Поводырь в опале - Андрей Дай

Расстроился совсем. Не получился ужин в семейном кругу. До коньяка дело уже и не дошло. Тактичный Миша, заторопился откланяться. Да и седой бывший слуга, надулся, как мышь на крупу. Оправдываться никак нельзя было, а продолжать разговор, как ни в чем не бывало, не получилось. Так и расстались.

Дел никаких на вечер себе не планировал. Думал — посидим, поговорим, коньячку попьем. А оно вон как вышло. Минут двадцать бродил по ставшему вдруг пустым огромному дому. Заглядывал в закоулки, где еще не был ни разу. Наказал Апанасу сделать к завтрашнему дню финансовый отчет. Наличные деньги утекали сквозь пальцы, а приходов ниоткуда не было. Так скоро и золотые червонцы придется разменивать…

Потом вспомнил, что так ни разу жалование и не получал. А ведь уже год прошел, как мы с Герочкой в Томске начальствуем! Целый год новой жизни! Едрешкин корень! Юбилей, а отпраздновать не с кем!

С горя жахнул грамм сто коньяку. Да, видно, поторопился — поперхнулся, закашлялся, выплюнул половину благородного напитка на пол. Даже слезы из глаз брызнули. Так бы и спать пошел, и ворочался бы до утра, да Герман — молодец, к Карине съездить предложил. И такой замечательной эта идея показалась, что собирался я от силы минуты три. Всего-то — револьвер за пояс, четвертную ассигнацию в карман, да Артемке крикнуть, чтоб экипаж закладывал…

Добротная, наверняка прежде — купеческая усадьба неподалеку от Соляной площади. У парадной отпустил Артемку с экипажем. Трудно было сказать, как долго пробуду в «польском» клубе, а заставлять себя ждать посчитал неприемлемым. Решил, что сам доберусь как-нибудь. Хихикнул — в крайнем случае, такси вызову.

В прихожей двое угрюмых здоровенных мужиков с цепкими, пронизывающими глазами. В один миг обшарили всего с головы до ног, оценили качество и стоимость одежды, чистоту обуви.

— Пистоль, вашбродь сюды пока полошьте, — интересно, откуда такие навыки? — Тута опосля и примите.

Расстался с револьвером, вроде как лучшего друга лишился. Все-таки тяжелая машинка здорово прибавляла к уверенности. Давно уже приловчился так его под одеждой прятать, чтоб и в глаза не бросался, и непокорные пеньки капсюлей с запальных трубок не слетали.

Успокоил себя мыслью, что раз уж на входе такие строгости, так внутри и подавно — тишь, гладь, да Божья благодать должны быть. В смысле безопасности, конечно. Так-то она, благодать, рядом с азартными играми редко рядом живет.

Лишние стены снесены. Вместо них решетчатые конструкции, которые вроде бы и перекрытия второго этажа поддерживают, и пространство не разделяют. Много штор. Все так устроено, что образовалось с десяток отдельных игровых зон.

Подбежал половой.

— Чего изволите, Ваше благородие?

— Коньяк, покер и приличную компанию.

Еще Карина рассказывала — покер игра редкая. Не дошла еще мода на эту игру с другого берега Атлантики. А в другие — я не великий специалист. Так, ради времяпровождения, можно и в преферанс поиграть, но сейчас, сегодня, душа требовала чего-то знакомого, привычного по другой жизни.

Вернулся распорядитель. Пригласил пройти к столику, за которым уже сидела пара хорошо одетых господ. Возле свободного места уже стоял серебреный поднос с бокалом благородного напитка и маленькое блюдце сушеных фруктов.

— Вы позволите?

Незнакомцы слегка привстают из вежливости. Один, тот, что в темном сюртуке и пенсне, гостеприимно указывает на стул. Второй, с чеховской бородкой. Полукафтан английского сукна вышит шелком, дорогая рубашка, платиновые запонки и цепочка часов. Но я все равно сразу понял, что это купец, старательно изображающий из себя аристократа.

Половой не уходит.

— У нас не принято играть на деньги, Ваше благородие, — и улыбается коварно.

Достаю четвертной билет.

— Фишек на десять принеси…

— Пот-лимит по гривеннику, — выручает господин в пенсне. — Мы с Александром Степановичем в дро-покер потихоньку…

Удивляюсь, но стараюсь вида не показать. Вот уж не ожидал, что найдется в Томске специалист по разным видам игры. Дро — моя любимая разновидность. Особенно, если без банкира. Но с банкиром, он уже Карибским станет называться…

— Гривенными и полтинами, — это слуге. И тут же уточняю у будущих партнеров по игре. — С джокером?

— А почему бы и нет? — улыбается «очкарик». — Не корысти же ради. Так. Время провести в хорошем месте с хорошими людьми.

