Красные Орлы (СИ) - Шубникова Лариса

  Домой шла совсем поздно. На улице бегали задержавшиеся пацанятки и игрались поздним майским жуком. Как? А просто очень. Привязали насекомое за лапу ниткой и отпускали полетать. Толстый жук рвался с привязи, гудел толстыми крыльями, а оторваться не мог. Машка застыла, наблюдая такую казнь, и сравнила себя с насекомым. Держит ее Юрка так же, как ребята жука. Захочет - притянет, захочет - отпустит полетать. А нитка- то в его руках! А сама она в полной зависимости. Вот тут случился с Машкой натуральный злобный припадок. Шла, чуть ли ядом не плевалась, а тут еще как назло, под своим забором увидела Танюшку Захарову и Митьку Протасова. Стоят и целуются! Машка чудом сдержалась, чтобы не погнать их, словно бабка старая. Дома уже немножко остыла и задумалась о своей жизни.   Волохова вспомнила раз пятнадцать! Его слова о «паскудной» жизни жгли Маню со всей упрямостью факта. Чёрт! Ведь он всю правду ей сказал, все ей под нос сунул, а она сердится.

  «Мишка, что же мне делать?» - вопрошала Маруся кастрюлю с макаронами. А Мишки и нет рядом. А нужен. А нету.

  На следующий день линия заработала! Машка ночью спала хорошо, и во сне, как тому знаменитому ученому пришло к ней озарение. Она ранним утром сбежала на фабрику и проверила свою догадку. И вот она, полуавтоматика во всей своей красе! На радостях мужики фабричные таскали Машку на плечах, она хохотала и радовалась. Жаль, что Волохов выбрал именно этот момент, чтобы влезть в ворота фабрики.

  Сборище во дворе фабричном Мишка разогнал одномоментно. Машку наградил взглядом, от которого у той случился странный приступ повсеместного жарообмена организма. После исключительного по своей силе выступления, Мишка ушел… Забыл зачем шел? Чего приходил? Никто так и не понял. Но по причине пятницы, народ был в хорошем настроении и день прошел спокойно.

  А вот на утро случилось то, что случилось.

  Машуля, нарядившись в сарафан, тот самый, беленький, в котором метало ее по перрону в злосчастный день, бодро шагала в магазинку. По пути «потрындела» с Зазулиным и Кутей. Раза три крикнула «Здрасти» соседям по улице и продолжала свой путь. Посреди дороги игрались детки. Петуховские или Рябининские, сложно сказать. Среди них маленькая Ульянка. Маше она нравилась своей исключительной пухлостью и кудрявостью. Пока любовалась малышкой двухлетней, не заметила, как на начало Свияжской, прямо из –за угла церкви выскочил и понесся по улице конь Петруччо!

  Сложно сказать, что стало причиной бешенства флегматичного мерина, да и неважно это! Ребят постарше словно ветром сдуло, и на дороге осталась пухлая Уленька. Петруччо нёсся быстро, и Машка, себя не помня, побежала к девочке. Видела уже, что не успевает подхватить ребенка и унести! Вокруг начался дикий бабий визг, мужики поддержали громкими выкриками, слилось все в один сплошной гул. Машка подлетела к Ульке и просто упала на нее сверху, прикрывая маленькую собой. Это все, что успела она, все, что смогла.

  Мишка все это видел… Стоял у калитки Петуховых, что была поблизости. Он ломанулся! Знал, что не успеет, знал и бежал! Машка прикрыла  Ульку и ждала, когда Петруччо настигнет их обоих, раздавит копытами. Секунды для Мишки превратились в часы, мало того, в дни! Как в замедленной съемке видел он мерина, тот уже настиг обеих несчастных и…

Глава 15

  Перемахнул, старый конь через людей. Не обидел. Промчался еще метров с триста, пока не был остановлен мощной рукой Пронина –среднего. Мужик дородный, больше всех на селе.

