Чужая школа (СИ) - Эльтеррус Иар

— Очень правильный подход! — одобрил Айтос. — У нас в школе тоже все важные должности занимают только после сдачи квалификационных экзаменов. Вам мы хотели предложить должность командира крейсера «Москва», однако ваша прежняя служба не избавит от учебы и сдачи экзаменов.

— Естественно, — кивнул Негожин. — Я и сам без сдачи квалификационки не рискну подняться на мостик нового корабля.

— Но ведь не все люди одинаково ответственны, — заметил Николай Иванович. — Что с обывателями?

— Никакой важной должности человек, не способный сдать квалификационку, не займет, — усмехнулся командир рейдера. — Кто-то скажет, что это несправедливо и даже жестоко, однако это не так — обыватель погубит любое порученное ему дело, это не раз проверено.

— Но даже среди сдавших экзамены могут оказаться сволочи, — продолжил гнуть свою линию капитан. — Как с ними бороться?

— Психологические тесты и отслеживание поведение всех высокопоставленных руководителей. Здесь это еще проще делать, чем у нас, наши искины разумности еще не достигли, в отличие от ваших.

— Ясно, — кивнул Николай Иванович. — Хорошо, пусть будет так. Но хочу сразу предупредить, что всем новичкам придется давать клятву верности, действующую до момента обнаружения их родной реальности. И здесь это не просто клятва, поскольку сказочная магия, как выяснилось, существует, — он зажег над поднятой ладонью мохнатый клубок первородного пламени, — и клятва убьет любого, кто нарушит ее.

— То есть присяга становится реальной силой? — восхищенно выдохнул Негожин, у него даже глаза чуть ли не засветились. — То есть, предательство абсолютно исключено⁈

— Почти, — заверил профессор Маор. — Нужно быть архимастером, как минимум, чтобы обойти клятву, а таковым становится один из многих тысяч, слишком много труда нужно приложить, чтобы достичь этого уровня.

— Жаль, что у нас дома не было подобных клятв, — вздохнул командир рейдера. — Предателей всегда хватало, причем прихватывали их порой на таких глупостях, что слов нет. В итоге контрразведке приходилось работать без сна и отдыха, чтобы выловить большинство до того, как успеют нагадить. И не всегда справлялась.

— Да, с клятвами проще, — кивнул архимагистр. — Вы готовы принести их?

— Готов, — решительно кивнул Негожин. — Понимаю, что в ином случае нам не доверят ничего серьезного. Но это справедливо и правильно.

— Хорошо, — кивнул Иван Афанасьевич. — С этим решили. Прошу завершить рассказ о Русской Директории.

— Да, в общем-то, рассказывать дальше почти нечего, — вздохнул командир рейдера. — После изобретения гипердвигателей у стран-изгоев появилась возможность уйти от остальных, не прошло и двухсот лет, как Земля была практически оставлена, мы вывезли все, даже разобрали старые города. Оставаться на одной планете с западной мерзостью было попросту невозможно. Мы нашли отличную систему, выстроили в ней систему обороны, колонизировали три планеты и устроились с максимальными удобствами, принявшись спокойно развиваться. К сожалению, старые враги о нас не забыли, для них само существование русской цивилизации было нестерпимо. Ведь мы отказывались принимать основополагающие для них истины — не желали становиться подонками, эгоистами и нелюдью, имели консервативную этику и мораль, которых, по западным меркам, существовать не должно. Но достать нас теперь было не так легко, как раньше, и это скотов безмерно бесило. Успокаиваться они не пожелали, и с тех пор гадят по мелочи. Не знаю, каким образом американцы смогли прорваться к станции «Немезида», но прорвались и атаковали, убив почти сто восемьдесят тысяч человек. Мы спасли едва несколько десятков…

— А что сейчас делают эти твари? — оживился Николай Иванович. — Навигатор, ты следишь?

— Слежу, конечно, — заверил тот. — Рискнут подойти к станции ближе, получат полной мерой. До скотов дошло, где они оказались, и сейчас они заливают эфир визгливыми требованиями немедленно прилететь за ними, крича, что на «Немезиде» были террористы, и они в своем праве. Срываются на плач, просьбы, но потом снова начинают что-то требовать непонятно у кого, словно им все мироздание обязано. Странный народ, я настолько уверенного в своем превосходстве над другими и праве творить все, что вздумается, еще не встречал. Будет интересно последить, как станет меняться их тон, когда станет ясно, что никто их требований слушать не намерен, что им предстоит просто сдохнуть в межгалактическом пространстве от голода и жажды.