Сажусь. Отпиваю полглотка. Хорошо. И что остальные не курят — тоже хорошо. Некоторые такую тактику игры выбирают — чуть что, за клубами сизого дыма лицо прячут. Я особо и не против — движения рук не меньше мимики могут рассказать. А вот запах не люблю. Последнее время, как пахнет откуда-нибудь, перед глазами лицо царя встает. Брр-р-р. Чур меня, чур.

— Позвольте представить вам господина Попова Александра Степановича, а я, знаете ли, Иванов. Да-да, просто Иванов, Роман Андреевич.

Купца правильно назвал, а на счет себя — врет. Впрочем, мне-то что с того? Представляюсь.

— Не возражаете, ежели я начну? — «Иванов» берет толстую, в пятьдесят две карты, колоду, и, близоруко щурясь, начинает неловко тасовать. Слежу за руками. Знаю, что опытные каталы первую игру никогда не выигрывают, но это уже рефлекс. Вот и сейчас — хорошая привычка не подвела — разглядел тоненькую синюю полоску, иногда показывающуюся из-под богатого золотого перстня.

Ого! Вот это да! Открытие за открытием! Думал, популярная в Америке игра, еще до Сибири не добралась — нашлись партнеры. Всегда считал, что «черная масть», «воры в законе» и блатные авторитеты изобретение следователей НКВД, и встречаю одного такого у себя в Томске.

Карты аккуратными кучками ложатся напротив. По пять штук.

— Анте, — бросаю на середину стола жетон на десять копеек. За двадцать можно столицу на извозчике из конца в конец пересечь…

Купец с «Ивановым» не отстают. Торгуемся. Первый круг торгов выигрывает, как ни странно — Попов. Почему-то мне казалось, что он правила-то узнал только сейчас, от человека с наколками на пальце. А он, оказывается, довольно агрессивно играет…

Поднимаем карты. Две дамы, две девятки и тройка. Идеальная комбинация для того, чтоб «пугнуть» соседей по столу. Но я не стал этого делать. Решил играть, как у нас это называлось — своего. Это когда игрок до определенного момента только следует за раскладом. Есть комбинация — играет, а нет, так нет. И ни какого блефа!

Добавляю фишек на стол, скидываю, как и Иванов, три карты. Купец — две. Он уже поменял. В моем размене всякая ерунда — тройка, валет и король. Минуту смотрю на это собрание недоразумений, и прячу все свое «имущество» в кулаке.

Торгуемся вяло. Вор — а ни у кого больше наколок на руке быть и не может — явно не хочет выигрывать, а у нас с купцом карты не позволяют. Эх, дорого бы я дал, чтоб рассмотреть, что именно там у него нарисовано. Откуда знаю, Герочка? Трудное детство, рабочая окраина, блатная романтика… Да и кто в мое время этого не знал?!

Сравнялись с Поповым. Он выиграл — два туза. Сгреб карты и банк со стола. Смотрю на него, привыкаю к его жестам, мимике. Резкий. Даже — порывистый. Думает и решения принимает быстро, и тут же действует. А вот «Иванов» — расслаблен. Вял. Только глаза щурит. То ли, от плохого зрения, то ли манера такая. Но он явно не шулер. Или, как еще сейчас говорят — «рыцарь». И играет не ради выигрыша, как и я, впрочем.

Купец ловко разбрасывает карты по кучкам. Снова делаем ставки. Я отпиваю глоточек коньяку, Роман Андреевич кончиками ногтей барабанит по картам. Чуть бы сильнее и на мягком картоне останутся отметины — для чутких пальцев карточного каталы — такие знаки, как открытая книга. Десяток конов одной колодой и он всю ее «прочитает».

— А вы, Герман Густавович, простите великодушно, по какой части? — вору скучно. Его время еще не пришло. — Вот, знаете ли, смотрю на вас, и признать не могу…

— Служу, — чуть-чуть пожал плечами. Понимай, мол, как хочешь. Осанка у нас с Морицем — кое-кому из военных на зависть. — А вы? Если не секрет.

— Отчего же секрет? — добрые лучики в уголках глаз. Забавляется. Упивается своей тайной. — Я, милостивый государь, по финансовой части. Александра Степановича не спрашиваете? Никак признали?

— Нет, не признал. Я в этих краях человек новый. Сегодня только прибыл из Санкт-Петербурга. Бывали там?

— Да-да, конечно, — сразу верю. Бывал. И что-то у него со столицей связано. Неприятность какая-то. Уж не прячется ли он у меня в Томске от кого-нибудь? — А сюда же как? В этот, так сказать, салон?

— Скучно, — признался честно. — Велел кучеру, тот и привез.

— Это оно да, — хороший у Попова голос. Зычный. С таким на рынке одно удовольствие товар расхваливать. — К госпоже Бутковской ныне стало модно ездить.

— А ведь нашего Александра Степановича в Сибири всякий знает. У него ведь в области сибирских киргизов и рудники и заводы. И вот увлечение этакое, невинное, — и «Иванов» вдруг добавил по-французски, — Ну вы меня понимаете.