  Волохов первым добежал до Машки и Ульки. Схватил обеих в охапку и держал на руках, прижимал к себе, оглядывал, нет ли ссадин или еще чего похуже. Их окружили гомонящие мужики и голосящие бабы. Рябининская сноха выдернула из рук Мишани дочку и орала –блажила, слезами умывалась. Мишаня не отпустил Машку, она так и болталась, оторванная от земли крепкой рукой босса. Минут пять полыхало собрание, возмущалось, кипело, потом общий смех. Радовались, что все окончилось благополучно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

  В эти пять минут, Мишаня понял две вещи. Первая – он поседел, наверняка! Вторая – сейчас он убьет Машку. Испугался за нее так, что руки тряслись. Машу и саму потряхивало, и это чувствовал Мишаня, держа ее в объятиях. По мере того, как убывали эмоции селян, ощущения Мишки нарастали. Маша прижималась к нему, будто искала защиты, и он никак не мог не реагировать на это. Исконное, мужское взвилось. Все сейчас было так, как должно быть. Он утешал, оберегал, а она податливо прижималась и принимала эту мужскую защиту, опиралась на крепкое плечо. Тоненькая такая, хрупкая и очень красивая в своем испуге.

  Селяне начали потихоньку расходится, но внимательно наблюдали за мультяшками. И увидели следующее. Мишка отпустил Машку, сделал самое зверское из всех своих лиц и прошипел нечеловеческим голосом.

- За мной, - повернулся и пошел по Свияжской, а Маша, что удивило местных, без всяких протестов поплелась за ним.

  Так и шли. Мишка впереди, злой до одури, а за ним Кан, маленькая и печальная, в белом сарафанчике. На ум невольно приходило сравнение с чёртом и его жертвой! Таким «макаром» дошли до Марусиного домика. Волохов шагнул в калитку, и уже не скрывая своего злобного состояния, схватил Машу за руку и потащил за собой в ее дом! Громко хлопнул дверью, и закрыл «обзор» селянам. Осталось только слушать, что там у них происходит, в надежде, что очередной концерт, все же, покажут уже на улице, как часто бывало.

  Мишка втащил Машу в дом, в два огромных шага преодолел коридор и затолкал ни в чем не повинную Кан в «горницу». Там он толкнул ее к стене, сжал руку в кулак и что есть мочи треснул по той же стенке, прямо над ухом маленькой, испуганной девушки!

- Еще раз ты сотворишь подобное, я тебя в порошок, - снова мощный удар о стену здоровым кулаком, - Ты понимаешь, что тебя сейчас могло и не быть?! Куда тебя понесло, ненормальная!??

 И еще один кошмарный удар по стене, от которого Машке захотелось выпрыгнуть в окошко. Но вы же знаете Машу Кан, верно?

- Не ори на меня! И не стучи! Стену сломаешь, мне жить негде будет!!! – орать орала, но глаза испуганные и еще какие –то…

  Мишка не понял сначала. А потом накатило на него нечто такое, что у мужчин называется «чувством близкой победы». Волохов отчаянно реагировал на близость любимой девушки, но даже в этом сбивающем с толку состоянии, не мог не заметить, что Машка дышала очень бурно, грудь ее трепетала, губы стали полнее и глаза… На дне бездонных черных очей, заметил Мишка легкий проблеск того сияния, о котором так мечтал!

  Машке стыдно было признаться, но когда прикрыла собой Уленьку, когда ждала боли от копыт мерина, думала о Мишке! Внутренний, голосок, тот трусливо –девичий, пищал в ней, звал на помощь именно его и никого другого. А уж когда все обошлось, она была так рада Мишке и его крепким руками! Прижималась к нему тесно и в какой –то момент захотела попросту, по девичьи, склонить голову на его плечо. Наверно потому и пошла за ним послушной овечкой…

  Сейчас она слушала его грозный рык, дергалась от его мощных ударов о стену, а отойти от него, сбежать или оттолкнуть сил не нашла! Попыталась крикнуть так же грозно, как и он, а не вышло… Так, легкий залп и все. Уставилась на него и слова вылетели все. Мишка и сам смотрел такими глазами, что оторваться не было возможности. Машка ощутила что –то своей женской натурой и застыла. Дышала она глубоко, ожидая чего –то. Чего?

  Мишкин здоровый кулак опустился, разжался. Стоял он в каком –то сантиметре от Занозы своей и ждал. Маша затрепыхалась сильнее от горячего Волоховского взгляда и пошептала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Миш, ты чего? – шепот ее, нежный, тихий, бомбанул крепко по его нервам и сердцу.

  Уже не думая ни о чем, Мишка крепко обхватил Занозу, дернул на себя и принялся целовать. Маша не то, что испугаться, подумать не успела. Почувствовала его горячие губы на своих губах, а руки на своем теле. И обнял он так, как хотелось…мечталось. Руки крепкие, ладони горячие. Машка и не сдержалась. Подалась к нему, губы разомкнула и ответила на поцелуй, да еще как! А уж когда почувствовала его желание (не невинная, поняла), совсем разум потерялся.