Песня любви - Диана Гроу

— Вечно свирепый, — ответил Бьорн.

— Роальд отправился далеко, в Аэфор? В этом нет смысла.

— Есть, если ты спустишься по Днепру, — сказал он, и уголки его рта опустились. — Двина — река довольно тихая, со спокойным течением, пологими берегами. Мы пройдем ее быстро, пока не дойдем до переката и не перегрузимся на волокуши. А после того как мы по суше доберемся до Киева, начнется наш путь по Днепру. А это совсем иная река.

— Что ты имеешь в виду?

— Между Киевом и Черным морем на Днепре пять порогов. И самый большой из них называется Аэфор. — Бьорн покачал головой. — Там вода бурлит так, что практически превращается в пену. Я больше нигде ничего подобного не видел. И порог заканчивается водопадом, который в пять раз выше человеческого роста. Если этот Роальд попал в него, думаю, он просто оттуда не выбрался.

Рика затихла. Она не предполагала, что, спасая жизнь брата, подвергает опасности других.

— А иного пути в Миклагард нет?

— Есть еще западный путь. Мы можем доплыть до Острова англов, потом мимо франкских земель, затем вокруг родины мавров и по внутреннему морю. Но это очень долгий путь, — объяснил Бьорн, скрещивая руки на груди. — А я уверен; что ты торопишься к своему будущему мужу.

Рика, прищурясь, посмотрела на него. Она очень страшилась того, что ждет ее в Миклагарде… Она даже не позволяла себе думать об этом арабе. Пусть Бьорн ведет себя, как сердитый тюремщик, но ей не хотелось, чтобы он поспешно сбросил ее в гарем нового мужа.

— Я хочу выбрать более безопасный путь.

— Неожиданности и опасности могут подстерегать путешественников повсюду, — сказал Бьорн. — Долгое плавание по океану тоже опасно. Только там по суше препятствие не обогнешь. Ты знаешь, что я не умею плавать, так что одолевать пороги по воде в ближайшем будущем не собираюсь. Тем более когда есть надежные и проверенные обходы по суше. Так что не тревожься, скальд. Я благополучно доставлю тебя на твою свадьбу. Обещаю.

Как ей хотелось, чтобы он назвал ее по имени. Когда он называл ее скальдом, у Рики создавалось впечатление, что она просто перестала для него существовать. Возможно, этого он и добивался.

Он протянул руку и обвел пальцем некоторые рунические буквы.

— Богатство теряется, родичи умирают. Скот и пшеница гибнут. Но не умрет никогда слава! Слава никогда не умрет, если ты ее честно заслужил, — повторил Бьорн старую пословицу. — И через много лет после того, как мы с тобой станем прахом, люди будут знать о путешествии Роальда в Аэфор. Это высечено здесь на века, завещанная память о нем. Сделать так, чтобы дела человека помнили после его смерти, — лучшее, на что он может надеяться. Должно быть, здорово уметь понимать тайну рун.

— Я могу тебя этому научить, — сказала она.

Он быстро отдернул руку.

— Я не поклонник колдовства.

Хотя не было ничего необычного в том, что женщины искали силу и власть в темных искусствах, мужчины, которые пытались их освоить, считались не очень мужественными и вызывали подозрение.

— В этом нет колдовства, — возразила Рика. — Это просто умение. Совсем не сложно.

Скользящим движением она приблизилась к Бьорну и, взяв за руку, повела его указательный палец по извиву первой руны.

— Такие символы называются «футарк», по первым буквам алфавита. Это первый символ.

Вместе они обвели первую букву имени Фарбьорн. Рика старалась подавить приятное ощущение от его теплых и сильных пальцев, но это ей не удалось. Она бурно реагировала на любое прикосновение к нему, и даже во лоски на тыльной стороне его ладони волновали ее.

— Эта буква представляет собой звук «ф». — Она судорожно выдохнула воздух, заставив его прошелестеть по губам, стараясь не обращать внимания на то, как все у нее внутри переворачивается от его близости. — Но еще она может означать «скот» или «богатство». Каждый символ имеет двойное значение.

— Двойное значение? — Он поднял брови, и она вдруг почувствовала, как ее груди прижались к его боку. Когда она попыталась отстраниться, Бьорн повернулся к ней и сжал ее руку в своих. — Кажется, тут много чего придется учить.

— Возможно, — пролепетала она.

Его темные глаза бросали ей вызов, манили заглянуть в их глубину, и Рика совершила ошибку, посмотрев в них. Там были страсть и бурный огонь. Раньше она видела лишь намек на эти чувства. Теперь они обожгли ее, и она поспешила отвести глаза.

— Но ведь ты говорил, что нам предстоит долгий путь до Миклагарда, и обучение поможет нам скоротать время.

— Да, всегда хорошо освоить что-то новое. — Бьорн оперся о стелу рукой и зажал Рику между камнем и своим телом, почти касаясь ее. Впрочем, не совсем. Однако искра желания пробежала между ними, и кожу ее закололо иголочками. — А чему я могу научить тебя?

Его рот был так близко. Ей нужно было лишь немного повернуть голову, и он прильнет к ее губам. Она крепко зажмурилась, и в ее голове ярко вспыхнуло видение: их губы в страстном поцелуе, требовательные, вкушающие… Это видение сменилось другим: их тела, рвущиеся друг к другу, льнущие, сплетающиеся и жаркие от всепоглощающего первобытного вожделения. Веки ее приоткрылись, и она уставилась на Бьорна. Той ночью в своей комнатке он почти смог передать ей эти образы. Неужели он повторил это теперь? Или видение было порождением ее собственного желания? У нее не было уверенности ни в том, ни в другом.

Она поднырнула под его руку и отскочила.

— Я знаю, — проговорила она, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул, — ты побывал в Миклагарде. Ты слышал их язык?

— Немножко. И это было так давно. Орнольф лучше сумеет научить тебя.

— Раз ты ничего не помнишь, может, нам стоит вместе поучиться у него? — предложила она, почувствовав облегчение при мысли о том, что во время занятий их будет трое. Она не сомневалась, что Бьорн способен многому ее научить, особенно тому, что стоит знать девице, отправляющейся к жениху. — В конце концов, я не хочу опозорить Согне своим невежеством.

— Ни в коем случае. О Согне никак нельзя забывать, — холодно согласился он.

— Кажется, «Валькирия» готова к отплытию, — сказала Рика и зашагала вниз, к ожидающему их судну.

Бьорн какое-то время наблюдал за ней. Он еще ощущал аромат ее волос. Они теперь отросли, закрывали уши и вились, окружая ее голову рыжим солнечным нимбом. Как хотелось ему запустить пальцы в эти шелковистые кудри. Он хотел вернуть мгновения, когда мог целовать ее, хотела она того или нет. Это путешествие станет для него сплошным мучением, одним долгим прощанием. Он вновь окинул взглядом рунный камень.

— Может быть, Роальд, тебе еще повезло, — пробормотал он себе под нос.