Таль: Невозможное возможно (СИ) - Наталья (1) Егорова

Кайден замолчал, недовольно сопя на столе, а я, не оборачиваясь, уселась за домашнее задание. Если что-то понадобится — сам скажет, а лишний раз провоцировать его я не собиралась.

Двадцать минут промелькнули незаметно, причем мое недовольное сопение было даже громче, чем у Кайдена.

— Если тебе так не нравится тут сидеть, зачем согласилась? — Через некоторое время раздраженно поинтересовался он.

— Мне все равно где делать уроки, — все еще не оставляя надежды изобразить нечто менее кривое для мастера Вериды, ответила я.

— Тогда чем ты так недовольна? — Не отставал от меня Кайден. Я встала и показала ему результат своих художеств. — М-да, а линейкой пользоваться не пробовала?

— Пробовала, но мастер сказала, что нужно научиться обходиться без нее.

— Так это она, наверное, на прошлой декаде сказала, когда тебя на срыв провоцировали кто так мог, — усмехнулся завуч.

— Да. Но она объяснила почему это нужно, и я не смогла с ней не согласиться. На географию у меня немного времени уходит, с чистописанием тоже уже вполне освоилась, а теории магии у меня с собой все равно нет, да и выучила я ее еще вчера, сегодня можно было бы повторить, но раз нет, то нет. Так что сейчас передохну, пока спину Вам мажу, и еще разок попробую.

К процессу намазывания Кайден отнесся на удивление спокойно, не высказывания больше претензий по поводу моего присутствия. А вот у меня возникла проблема.

— Эм-м, — вслух озадачилась я, когда поняла, что попа уже начинается, а ожог еще не закончился.

— Что? — Заинтересовался пациент.

— А у Вас ожог до какого места? — Неуверенно поинтересовалась я, не рискуя дальше стягивать простыню. И тут Кайден начал вздрагивать. Крупно, практически всем телом. — Что с Вами? У Вас обезболивание закончилось?

На этом месте завуч не выдержал и захохотал.

— Нет, у меня ты началась! Таль, не смеши меня, а то действительно потом болеть сильнее будет, если корка отойдет.

— И ничего смешного я тут не вижу. Вы, между прочим, преподаватель.

— Это ненадолго, — растерял всю веселость Кайден. — Сдвигай простыню потихоньку, там ненамного ниже поясницы, да и не чувствуя я прикосновений к корке.

Наши понятия «немного» явно различались, потому что когда корка закончилась, ягодицы уже несколько сантиметров как начались, но в принципе ничего порнографического в таком зрелище еще не было. И насчет того, что чувствительности на корке при обезболивании нет, он тоже был прав, так что процедура обработки завершилась вполне успешно.

— Мастер Кайден, а почему Вы сказали, что недолго будете преподавателем? — Поинтересовалась я, убирая миску обратно на свой стол.

— Я ухожу, — коротко ответил завуч и, когда я пристально посмотрела на него, отвел глаза. — Таль, не смотри так, не надо…

— Почему?

— Почему не смотреть? — Ухмыльнулся скабрезно Кайден, но я не дала увести разговор в ненужную мне сторону.

— Почему уходите?

— Меня хотели убить. Если бы ты не крикнула, и я на полном автомате не начал выставлять щиты, то уже был бы мертв.

— И теперь Вам страшно снова идти на полигон?

Он удивленно посмотрел на меня, даже повернув для этого голову.

— Ты, правда, так думаешь?

— А что еще я должна думать после Ваших слов?

— Значит, все-таки не так хорошо ты меня понимаешь, как казалось.

— Так объясните.

— Зачем? — Отвернулся он, но меня такая концовка разговора не устраивала.

— Вы же пока еще мастер, а может им и останетесь. Так научите меня тому, как мыслят боевые маги. Вы ведь до сих пор боевой маг. — Да это была лесть, но при этом я не солгала ни одним словом.

Несколько минут он смотрел на меня, а я ждала. Просто заставляла себя молчать, смотреть ему в глаза и ждать.

— Если адепты готовы убить, для того, чтобы избавить академию от моего присутствия, то мне здесь не место. Значит, правы Таврим с Лисандром, а не я. И знаешь, что самое паршивое, Таль? Он — один из лучших на четвертом курсе. Я не ожидал, что он вот так — в спину…

— И что Вы будете делать, когда уйдете? — Хмуро глянула я на завуча, помня, насколько он не хотел расставаться с этой работой меньше декады назад.

— Это не твое дело, — резко ответил он, обрывая беседу и снова отвернувшись.

Я не нашла, что тут можно сказать. Хотела его как-то поддержать, но ничего умного в голову не приходило. Мне нужно было хорошенько подумать, поэтому я снова уселась за стол и занялась рисованием. К концу второго листа у меня появились вопрос и вытекающая из него идея. Слабенькая конечно, но хоть какая-то.

— Мастер, Вы ведь знаете, кто Вас ударил?

— Да, но пока не скажу, сначала сам с ним переговорю перед уходом. После этого решу, предавать ли случившееся огласке или сделать последнее, что могу, для этой академии, и разобраться самому.

— А если он придет просить прощения?

— Не придет, Таль. Это не случайность, как с твоими малолетками. Удар был очень продуман, меня спасло чудо.

— То, что я оказалась над забором и закричала.

— Тогда два чуда, — усмехнулся Кайден. — Удар сгустка пришелся по недостроенному щиту, и здорово конечно меня достал, но не критично. Каналы я разорвал, достроив в этом состоянии щит. Получилось кое-как, но часть огненного броска он все же поглотил. Если бы щит встал раньше, и его снесло первым ударом, мы бы сейчас не разговаривали.

— И все-таки. Если он придет просить прощения сюда, Вы останетесь?

Какое-то время мужчина молчал и я, решив, что так и не получу ответа, уселась за стол с учебником географии.

— Если он придет поговорить до того как меня выпишут, я еще раз обдумаю решение об уходе исходя из разговора с ним.

— Спасибо.

До следующего намазывания я еще успела сделать задание по чистописанию. Кайден больше не проронил ни слова, и я к нему не лезла. Мне вообще было трудно понять человека, умевшего прощать тех, кто наносил ему смертельные удары. Наверное, я никогда не дорасту до такого великодушия. И при этом он умудрялся быть не просто жестким, а действительно жестоким по отношению к тем, кого презирал.

Да, он был очень сложным человеком — мой враг, понимавший меня временами лучше друзей и сделавший все, чтобы я прошла точку рывка. И он никогда не бил в спину, а я уже научилась это ценить.

Еще примерно через полчаса я с сомнением разглядывала четыре варианта полностью выполненной домашней работы по рисованию. Два пришлось отбраковать сразу, а остальные два казались мне одинаково кривоватыми. Решив не морочить себе голову, я повернулась, чтобы свалить выбор на завуча и застыла, пораженная увиденным.