Рыжая Луна - Софи Вирго

открыв, почувствовала своего волка. Не впускать глупо. Сейчас он настроен совершенно иначе, чем в прошлый раз. Выломает дверь с корнем.

– Открыла, – облегченно выдохнул мужчина, когда увидел меня.

Его потерянный вид на мгновение вызвал умиление. Неужели, если бы я не открыла, то ушел? Нет, вериться с большим трудом. То, как он упорно старался быть сегодня максимально близко не вяжется с тем, чтобы так быстро отступил.

– Мне холодно. Может войдешь? – морозный воздух действует на меня иначе чем, на оборотней.

Человека во мне больше, поэтому мерзлячка та еще. Хорошо еще, что на мне спортивный костюм, иначе увидел бы все мурашки на коже за эти несколько секунд контакта.

Кивнув, он прошел внутрь. Стоило закрыть дверь, как он подхватил меня под попу, и прижал к себе, как игрушку. Пришлось ухватиться руками за шею, и ногами обвить торс, иначе не удержалась бы. Мне показалось, он даже улыбнулся. В таком положении мы добрались до гостиной. Сев на диван, он просто гладил меня, не переступал границ разумного. То по макушке, то спину, то просто крепче прижмет. Очень странно, и так приятно, что хочется самой поцеловать его. Но не решилась. Вдруг за капитуляцию примет.

– Я так испугался за тебя, когда отшельники прислали письмо с угрозой, – тихий шепот разрезал тишину, заставляя поежится непонятно от чего, – а потом твой испуганный вид, выскакивая из машины. Больше не отпущу. Слышишь, никогда не отпущу. Только рядом, только вместе. Всегда.

И тут на меня обрушился шквал поцелуев. Мягкие и родные губы мужчины начали терзать мои. Легкие поглаживания языком сменялись покусыванием. Руки сжимали талию, плечи, прижимали к крепкому телу. Чувства начали пьянить со страшной силой. Волчица внутри отчего-то стала исчезать. И тут почувствовала, что волк Виктора зовет ее, а она убегает от него. Видимо отказ мохнатого задел ее куда сильнее, чем ожидалось. Надо будет с ней поболтать как в старые добрые времена. Давно так не общались.

Рык сорвался с его губ, и он остановился, упираясь лбом в мой лоб. Оба тяжело дышали. Большие ладони заключили лицо в свой плен и снова начал целовать в губы. Но уход Рыжули принес горечь. Удовольствия от ласки теперь нет. Появилось раздражение, обида. Мохнатая словно поселилась только в голове и пыталась показать через меня всю свою обиду не только шерстяному другу, но и человеку. Что-то неведомое заставляло встать с колен, отойти в сторону, не позволять больше приручать, но он держал слишком крепко, чтобы это было возможно сделать.

– Не уходи. Останься со мной. Я так долго этого ждал, столько боли причинил, но так нужно было. Поверь мне. Так нужно было. Полин, прошу, просто забудь о прошлом. Давай сделаем вид, что только познакомились и не было этих кошмарных месяцев. Поверь, я очень сожалею о том, что произошло. Верь мне, я жалею. Но иначе не мог поступить.

Слова сыпались, как из рога изобилия. Каждое было пропитано живыми эмоциями, которым легко можно поверить. Вот только с каждым произносимым словом во мне закипала ярость. Забыть, сделать вид, что ничего не было? Что мы только встретились? Ах ты паршивец такой. Это ведь так легко, забыть предательство и начать с чистого листа.

Я живая, человек в конце концов.

Я не могу так просто взять и выкинуть все из головы. Я столько ночей плакала в подушку, хороня свою любовь. Я даже начала немного смиряться с мыслью, что никогда не познаю счастья материнства. А он? Что он? Если знал, что в один прекрасный момент наступит день, когда будем вместе, то выходит и не переживал так сильно. И после такого я должна легко на все согласиться?

Начала брыкаться в его руках и вырываться. Никогда не думала, что могу быть такой злой, неспособной к самоконтролю. Больно стукнула волка по плечам, даже ногти впила в кожу до крови. И это на его счастье, я не могу частично регенерироваться. А то когтями бы прошлась.

– Пусти, – нервозное состояние затуманило разум, и вместо спокойного тона начала рычать на него.

Да кто же меня послушал? Правильно – никто. Только сильнее схватил, впечатывая в себя. А меня это только больше злило. В душе рвала и метала все вокруг, а в реальности трепыхалась как котенок в лапках кота. Да пусти же ты меня, гад блохастый, мне итак больно на душе, слезы душат изнутри, но не могу показать их ему.

Не достоин.

Слезы – это показатель слабости и высшая степень доверия лично для меня. Признавая свою уязвимость тому или иному человеку, мы открываем перед ним себя. Вручаем частичку своего сердца в надежде, что ее сохранят, а не растопчут.

– Да отпусти же ты. Пусти! – рык сам вырвался из груди, такой утробный, что даже голос изменился. Стал более грубым и жестким, волчьим, но красавица так и продолжала прятаться.

На мгновение он опешил от такого поведения и расцепил руки. Не мешкая ни секунды, соскочила с колен, вставая напротив него. сердце колотилось, как сумасшедшее. Никогда за собой такого не замечала. Близость с этим оборотнем явно оказывает на меня определенное влияние. Только в какую сторону, в хорошую или плохую? И смотрит гад еще так, словно я обидела маленького ребенка. Конфетку, блин, забрала.

– Полин, ты не понимаешь, – ах ты ж кобель беспородный.

Я не понимаю. Я! Да, не понимаю, а что он сделал, чтобы поняла, чтобы хотя бы задумалась над его словами? Абсолютно ничего. Схватила подушку с кресла и запустила в него. Увернулся гад такой. Ну ничего, все равно попаду.

– Я не понимаю? Да, не понимаю! Как можно быть такой сволочью, Витя! Сначала отказался, потом пришел, соблазнил, заставил поверить в сказку, и нагло отказал. Плюнул в душу, растоптал. И после этого всего у тебя хватает наглости просить меня все забыть и начать заново? Не будет этого, – последнее уже не кричала, а говорила сквозь зубы, чтобы понял, я в гневе, в бешенстве.

А в довершении начала кидать в него другие подушки. Благо ими все было усыпано. Но он изворачивался от каждой. Ненавижу. Что же за жизнь такая несправедливая. Почему мы через столько должны пройти, и сколько еще предстоит выстрадать, прежде чем этот кошмар закончится? В какой-то момент он преодолел расстояние между нами, перепрыгнув через спинку дивана, что разделяла нас, и схватил в свои крепкие руки.

– Я не мог тебе ничего рассказать, схватив за плечи, немного встряхнул. – Просто поверь, прошу, хорошая моя, маленькая, – но я не могла просто