Забыть всё - Тэми Хоаг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мендеса это не убедило, но он промолчал.
— Селлз ничего тебе не сказал? — спросил Диксон.
— Он сказал мне пойти подальше, но, спорю, вы ожидали услышать иное.
— Какой-то кошмар, — разочарованно протянул Диксон. — Я переехал сюда, чтобы убежать от этого сумасшествия.
— Плохо бывает везде, босс.
Уже рассвело, и можно было обходиться без света. Сразу за автомобилями было зеленое поле — трава выросла, когда неделю назад здесь прошел дождь. Повсюду возвышались раскидистые дубы, которыми славилась эта местность. Живописное место, где хотелось устроить пикник, а не обнаружить труп.
— Вы говорили с Фарманом? — спросил Мендес.
— Да.
— И как?
— А как ты думаешь? — осведомился Диксон. — Отправил его просиживать штаны в офисе. Он злой, как черт. Но у меня нет выхода. Я не могу никоим образом компрометировать расследование. Когда дело дойдет до суда, я не хочу, чтобы адвокат сказал, что к расследованию у нас был привлечен один из возможных подозреваемых.
— Мы должны считать его подозреваемым?
— Нет, конечно, нет.
— Его жена связана с Томасовским центром.
Диксон посмотрел на него.
— Каким образом?
— Она секретарь в «Квин, Морган и компания».
Диксон нахмурился и помрачнел.
— Я спросил его насчет штрафа, который он выписал Карли Викерс. Говорит, что не помнит ее, поэтому ничего не сказал нам.
— Он не помнит, что остановил женщину, которую мы теперь ищем? — спросил Мендес. — Мы все таращились на ее фотографию в течение двух дней. Мы ищем десятилетнюю «шеви нова» золотого цвета. Он остановил этот самый автомобиль с этой самой женщиной за рулем — и не помнит этого?
Диксон вздохнул и потер виски.
— Я знаю. Дурацкое оправдание. Но не вижу оснований для его молчания. Фрэнк выписывает по десятку штрафов каждый день. Это часть его работы.
— За что он остановил ее?
— За езду на скорости двадцать девять миль в зоне, где разрешено двадцать пять.
— Вот осел, — сказал Мендес. Но это так похоже на Фармана — все по правилам, никаких исключений. — Какое время значится на штрафе?
— Пятнадцать тридцать восемь.
— До приема у зубного. Это хорошо.
Согласно их хронологии, Фрэнк не был последним, кто видел женщину. Хотя это маловажно. У Фармана нет судимости. Никто не подумает принять его за преступника. Единственное, что все осложняло, это факт, что отрезанный палец Лизы Уорвик принес в школу его сын.
Любой нормальный адвокат использует его, чтобы посеять зерно сомнения. А что, если паренек не подбирал палец на месте преступления? Что, если он нашел его дома, копаясь в вещах отца?
Очернять полицейских — любимое занятие адвокатов. Они найдут кого-нибудь, кто слышал пренебрежительные высказывания Фрэнка о женщинах — это нетрудно, ведь всем известно, что он закоренелый шовинист. Они изучат каждый штраф, когда-либо выписанный им, и разработают схему притеснения женщин. Они привлекут Энн Наварре и заставят ее рассказать, что, вероятно, Фрэнк избивает своего ребенка и склонен к насилию.
Мендес так и видел, как Фрэнк лупит своего сына за то, что тот прогулял уроки, но разве это неправильно? Он и сам помнит пару хороших трепок, которые ему задавали, когда он был еще мальчишкой. Может, благодаря этому у него мозги встали на место. Фарман, конечно, задира, но могли он бесчеловечно расправиться с женщиной? Это он-то, Мистер Закон? Не-ет…
Диксон вздохнул и покачал головой.
— Может, Селлз признается сегодня.
А может, свиньи начнут летать, подумал Мендес, возвращаясь к своей машине мимо свинарника.
Через час группа из шести следователей и Винс Леоне встретились в конференц-зале, который теперь преобразовался в оперативный штаб. Фотографии перевесили с маленькой доски на отдельно стоящую пробковую в одном конце комнаты. Расписание разместили на большой доске.
Мендес взял маркер и дописал в ту строку, где был указан день исчезновения Карли Викерс: 15.38 штраф от Ф. Фармана.
В графу «четверг» написал: палец Л. Уорвик у Д. Фармана.
Подошел Леоне, ткнул в запись о штрафе и вскинул брови.
— Да, — сказал Мендес. Он окинул взглядом своего наставника. — Хорошо выглядишь сегодня. Даже цвет лица изменился.
Винс просиял.
— Я провел чудесный вечер — спасибо, что спросил.
— Я не спрашивал, — раздраженно ответил Мендес. — Избавь меня от подробностей, прошу тебя.
