Планиверсум. Виртуальный контакт с двухмерным миром - Александр Дьюдни

Изображение ракетодрома пошло рябью, и это значило, что связь между Землей и Арде слабеет.

Нам показалось, что Ламберт чуть ли не целую вечность стучал по клавиатуре, пытаясь отыскать ракету. Только что мы видели, как она мчалась на запад, а уже через пару мгновений летела вертикально вверх. Похоже, она «разворачивалась» на восток. Наконец, мы настроили верные значения скорости и направления, и ракета больше не исчезала с экрана. Она казалась крохотной каплей, летевшей на высоте двенадцати километров. Мы аккуратно изменили масштаб, чтобы снова увеличить изображение.

— ЙНДРД, КАК ТЫ ТАМ?

— СНАЧАЛА ДУМАЛ Я, ЧТО ВЗОРВАЛСЯ ДВИГАТЕЛЬ, ВСЕХ НАС УБИЛО. А ТЕПЕРЬ СЛЫШУ Я ЖУТКИЙ ВОЙ.

— НАВЕРНОЕ, ЭТО ДВИГАТЕЛЬ ТАК ШУМИТ НУ И КАК ТЕБЕ ПОЛЕТ?

— А РАЗВЕ ЛЕТИМ УЖЕ МЫ?

Что меня удивило, так это способность ардийцев выдерживать настолько сильные ускорения. Или их внешний скелет действует словно скафандр?

Полет длился двадцать минут. Ламберт быстро наловчился не терять ракету из вида, когда она резко уходила вверх или вниз. Он внимательно следил за пилотом, и как только тот начинал двигать рычаг управления, Ламберт уже знал, в какую сторону наклонится ракета.

Ветра на этой высоте почти не было: ракета летела как раз между нижними слоями атмосферы, где ветер дул с запада, и верхними — движущимися в обратном направлении. Я предположил, что топлива в ракете отмерено ровно столько, чтобы оно закончилось перед посадкой в Сема-Рублте.

Вдруг пилот резко толкнул рычаг вперед, и ракета пропала с экрана. Когда Ламберт обнаружил ее через пару секунд, она снова летела на запад. Пока она направлялась на восток, пассажиры с помощью шнуров безопасности перебрались на потолочные сиденья, а теперь им пришлось вернуться на прежние места. Во время полета шнуры отсоединили, но перед приземлением натянули снова.

Пилот, по-видимому, специально рассчитал время приземления таким образом, чтобы топливо закончилось перед самой посадкой. Завершив разворот на запад, он выровнял ракету, и мы увидели, как навстречу ей несется земля. Внизу промелькнули несколько домов и один случайный прохожий.

Похоже, топлива в баке не осталось совсем, но ракета продолжала мчаться с прежней скоростью, хотя и над самой поверхностью. Вдруг она резко пошла вниз, но не успела удариться о землю, как пилот с силой потянул рычаг на себя. Хвостовая часть сработала как гигантский элерон, нос ракеты приподнялся, и она плавно опустилась на поверхность Арде.

Я вновь поразился тому, насколько экономны пуницлане: у них не только рычаг управления, но и управляющий кабель использовался для двух совершенно разных целей. Во время приземления кабель действовал как полозковое шасси, защищая обшивку фюзеляжа от повреждений.

Я сел за клавиатуру.

— КАК ТЕБЕ ПОНРАВИЛСЯ ПОЛЕТ?

— НЕОБЫКНОВЕННО ЭТО. БЫЛ Я СЛОВНО ВО СНЕ.

Пассажиры отцепили шнуры безопасности и встали с мест. Пилот отсоединил управляющий кабель и передал его рабочему наземной бригады, а тот установил трап. Пассажиры начали выходить из ракеты. Йендред вторым вышел на летное поле, залитое ярким светом дня.

— СЕМА-РУБЛТ ЭТО. ЖИВУТ ЗДЕСЬ МНОГИЕ ХУДОЖНИКИ И РЕМЕСЛЕННИКИ.

