Ангелос - Гюльнур Аслан

появится больше детей. С другой же сороны поражение Артока могло способствовать более скорому восшествию Кирна на престол. Обычно римляне поручали захваченные провинции наместникам из бывших приближенных, потрепевших поражение царей.

— Царь Оройс ждет вас. Вечером же он устраивает ужин в честь вашего прибытия.

— Я явлюсь сразу на ужин. — проигнорировала она приглашение царской персоны.

В конце концов все подумают, что женщинам нужно время, чтобы оправиться после долгого пути. На самом же деле время нужно было Фое для того, чтобы получше приглядеться к полководцам этого лагеря и выяснить, прочувствовать, что движет каждым из них.

— Прикажите провести меня к моему шатру.

Девушки направили коней за молодым человеком, указывавшим им путь, а все воины оглядывались на них и перешептывались между собой:

— Глянь ка, какие гордые, — сказал один воин в грязной одежде другому, — чуть носом облака не задевают.

Мужчины принялись дружно смеяться. Но, когда амазонки проходили мимо них, не издали ни звука.

Когда женщины добрались до шатра, Деянира приказала принести ванну. Фое нужно было смыть с себя запах конского пота и отдохнуть. К тому же она знала, что до вечера к ней нагрянут гости. Двое слуг притащили большое корыто, полное воды. Как только они удалились, Деянира вышла из шатра и стала обходить его вокруг, держа наготове меч. Она знала, что некоторым обитателям лагеря было бы очень интересно подсмотреть как принимает ванну амазонка. Фоя же принялась обливаться теплой водой, блаженно размышляя о своей миссии. Ей предстояла весьма нелегкая работа настоящего ангелоса, Фоя была обязана просчитать многое наперед. Благо, после возвращения из Амасьи перед ее глазами был истинный пример человека, обладающего дипломатическими способностями. Мать Фои талантливо вела переговоры, и все свои знания передавала дочери в мельчайших подробностях. Вот и сейчас, перед тем как отправить дочь в нелегкий путь, она снабдила ее всеми необходимыми поручениями и разработала для Фои целый план. Но главное, что завещала царица дочери, отправляя ее в дорогу — наказ поддерживать в себе и излучать уверенность. Не надменность и напыщенность, а спокойную уверенность в своих силах и действиях. Орифия знала, что дочь слишком молода и может быть не принята всерьез закаленными политиками и послами, но Орифия также знала и то, что это задание сможет выполнить лишь молодая, умная и проницательная девушка. К тому же Орифии нужно было готовить дочь к правлению своим народом. Изменения, которые они задумали, если миссия окончится успешно, делали бы царствование и руководство сложнее. Но отказаться от них ни царица, ни ее дочь все же не желали.

Когда Фоя расчесывала гребнем из тутового дерева свои длинные и влажные волосы, в палатку вошла Деянира.

— Приц Аран пришел поприветствовать вас.

Высокий и статный молодой мужчина вошел в шатер. После того, как они обменялись приветствиями, Фоя пригласила Арана сесть. Сама же она в это время продолжала размеренно расчесывать волосы.

— Не ошибусь ли я, если предположу, что вы несете какую-то особую весть помимо решения царицы о том: вступать в войну или нет. — спокойно проговорил Аран, внимательно вглядываясь в лицо девушки.

— Уверена, вы редко ошибаетесь. О вашем полководческом таланте уже слагают легенды не слабее, чем легенды о вашем прославленном дяде. — Касис, самый известный воин на Кавказе, приходился родным братом царю Оройсу.

— Обмолвитесь ли вы мне о своей вести? — не обратил он ни малейшего внимания на сладкие речи девушки. Хотя он безусловно отметил про себя красоту принцессы, Аран был всецело поглощен делами страны и каждое мгновение его проходило в думах и действиях, направленных лишь к одной цели.

— В военном деле, как, впрочем, и в дипломатическом, умение ждать крайне важно… и ценится очень дорого. — снова увернулась Фоя от прямолинейных вопросов принца.

Поняв, что девушка не собирается ничего говорить и делать ему тут больше нечего, Аран резко поднялся с покрытого ковриком табурета, и попрощался.

Фоя раскрыла тяжелейшую поклажу, чтобы выбрать наряд. Хотя тончайшие шелковые ткани своей легкостью компенсировали в ноше амазонок увесистые изделия из металла: такие женские, как предметы украшения, и такие мужские, как военная атрибутика. Были в их поклаже и тайные отсеки, которые следовало очень усердно оберегать. Каждая вещь в этих отсеках должна была сыграть свою роль, и, возможно, на них и была вся надежда. Одевшись, Фоя провела еще немного времени, тщательно приводя себя в подобающий вид. Затем она окликнула Деяниру, которая сразу же просунулась в шатер.

— Хорошо? — спросила она медленно поворачиваясь в разные стороны перед охранницей.

Фоя была одета в темно-синее шелковое легчайшее платье. Волосы ее были уложены в подобие широкой и длинной косы. А в ушах красовались длинные золотые серьги в форме трех колец вдетых друг в друга.

— Божественно! — благоговейно проговорила та. Сама Деянира не любила наряжаться. И в зиму и даже в жару она уважала лишь надежные и незамысловатые кожаные ткани.

— Вы простите, что не помогла вам с волосами, мое дело мечом размахивать. Разве что гриву лошадям расчешу. А то не сравнится с вашими шелковыми кудрями.

— И не нужно, я привыкла сама собирать себя. Ну что, больше гостей не ожидается?

— Нет. Вот только принц Зобер уже который раз проходил мимо со своими людьми. Лагерь обходил да распоряжения кидал.

— Значит, я сама выйду к нему.

Фоя нашла принца на холмистом возвышении. Он следил за тем, как куют оружие, как воины снуют по лагерю, приводя снаряжения в готовность, как слуги помогают устанавливать новые шатры, как трудится его народ в ожидании мгновения, когда нужно будет отстаивать свои земли. Мгновение это никогда предвидеть нельзя. Боевой рог услышат одновременно во всех концах лагеря, и тогда разразится истинная баталия. Тогда все эти люди пойдут против войска римского полководца, и половина из них сложит головы.

— Не помешаю ли я вашим думам? — спросила Фоя, встав рядом с Зобером и оглядывая картину, так занимавшую принца.

Зобер, который давно почувствовал, что Фоя наблюдает за ним со спины, повернул к девушке свое лицо, чтобы удовлетворить ее любопытство. В отличие от Арана, о младшем сыне царя Оройса ходили хвалебные речи, воспевающие не только его полководческий талант, но и необычайную красоту. И Фоя воспользовалась этим, вглядываясь в лицо принца. Он показался ей очень молодым. Взгляд глаз его, окаймленных длинными ресницами, показался Фое светлым и даже чуточку наивным. Этот взгляд скользил по ее прекрасному лицу. Но лицо Зобера также не уступало в своей красоте даже принцессе амазонок. Красота Зобера отличалась от диковатой, мужественной внешности Арана. Зобер больше походил на философа аристократических