— Еда была отменная. С мисс Наварре очень приятно обедать. Мы разговаривали о ее учениках. Я проводил ее до машины, потом прогулялся до заднего двора офиса дантиста.
Мендес решил оставить свидание в покое и сразу перешел к делу:
— Да? И что ты там обнаружил?
— Пустующее здание по соседству имеет большую подъемную дверь, в которую легко проедет грузовик. Не вызывает сомнений, что с вечера и до наступления темноты там можно было спрятать человека.
— Я не представляю дантиста убийцей, — сказал Мендес. — Единственное, что у нас есть против него, так это то, что он видел Викерс последним. Но девушку с улицы мог сцапать кто угодно. А машины оказались у Селлза.
— Ну, а что твоя интуиция тебе говорит насчет Гордона Селлза?
Мендес повел плечами, будто ему физически некомфортно оттого, что приходится отстаивать правоту теории о Селлзе.
— С ним что-то не так. Но судили его за педофилию. А эти жертвы — взрослые женщины.
Леоне, удовлетворившись ответом, кивнул.
— И возвращаясь к дантисту: да, кто угодно с улицы мог сцапать эту девушку. И кто угодно мог запихнуть ее в то пустующее здание. Там на двери висячий замок.
Мендес обдумал версию. Карли Викерс едет к дантисту, Фарман ее тормозит. «Почему вы так быстро едете?» — спрашивает он. Она отвечает, что едет к дантисту… Очевидно, о том, куда она направляется, знал Крейн, знали в центре, в парикмахерской…
Вошел Диксон и проинформировал группу, почему Фрэнка Фармана пришлось отстранить отдела. Никто не знал, как реагировать.
— Так получилось, что он выписал штраф Карли Викерс в тот день, когда она исчезла, — сказал Диксон. — Он заполнил все как полагается, не пытаясь ничего скрыть, и указал время: 15.38. Это за час до исчезновения мисс Викерс.
— Его сынок разгуливал с отрезанным пальцем мертвой женщины в кармане, — сказал детектив Гамильтон. — Паршивое выходит дело.
— У его сына проблемы с поведением, — закрыл тему Диксон. — Офицер Фарман до особого распоряжения переведен на административную должность. У нас уже есть подозреваемый. Давайте сосредоточим наши усилия на Гордоне Селлзе.
— Что дал обыск? — поинтересовался Мендес.
— Пока ничего, что позволило бы установить связь с кем-либо из жертв, — сказал Диксон. — Его трейлер — это свалка опасных отходов биологического происхождения. На исследования образцов уйдут месяцы.
— Он не сказал ничего, что обличало бы его, — сообщил Мендес. — Он не идет на контакт — мягко говоря.
— Долго ты его вчера допрашивал? — спросил Винс.
— Шесть часов. Мы с Хиксом менялись.
— Он не попросил адвоката?
— Нет, — сказал Хикс. — Не доверяет государственным защитникам. Говорит, прошлый сдал его с потрохами.
— И правильно сделал, — произнес Диксон. — Как такую мразь вообще можно защищать — это за пределами моего понимания.
Все засмеялись. Ничто так не поднимает настроение копам, как потеха над адвокатами.
— Он сидел, — проговорил Винс. — По какому основанию?
— Его обвиняли в изнасиловании трех двенадцатилетних девочек, но доказали только один эпизод. Селлз загремел за развращение малолетних и за хранение порнографии, — сказал Мендес. — Ему светило от восьми до двенадцати. Отмотал по полной от звонка до звонка: мать жертвы приходила на каждое слушание о досрочном освобождении.
— Он проявлял насилие? — спросил Леоне. — Использовал оружие?
— Каждый раз угрожал потерпевшим ножом.
— Изнасилование как таковое имело место?
— Его конек — оральный секс, но у него было двенадцать лет, чтобы подумать как следует.
— Видимо, сказался стаж: надоело за двенадцать-то лет свой зад подставлять каждому мужику в камере, — сказал Траммелл. — Ополчишься тут на баб.
— Это все так, — согласился Винс. — Но такие, как Селлз, обычно не меняют окраску. Его заклинило на двенадцатилетних девочках задолго до того, как он попался, — наверное, с подросткового периода. Его влечет к девочкам-подросткам, которых можно легко запугать и контролировать. Для растления малолетних много мозгов не надо.
— Считаешь, он не тот, кто нам нужен? — обеспокоенно спросил Диксон.
— Судя по тому, что вы мне рассказали, наш убийца не педофил. По моему мнению, вам нужен человек старше тридцати, образованный, умный, у которого есть своя система. Думаю, он пользуется уважением или занимает какой-либо ответственный пост, либо эти женщины были знакомы с ним лично. Пока что все выглядит так, что потерпевшие просто исчезли — ни шума, ни свидетелей. Это говорит о том, что они отправились с ним добровольно, не считая его опасным.