ним подтрунивают.

— Ты не понял, Ашот, — зачастил он. — Это я тебе предлагаю подработать.

Теперь уже Айвазян не счел нужным скрывать насмешливую ухмылку. Тем более, что о причине столь альтруистического поступка приятеля догадаться было несложно.

— Да? — тем не менее повторил он. — А что же это ты сам за такой куш не хватаешься?

Максимчук заговорил уже иначе: просительно, с подходцем.

— Слушай, Ашот, там у шефа дамочка сидит — пальчики оближешь. Он хочет ее дело на меня скинуть. А у меня, сам знаешь, личные проблемы… — и заглядывал умоляюще в глаза: — Возьми это дело на себя. Ну пожалуйста… Там проблем-то всего на пару дней… И денежки при этом очень неплохие…

Ну и клюнул. Польстился на шикарную дамочку, на пару дней и на хороший куш! Да и приятелю помочь тоже надо. У него сейчас очередная фаза бурного романа, которая тянется, на удивление, уже довольно долго.

Впрочем, дамочка оказалась и в самом деле что надо. Есть, знаете ли, такой тип особей «слабого пола» — шикарная женщина. Сказать, что очень уж она красива, что фигурка или что-нибудь еще слишком уж выдающееся, так ведь нет. Как вот эта — высокая и худая, даже, похоже, слегка костлявая, лицо тонкое с заметно выступающими скулами, нос длинноват и с горбинкой… Достоинства и недостатки фигуры различить сложновато под дорогой шубой, зато ноги, насколько можно судить, похоже, не являют собой вершин совершенства…

А вместе с тем — шик такой, что глаза трудно отвести. Взгляд гордый, даже надменный, высокомерный. Тонкая длинная сигарета — под стать холеным пальцам с ухоженными ногтями. Из-под шубы кокетливо выглядывает затянутая темным ажуром коленка.

Такими женщинами хочется любоваться.

Ашот, торопливо стукнув в дверь и распахнув ее, всунулся в кабинет.

— Можно? — спросил он.

И замер, откровенно уставившись на посетительницу. Конечно, не всегда, но подобная пауза иной раз срабатывает. Женщина расценивает ее именно так, как и хочется мужчине: будто он ошеломлен представшим перед его очами совершенством. Трюк дешевый, но довольно действенный.

Однако в данном случае, судя по всему, восхищенный взгляд жгучего усатого брюнета не произвел на посетительницу особого впечатления. Она лишь слегка скользнула взглядом по его усам, выпустила из носа тонкую струйку сигаретного дыма и, чуть приспустив ресницы, принялась наблюдать, как в воздухе расплываются синеватые разводы.

Шеф оторвался от созерцания столь привлекательной гостьи и оглянулся на открывшуюся дверь.

— Вы заняты? — Ашот намеренно задал глупый вопрос. — Добрый день, сударыня, — счел нужным слегка поклониться женщине. И опять шефу: — Ну тогда, если можно, я загляну к вам немного попозжее.

Шеф агентства был из отставных кадровых военных. А потому не терпел выражений типа «можно зайти» или «если можно»… Поэтому Ашот, до мозга костей штатский человек, намеренно никогда не говори, как это принято в войсках, «разрешите войти», считая это солдафонщиной. Максимчук как-то попытался объяснить ему, что в любом деле существует профессиональный сленг и что в армии и в самом деле не принято слово «можно», а, скажем, застегивать китель или шинель принято только с нижней пуговицы… «Мы не в армии!» — отрезал Ашот.

…Он сделал вид, что и в самом деле собирается выйти из кабинета. Однако случилось именно то, на что он и рассчитывал.

— Погоди-ка, Ашот! — окликнул шеф. — Ты сейчас, кажется, свободен?

Айвазян прикинулся непонимающим:

— Смотря в каком смысле.

— Я имею в виду, у тебя на выходные дни никаких заданий нет?

На выходные?.. Сегодня среда. Выходные через два дня… Подставил-таки, гадский Сашка! Ну, погоди, я тебе в следующий раз устрою амурные похождения!

Однако отступать было поздно.

— Свободен, — с нескрываемой досадой ответил Ашот. И подчеркнул: — В выходные дни я свободен. Хотя, как я понимаю, теперь уже нет.

