Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова

— А моё полное имя Ника Юлиса Террина, — церемонно представилась девушка, тут же заработав ревнивый взгляд от молодой гантки.

— Как ты оказалась вместе с морскими арнаками? — спросил он, старательно пряча смущение. — Я слышал, они держат на кораблях только рабынь?

Ника решила, что скрывать, кто она, и куда направляется, не имеет смыла, поэтому ответила честно:

— Я плыву на родину отца, в Империю.

Поскольку в этой части света имелось только одно государство со столь гордым наименованием, как правило, в разговорах название "радланская" опускали.

Гант вскинул белесые брови.

— Разве ты не знатного рода?

— Моим родителям пришлось бежать и жить далеко от Радла. Теперь пришло время вернуться.

— Кто твой отец, и где твоя почтенная мать? — продолжал расспросы Орри.

— Мама давно умерла, — вздохнула Ника, выдавая привычную ложь. — А отец слишком стар для такого дальнего путешествия.

— Разве арнаки пришли не за рабами? — последнее слово юноша почти выплюнул.

— Капитан Картен — не работорговец, — покачала головой девушка и торопливо добавила. — То, что случилось с вами, лишь досадная случайность.

Она беспомощно развела руками, вновь испытав чувство стыда. Из-за неё ганты попали в неволю и принесли на корабль смертельную болезнь.

Орри нахмурился, серые глаза сверкнули металлическим блеском.

— Арнаки убили Нассиса, старого Булди. Опозорили наших женщин. Ты хоть знаешь, каково это?

Острая боль воспоминаний свела челюсти. Ноздри затрепетали, а ладони крепко сжались в кулаки, так что ногти больно впились в кожу. Чувствуя закипавшие на глазах слёзы, она бросила быстрый взгляд на широко зевнувшего Гагнина. Забыв закрыть рот, матрос с любопытством слушал их разговор.

— Мы сполна заплатили за всё! — наконец, смогла выговорить Ника. — Много наших людей умерло от той болезни, которой вы уже переболели.

Молодой гант нахмурился, видимо, стараясь разобраться в словах собеседницы. Очевидно, его знание радланского языка было далеко от совершенства.

— Разве не болезнь заставила вас бросить родные дома? — не давая ему опомниться, продолжала девушка. — Вы же от неё прятались в лесу.

Орри беспомощно захлопал ресницами. Заметив его состояние, спутница что-то спросила, с тревогой глянув на кормовую палубу, где бродили сонные соотечественницы. Юноша коротко буркнул, потом поинтересовался:

— Это тебе сказали боги?

"Так я и думала", — удовлетворённо подумала Ника, неопределённо пожимая плечами. Не объяснять же юному варвару, что перебрав все возможные догадки, она остановилась именно на этой.

— Вот только я не знаю, что случилось раньше, болезнь… или война?

Наблюдая за течением эпидемии, девушка пришла к выводу, что сильно ошибалась насчёт её смертоносности. Более трети команды выжили даже при весьма посредственном уходе и почти без лекарств. Для стариков и детей болезнь могла иметь более тяжёлые последствия, но убыль мужского населения могла быть вызвана чем-то ещё. Скорее всего, их любимой игрушкой — войной.

Во взгляде, который метнул на неё собеседник, ясно читался суеверный страх.

— Наши мужи ходили в поход с вождём Атто на горных маалов, — кивнул он. — Не все вернулись с победой и добычей. Насис говорил, что они убили их воинов, но колдун сумел убежать и наслал на народ куолле злых духов невиданной болезни.

Лицо молодого человека посуровело, сразу став старше, голос звучал глухо, словно через силу.

— Старейшина Милле умер. Мудрый Укахей, говорящий с духами, не смог победить чары маалского колдуна и велел всем, кто выжил уходить, а сам остался.

Он замолчал. Услышав знакомые имена, его молодая спутница шмыгнула носом.

— Потом мы видели в той стороне много дыма.

Девушка-гантка, с возрастающим беспокойством следившая за их разговором, осторожно тронула юношу за рукав.

Орри огрызнулся. Губы у неё задрожали от сдерживаемой обиды. Вполне возможно, что под влиянием печальных воспоминаний она собиралась высказать молодому человеку всё, что о нём думает? Но на палубу уже спешили старшие подруги вождя. Которые тут же набросились с расспросами на бедного Орри. Успокоившись, тот подробно отвечал своим соратницам. Одна из женщин испуганно отпрянула, прикрыв рот не промытой ладонью. Вторая инстинктивно передвинулась, встав между ним и Никой, словно защищая молодого вождя от пассажирки. А девица, вцепившись в рукав рубахи, почти силком потащила бедного Орри прочь от опасной собеседницы. Задумчиво глядя им вслед, девушка старательно переваривала услышанное.