— В общем, вялотекущая война идет почти двести лет, — закончил рассказ Негожин. — Расскажи мне кто-то о том, что случится с нашим кораблем, я бы не поверил, но факт остается фактом. Поэтому, товарищи, располагайте нами до момента обнаружения нашей реальности. После этого мы, конечно, вернемся домой. Из экипажа уцелело семь человек, плюс сорок шесть выживших со станции «Немезида», четырнадцать взрослых женщин и тридцать два ребенка.

— Девять из экипажа и тридцать пять детей, — поправил его Сергеев. — Пятерых мертвых удалось оживить. Среди них Василенко, вытащили все же старого ворчуна с того света. Плюс Густавсон, Карл Дитрихович. И трое малышей совсем, года по три. Жаль, что только пятеро, но даже медкапсулы не могут помочь тем, кто умер больше двух часов назад.

— Даже это очень хорошие новости, капитан, — слабо улыбнулся командир рейдера. — Особенно ты меня порадовал по поводу Василенко. Буду рад видеть его боцманом на «Москве», он и большой корабль потянет. Да, уважаемые, а мы справимся с таким куцым экипажем? Ведь крейсер, насколько я понял, очень велик?

— Полтора километра в диаметре, — ответил Навигатор. — Но на то есть дроиды, и их хватает. Могу связать вас с Кузьмой Мининым, искином «Москвы», он тоже разумен. Решите с ним все вопросы лично.

— Тогда после совещания, пожалуйста, — попросил Негожин.

— Хорошо.

— Мы почти закончили, — кивнул ему директор. — Одно только. Если к нам начнут перемещаться ученики из разных миров, то хватит ли у нас преподавателей по разным дисциплинам?

— Их придется нанимать, — ответил Айтос. — Когда школа появится в реестре, мы сможем подавать заявки на преподавателей. Мифрила, адамантита и золота, которым можно оплачивать их труд, в Центруме столько, что хватит на приобретение нескольких десятков планет вместе со всей инфраструктурой. Если вы согласитесь платить адамантитом, то от желающих отбоя не будет, даю в этом гарантию. Но всех новичков прошу брать под очень жесткую клятву! Я проработаю ее текст, чтобы исключить возможность предательства даже для архимагистра. Попрошу профессора Маора потом проверить ее.

— Проверю, — пообещал тот. — Также хочу вернуться в исследованию близлежащего пространства. Раз только сегодня червоточина открывалась дважды, то сколько раз она открывалась хотя бы за последние сто лет? Нужно знать, что есть по соседству. Сможем кого-то спасти, хорошо. Но попрошу космонавтов соблюдать при обследовании погибших чужих кораблей величайшую осторожность. Вы можете столкнуться с чем угодно.

— А теперь я прошу новичков проследовать за мной в медцентр, — встала госпожа Эмрис. — Необходимо пролечить вас и внедрить мозговые импланты, без которых на станции вы останетесь слепыми и глухими. Господин капитан, попрошу облечь мои слова в форму приказа.

Негожин вместе со своими людьми и советские космонавты принесли клятвы, проверенные профессором Маором, с удивлением полюбовавшись на световые кольца, легшие на их руки цветными печатями. А затем действительно отправилось вслед за медиком. День выдался очень тяжелым, и следовало отдохнуть. Это осознавали все.

Глава 14

Пространство вокруг станции вполне можно было назвать корабельным кладбищем. Настроение у экипажа тридцать восьмого фрегата, названного «Искателем», было похоронным. Бесчисленные мертвые корабли вызывали уныние осознанием факта, что если бы имперцы не натолкнулись на тогда еще «Тархи Ла», то такая же судьба ждала и их самих. За прошедшие трое суток поиска каких только кораблей ни повстречали космонавты. Самых разных народов и рас, кислородо— и фтородышащих. Попались даже два корабля амфибий, напоминающих худых лягушек. И все они были полны мертвыми. Разумные боролись до конца, но выбраться из межгалактической бездны возможности не имели, а любые запасы в конце концов исчерпывались. Одни оставались разумными до конца, и последние крохи продовольствия делили поровну. Другие сходили с ума и дрались между собой, чтобы прожить на пару дней дольше. Видеть следы таких побоищ было очень неприятно.