— НАМ ПОРА ИДТИ СПАТЬ. МЫ ВЕРНЕМСЯ ЗАВТРА РАНО УТРОМ.

Когда мы закрыли программу, у нас было уже четыре утра. Сеанс оказался очень длинным, и мы успели сделать много записей и фотографий. Взятая напрокат видеокамера не выдержала и сломалась. К следующему сеансу я должен был раздобыть новую. Мы отнесли все материалы ко мне в кабинет, а потом по одному вышли из здания.

11 июля, пятница, 21:00

На следующий вечер, собравшись перед компьютером, мы увидели, как Йендред завтракает с семьей пуницлан из Сема-Рублта. Они приютили его в своем доме и уговорили погостить у них еще несколько дней, прежде чем отправиться на Дал-Радам — великое центральное плато, подножие которого начиналось в трехстах километрах от города. Сема-Рублт с его фабриками и художественно-ремесленными мастерскими определенно стоил того, чтобы задержаться здесь подольше и осмотреть достопримечательности, но мы не ожидали, что Йендред согласится на такую задержку. Впрочем, мы уже привыкли не вмешиваться и позволять событиям на Арде идти своим чередом.

Семья состояла из супружеской четы и пятерых детей, причем старшая дочь была почти ровесницей Йендреда, а младший сын всего пять лет как вылупился из яйца. За завтраком Йендред сидел между отцом семейства и старшей дочерью.

Ардийцы, как обычно, ели в молчании. Объяснялось это тем, что еда, поступая в желудок, перекрывала доступ воздуха, необходимого для движения челюстной застежки. Йендред воспользовался минутами тишины, чтоб сообщить нам, как хорошо он поладил с хозяевами — дальними родственниками со стороны матери. Он собирался совершить большую экскурсию по Сема-Рублту и посетить мастерскую Дара Джисбо — одного из величайших художников Пуницлы.

В конце концов, отец отошел к плите, чтобы пропустить Йендреда к качающейся лестнице. После этого все дети по очереди спросили разрешения сопровождать Йендреда на прогулке по городу.

Выглядели они очень забавно, когда поднимались по лестнице: первым шел Йендред, последним — малыш Траб, с большим трудом взбирающийся по ступеням на своих крохотных ножках. На поверхности они смотрелись еще комичнее. Ардиец, идущий навстречу этой маленькой процессии, увидел бы только одного Йендреда. Но ардиец, идущий следом за ними, должен был видеть шесть поднимающихся друг над другом голов.

Вскоре они спустились по очередной лестнице на рынок, где ремесленники торговали и здесь же изготавливали посуду, домашнюю утварь, полки, статуэтки, веревки и разные мелкие механизмы. Старшая дочь, На, несла c собой веревочную сумку, на дне которой лежали пуницланские деньги. Йендред остановился, чтобы посмотреть на горшечника.

Ремесленник брал заготовку, похожую на кусок проволоки, изгибал ее в виде буквы U, наполнял водой, оценивающе осматривал, а затем снова выливал воду. Слегка подправив форму будущей чаши, он прикреплял к ней днище с помощью клея. Затем он, пользуясь тем же клеем, украшал чашу выпуклым орнаментом и тщательно ее расписывал, с внешней и внутренней сторон, разными кисточками. Наконец, он ставил ее в миниатюрную печь, на дне которой тлели всего несколько угольков, но их было достаточно, чтобы разогреть чашу до очень высокой температуры.

— СТОИТ СКОЛЬКО КОРИЧНЕВАЯ ЧАША ЭТА?

— ТАКИЕ ЖЕ, КАК ЭТА, И ДРУГИЕ ЕСТЬ. ДВАДЦАТЬ ТРИ ДЖЕББА КАЖДАЯ. СКОЛЬКО ЖЕЛАЕШЬ ТЫ?