Как подавляющее большинство людей, Мерк Картен считал себя не глупым, не жадным, а исключительно умным и предприимчивым. Причём в последнем качестве он был просто уверен.

Предложение Лация Юлиса Агилиса показалось ему более чем выгодным. Отвезти девчонку в Канакерн, найти подходящего караванщика и отправить в Империю к дальним родственникам. Всё это не требовало ни чрезмерных затрат, ни больших усилий. А прибыль сулило не малую. Купец Антоний Сулл Оверс, скупавший у него сапфиры, в последнее время всё чаще жаловался на плохой спрос и намекал на мелкий размер камней. Те же экземпляры, которые обещал отдать Лаций Юлис Агилис за помощь дочери, должны произвести на торгаша впечатление.

Однако обратное плавание не заладилось с самого начала. Шторм, бросивший корабль в кольца Змеи, можно посчитать роковой случайностью, из тех, что часто подстерегают любого морехода. Бунт на корабле тоже не являлся чем-то необыкновенным. Капитан не раз слышал жуткие истории о том, как доведённые до отчаяния голодом и жаждой моряки пожирали друг друга, чтобы хоть немного продлить себе жизнь.

Но вспыхнувшая эпидемия, и та лёгкость, с которой демоны болезни, насланные Такерой, забирали жизни матросов, не на шутку напугала Картена. Тогда-то он окончательно уверился в том, что все их беды из-за пассажирки. Сами собой всплывали и всплывали странные факты о Нике Юлисе Террине. Особенно стало настораживать её загадочное появление в лесах Некуима вблизи стойбища аратачей. Теперь купец уже сильно сомневался в том, что боги вернули Лацию Юлису Агилису дочь из другого мира. Прошли времена, когда небожители делали смертным такие подарки. А вот слова толстой жены вождя Детей Рыси о том, что девка послана силами зла, вызывали всё больше доверия.

Разрываясь между страхом и жадностью, капитан не мешал команде расправиться с пассажиркой. Но когда та напомнила о своём предупреждении, сердце суеверного морехода дрогнуло. При желании Картен мог обмануть почти любого, но сам с собой предпочитал быть честным. Он помнил, как Ника уговаривала не трогать гантов, предрекая большие неприятности. Что, если девчонка окажется права, и на этот раз её смерть только ухудшит положение?

Тогда он заступился за неё, но стерва всё равно зарезала Тиргана как овцу. Свалившись с лихорадкой, мореход не уставал её проклинать, а себя ругать за проявленное малодушие. Так и следовало её убить, а за одно и варваров. Тогда бы не случилось никакого бунта, и корабль смог бы добраться до цивилизованных мест. А теперь он остался без рабов, без добычи и почти без команды! Капитан чувствовал, что его отношение к дочери Лация Юлиса Алигиса разделяют и уцелевшие члены экипажа. Только привычка к подчинению и растерянность от происходящего удерживают их от расправы над пассажиркой. Так, может, намекнуть, что он не против? Достаточно одного слова, и ей свернут шею. Но девчонка каким-то образом сумела найти общий язык с главарём ганток. Возможно, она просто приглянулась волосатому дикарю? По сравнению с его соплеменницами, Ника выглядела как призовая лошадь из Императорской конюшни на фоне коровьего стада. Всё-таки внучка сенатора. Что, если её убийство вызовет неудовольствие мальчишки и приведёт к печальным последствиям? Поразмыслив, Картен решил пока ничего не предпринимать.

После недолгих препирательств бывшие рабыни и бывшие хозяева расселись по лавкам. Капитан уселся на стул, положив руки на перила. Крек Палпин встал у руля. Кроме них на корме находился предводитель гантов и две вооружённые копьями дикарки.

Один из матросов, ещё не способный грести, взял в руки бронзовую палочку. Хорошо помня, чем закончилась первая попытка усадить глупых коров за вёсла, Картен рассчитывал, что и на этот раз у них ничего не получится. Действительно, вначале дело шло очень плохо. Гагнин едва не подрался с какой-то ганткой. Так что их пришлось растаскивать. Причём именно Ника не дала разгореться ссоре. Вожак бывших рабынь велел капитану спуститься вместе с ним на палубу гребцов. Где на молодого человека тут же набросились с упрёками соплеменницы. Картен с удовольствием наблюдал за первой ссорой в стане врага. Но вновь вмешалась пассажирка! По её предложению матросов, сгрудившихся у правого борта, равномерно рассадили среди бывших рабынь. Такое предложение не понравилось никому. Предводителю пришлось даже рыкнуть на какую-то женщину. А взгляды, которыми моряки оделяли юношу, Нику и своего капитана, говорили красноречивее всяких слов. Тем не менее, Картену пришлось согласиться. Очень уж злобно сверкали светло-серые глаза молодого дикаря. Странно, но это помогло. Вёсла всё чаще вздымались в такт ударам палочки, и корабль, потихоньку набирая ход, двинулся на север.