Наказание для мажора - Татьяна Фомина

же отложила его обратно. Мозг совершенно не хотел включаться. — Да что же это такое?! Ева, соберись! — приказала самой себе, но в голове вместо серого вещества образовалось малиновое желе или клубничное, а я сама превратилась в глупую влюбленную дурочку.

Ну вот, приехали. Докатилась.

Утром я чувствовала себя намного лучше, пока не спустилась в кухню. Мама суетилась, наливая Павлу Васильевичу кофе, Макс тыкался в телефоне, и я уже хотела возмутиться, что ему еще нельзя напрягать зрение, как все дружно, как по команде, повернулись в мою сторону.

— Д-доброе утро, — пробормотала неуверенно, не понимая почему вдруг проснулся такой интерес к моей персоне. Обычно мое появление не производило такого эффекта. Я машинально поправила на себе одежду. А то мало ли, вдруг юбку забыла надеть, или еще что. Но все оказалось на месте. — Что-то случилось? — поинтересовалась осторожно.

— А мы ждали, пока ты нам скажешь, — ответил Макс и улыбнулся. Но не мне, а тому, что прочитал в телефоне, и начал быстро набирать ответ.

— Я? — Я даже на всякий случай повернулась назад, проверить, нет ли кого за моей спиной. Но никого не было.

— Ты-ты, Ева. — Макс отложил телефон на край стола и вперил в меня заинтересованный взгляд.

— И по какому поводу? — Сев за стол, я вопросительно посмотрела на маму, поставившую передо мной чашку с чаем, но она тоже загадочно улыбалась. — Мам?

— А что, мам? Андрей вчера просил у нас с Пашей официального разрешения забрать тебя после университета до вечера.

— Позднего вечера! — Внес корректировку Макс, а я едва не подавилась чаем, решив отпить глоточек.

— Ч-что? — переспросила, но мама пожала плечами, что добавить ей нечего. — А к-куда?

— А вот этого нам, — она посмотрела на Павла Васильевича и снова перевела взгляд на меня, — Андрей не сказал… — произнесла мама, но что-то мне подсказывало, что это не так.

На кухне повисла многозначительная пауза, и, кажется, все трое ждали ответа от меня.

Вчера я проболтала с Ксю, потом переписывалась с Викой, и даже успела «забыть», насколько это, конечно, возможно, про Андрея.

— А еще кое-кто сказал, что оторвет мне руки, если я вдруг захочу обнять свою сестренку, — «пожаловался» Макс.

И я окончательно выпала в осадок, не понимая, что происходит. Раздался звонок, и Павел Васильевич вышел.

— Вы издеваетесь, да?

— Да никогда! — Максу, в отличие от меня, было весело. — Но я буду точно настаивать на сестринском поцелуе в щечку!

— Макс! — возмутилась, пытаясь переварить полученную информацию, и у меня возникло непреодолимое желание оторвать кое-кому уши.

— А что, Макс-то?! Я, между прочим, паинька! А ты колись, куда это вы собрались? Причем без меня!

— Я… я не знаю. И, вообще, первый раз об этом слышу, — пробормотала рассеянно, уверенная, что это какой-то не очень удачный розыгрыш.

— Эх, зря Андрюхе дали разрешение! — наигранно вздохнул Макс, осудив «недальновидность» родителей.

— Макс, никто никуда не собирается ни ехать, ни плыть, ни лететь, — поспешила успокоить сводного брата.

— Доброго всем утра! — раздалось таким знакомым голосом, что я невольно замерла, а под понимающими взглядами мамы и Макса была готова провалиться сквозь землю. — Привет, Ева. Это не совсем верная информация. После пар мы уезжаем.

— Серьезно?! — выпалила, готовая устроить расправу прямо здесь и сейчас. Так «подставить» меня перед родителями мог только Макарский! — А спросить, или хотя бы предупредить по нормальному не судьба?

— Я как раз собирался тебе все рассказать по дороге. Ты готова? А-то нам нужно успеть заехать еще в одно место. — Андрей протянул мне открытую ладонь.

— Куда? — потребовала ответа.

— Я все расскажу, — заверил Андрей. — Идем.

Неуверенно подала ему свою руку и встала.

— Ева, а поцеловать? — встрял Макс, выпячивая для поцелуя щеку.

— Макс! — прикрикнули на него мы с Андреем одновременно.

* * *

На этом наше обоюдное согласие с Макарским закончилось. Стоило нам выйти из дома, выдернула свою руку, которую Андрей не отпускал, словно боялся, что я сбегу.

— Может объяснишь мне, что это было? — потребовала у него ответа.

— Охотно. Только поясни, что конкретно ты имеешь в виду.

У меня сложилось впечатление, что он даже не заметил моего недовольства. Это же каким надо быть самоуверенным?! Внутри меня все взбунтовалось и было готово взорваться.

— Все! — выпалила с горячностью.

— Все, так все. Как скажешь. Только идем чуть побыстрее.

— А с чего ты решил, что я вообще с тобой куда-то пойду?

— Ты решила прогулять универ? — Андрей изогнул бровь в удивлении. — Не знал, что ты еще и прогульщица.

— При чем тут универ? — возмутилась его нежеланию понимать очевидное.

— Тогда что?

— Ты сейчас прикалываешься?

— Да нет же!

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Андрей или, действительно, ничего не понимал, или так искусно разыгрывал это самое непонимание. Только я понять не могла, зачем ему это надо. Ведь мне показалось, что он изменился. Но, видимо, только показалось.

— Ты, кажется, торопился. Вот и поезжай. А я на учебу. — Сделала попытку уйти, но меня тут же поймали за руку.

— К черту все! Объясни, пожалуйста, что я опять сделал не так.

— А ты сам не видишь?

— Нет, Ева. Я сам ни черта не вижу.

И поскольку я молчала, но он продолжил:

— Я реально или тупею, или не знаю что. Поэтому объясняй.

— Ты зачем все рассказал маме и Павлу Васильевичу?

— Прости, а «все» это что?

— Я не знаю, что ты там задумал, и почему решил, что, получив разрешение моей мамы, тебе можно будет все!

— А мне теперь можно все? — спросил Андрей, только я нисколько не разделяла его шутливого настроения.

— Нет!

— Ну вот, — обиженно протянул этот клоун. — А я-то уже обрадовался!

Я прекрасно видела, что он издевается. Только пусть ищет себе другую жертву.

— Пусти. — Я попыталась вырвать свою руку, но Андрей лишь сильнее сжал мое запястье. — Пусти! — повторила.

— Не могу.

— Что значит, «не могу»? Ты не можешь разжать пальцы?

— Разжать пальцы я могу, Ева. Я не могу тебя отпустить. — Что-то в его голосе заставило меня заглянуть ему глаза.

— В каком смысле?

Мы стояли, как два идиота, посреди улицы и пытались найти смысл в том, во что сами вляпались.

— В самом прямом. Я не могу тебя отпустить. Ты нужна мне, Ева. Каждый час. Каждую минуту.

— Ты и так постоянно… — Я прикусила губу, чтобы смягчить грубую формулировку. — Рядом.

Макарского и правда стало слишком много. Он жил по соседству, учился в том же университете, постоянно маячил перед глазами, напоминая о себе, точнее не давая забыть; занял все мои мысли, не говоря уже о том, какие чувства