Шеф улыбнулся. Дама снова выпустила тоненькую струйку дыма, четко очерченными губами, и только тогда негромко процедила, не удостоив Ашота хотя бы скользящего взгляда:

— Работа будет хорошо оплачена. С вашими расценками я ознакомлена, они меня устраивают. — И подчеркнуто небрежно добавила: — И если работа меня удовлетворит, можете рассчитывать на премиальные.

Хоть это ладно.

Правда, думал сейчас Ашот, знать бы заранее, какая будет стоять погода, быть может, от такой работенки лучше было бы отказаться. В крайнем случае, оделся бы потеплее.

Кроме того, ему претило само по себе задание, когда узнал о том, чем именно предстоит заниматься по заказу этой самой дамочки. Потому что следить за человеком, который имеет где-то на стороне любовницу (любовника), фотографировать его при этом и потом информировать кого-то — это, по мнению Ашота, не менее аморально, чем сам факт адюльтера. Впрочем, почему не менее? Наверное, еще более аморально! В конце концов, интимные отношения — это личное дело каждого, а потому разбираться с ними нужно на уровне семьи, без привлечения профессиональных сыщиков.

Если бы только не платили за это деньги, точнее сказать, если бы ему за это не платили такие хорошие деньги, Ашот никогда не занимался бы слежкой за неверными женами или мужьями. Хотя у них в фирме имелись ребята, которые делают это с превеликим удовольствием. И фотографии приносили пачками, и целые видеокассеты записывали, а потом коллективно, с гоготом и сальными комментариями, просматривали их по «видику»… По большому счету, Ашот их не осуждал — и сам иной раз выполнял заказы, которые ему изначально не нравились… Но и не понимал, по большому счету. Раз и навсегда провел для себя четкую грань: одно дело выполнять грязную работу просто за деньги — и совсем иное выполнять грязную работу за деньги и с удовольствием! Хотя… Хотя уж очень эфемерно-размытая получается грань.

Да и потом, должна же быть какая-то самая элементарная порядочность! Безгрешных людей природа знает не так уж много. И получать деньги за то, что уличил другого человека в том же грехе, который при случае можешь совершить и сам, не слишком-то по-мужски. Лично себя Ашот оправдывал только двумя аргументами: прежде всего, что он никогда самолично не напрашивался на подобные дела, а потом если у людей есть такие шальные деньги, чтобы выбрасывать их на ветер, то должен же эти деньги хоть кто-то подбирать!

…Итак, в данном случае речь шла именно о том, чтобы выяснить, с кем именно муженек этой шикарной дамы коротает длинные осенние и зимние вечерочки. Всего-то напросто, как любил говорить Сашка Минаев, старый приятель Ашота. И вот теперь, в слякотный субботний день, приходится сидеть на этой скамейке. Мечтая при этом о том, как можно было бы провести его, не появись столь невовремя в конторе дамочка, не обратись к нему чертов Сашка, не польстись он на гонорар с премией…

Можно было бы, например, пригласить к себе Маришку-очаровашку или Машку-милашку, взять шампанского, а еще лучше по такой погодке коньячку — и понаслаждаться теплом снаружи и изнутри. Можно было бы свистнуть Вадима, выдернуть из-под колпака жены того же Максимчука, взять парочку «пузырей» беленькой — и не спеша, на полночи, расписать классическую «пулечку», отдыхая душой в тепле и в мире «марьяжей», «трельяжей», «сталинградов» и ловленных «темных» «мизеров»… Да в конце концов просто у «ящика» посидеть, что-нибудь по «видику» посмотреть — а то забыл уже, когда включал его!

Главное — быть в тепле и сухости, как те детишки из рекламного ролика, а не тут, на промозглом сеющем дожде!

Он «водил» благоверного шикарной дамочки уже второй день. Обычный мужик, ничем внешне не примечательный. Работает кем-то — тут она информировала как-то уклончиво — в центральном офисе фирмы «Плутон». Личной машины не то вовсе не имеет, не то по причине зимнего времени не пользуется, служебная, очевидно, по должности не положена… В последнее время дамочка стала замечать, что с работы благоверный приходит позже обычного, что стал больше и чаще отлучаться в выходные дни, что он стал каким-то рассеянным, что по вечерам его костюм иногда выглядит не столь безукоризненно, как утром, вроде как с деньгами наметились проблемы… Вывод она сделала именно такой, как и должна была сделать: что у него кто-то появился.