Потеря поля (ЛП) - Глайнс Эбби

Моя надежда на то, что мужчина будет отсутствовать, рухнула, как только я открыла дверь кабинета ровно в семь пятнадцать и увидела, что он сидит за своим столом. Тугой узел, с которым я слишком хорошо познакомилась, затянулся у меня в животе.

Мистер Дейс улыбнулся и махнул рукой в сторону двух чашек кофе, стоявших на его столе, вместе с выпечкой из кофейни дальше по дороге. Я узнала эти чашки.

— Давай выпьем немного кофеина и сахара. Я сейчас настрою для тебя компьютер. Он все еще у меня в сумке. Я сам только что приехал.

Его тон был веселым и дружелюбным. Как будто он вовсе и не говорил, что любит меня. И не поцеловал меня. Его голос звучал почти нормально. Как голос учителя, который не приставал к своему ученику. Похоже, мужчина собирался вести себя так, будто ничего не произошло.

— Хорошо, спасибо, — ответила я, стараясь не казаться такой нервной и неловкой, как себя чувствовала.

Я взяла чашку кофе, но не выпечку, и села за стол перед ним, игнорируя стул, который мужчина придвинул к своему столу, ближе к себе. Я не хотела сидеть так близко к нему.

Мистер Дейс посмотрел на меня, вытаскивая ноутбук из сумки, и криво усмехнулся. Как будто дразнил меня или думал, что я веду себя глупо.

— Я не плохо пахну, Таллула, — сказал он.

Я была осведомлена об этом. Он знал, почему я сижу здесь.

— Это более удобное место. Дает нам обоим достаточно места для работы.

Мистер Дейс открыл ноутбук и обошел вокруг стола, держа его в руках. Я откинулась на спинку стула, стараясь держаться как можно дальше, когда он поставил его на стол передо мной. Мужчина, кажется, не заметил, что мне нужно личное пространство. Или ему было все равно.

— Ты уже знаешь, как это работает. — Его голос стал тише. Как будто он хотел, чтобы нас никто не услышал. — Оценки лежат в корзине на моем столе.

Я кивнула, желая, чтобы он отодвинулся. Не задерживался в моем личном пространстве. Теперь это было неуместно. Я начала говорить ему отойти, когда мужчина повернул голову, и наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

— Я скучаю по тебе, — сказал он нежным голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки.

— Пожалуйста, отойдите, — сказала я. Мой голос должен был быть строгим, но нарастающий страх заставил его нервно дрогнуть.

— Я не причиню тебе вреда, Таллула. Ты же знаешь.

Мистер Дейс подался вперед, как будто собирался снова поцеловать меня, и я уперлась ему в грудь руками, чтобы оттолкнуть. Мужчина не сдвинулся с места.

— Ты слишком много думаешь об этом. Никто не узнает. Все нормально, — прошептал он у моих губ, и я дернула головой в сторону, чтобы избежать его рта.

Мистер Дейс поцеловал меня в щеку и задержался там. Я закрыла глаза, когда слезы обожгли их. Я ненавидела это. Нужно было сказать маме. Нельзя было думать, будто все это закончилось. Я совершила огромную ошибку.

— Я люблю тебя. — Теперь голос мужчины стал печальным, как и в прошлый раз. — Он не любит. Он не вернулся сюда. Другой парень проявляет к тебе интерес, а он просто позволяет ему. Я бы никогда не отгораживался от тебя. Я бы всегда был рядом с тобой.

Я с трудом подавила крик, застрявший у меня в горле. Если бы он отодвинулся, я могла бы убежать. Убежать, чтобы уйти от этого. Убежать домой и сказать моей маме. Остаться одной в моей комнате. Я не хотела такого внимания. Это никогда не было тем, что мне было нужно. Никогда.

Звук из коридора раздался как раз тогда, когда мне это было нужно. Мистер Дейс отстранился и вернулся на свою сторону стола в мгновение ока. Мужчина двигался быстро. Я не стала ждать, чтобы посмотреть, что это был за шум. Я была просто благодарна за это. Вскочив, схватила свою сумку с книгами и направилась к двери.

— Таллула, не уходи, — крикнул он.

Я даже не оглянулась, но остановилась.

— Я сюда больше не вернусь. Можете говорить в офисе все, что захотите, но я больше не ваш помощник.

Он громко вздохнул.

— Я думал, что ты более зрелая, чем другие девочки, но это ребячество. — Его мягкий жутковатый голос стал раздраженным.

— Может быть, потому что мне семнадцать, — огрызнулась я и открыла дверь.

Свобода и безопасность были в пределах моей досягаемости. Выйдя из комнаты, я была так ослеплена свободой, что ничего вокруг не видела, но услышала.

— Вот, мистер Хасвелл, — громко сказала Пэм.

Я обернулась и увидела директора Хасвелла, идущего ко мне вместе с Пэм, которая выглядела испуганной.

— Я их видела. Она прикасалась к нему. Они целовались.

Услышав, как она произнесла эти слова, то, как прозвучало обвинение, как будто я был частью того, что только что произошло, подняло мой страх на совершенно новый уровень. То, что она говорила, было не тем, что произошло на самом деле.

— Почему ты так рано в кабинете мистера Дейса, Таллула? — Властность в тоне директора мало успокоила меня.

Теперь я была близка к ужасу.

— Я помощник учителя. Мистер Дейс попросил меня прийти сегодня пораньше. — Мой голос дрогнул.

Во рту пересохло во рту. Я попыталась сглотнуть и не смогла.

— Он там? — спросил директор Хасвелл.

Я кивнула.

— Да, сэр.

Мужчина прошел мимо меня, направляясь к двери. Одним поворотом ручки открыл ее и широко распахнул. Я не пошла смотреть. Застыла месте.

Пэм встала передо мной, и самодовольное выражение ее лица меня не удивило.

— Ты заслужила это, маленькая шлюха, — прошипела она.

Я не знал, что сказать. Тому, что она увидела, было объяснение, но я не обязана была ей его давать. Но мне придется рассказать об этом мистеру Хасвеллу. Я просто не знала, поверит ли он мне. Это было мое слово против слов мистера Дейса и Пэм.

— Почему в семь двадцать утра с вами наедине здесь ученик? — громко спросил директор Хасвелл.

— Таллула моя помощница. Она вносила оценки в систему.

Директор Хасвелл повернулся и посмотрел на меня.

— Ты этим занималась? — спросил он меня.

Ну, вот и все. Я должна была сделать выбор. Правда или ложь.

Я вел машину так, будто находился на оборонительной линии

ГЛАВА 40

НЭШ

Возвращение сегодня не означало, что я должен был прибыть вовремя. Я приехал, хотя прошло уже тридцать минут после того, как прозвенел поздний звонок. Дело было не в том, что я недостаточно рано встал, в том, что я пять раз подходил к своему «Эскалейду», оборачивался и возвращался обратно. Каждый раз, когда выходил туда и начинал забираться на водительское сиденье, меня охватывала паника. Я не садился за руль с момента аварии. Даже когда ехал в машине с родителями, я так крепко сжимал дверную ручку, что белели костяшки пальцев. Мне не нравились машины. Звуки, запахи и безжизненное лицо Хейгана рядом со мной — все это нахлынуло на меня.

Когда этим утром я наконец сел на водительское сиденье и завел двигатель, у меня так сдавило грудь от беспокойства, что я подумал, что сейчас перестану дышать. Но я все же боролся с этим. Заставил себя перестать фокусироваться на обломках. После нескольких глубоких вдохов я достаточно успокоился, чтобы вести машину. Я ехал медленно. Очень медленно. Никогда в жизни не водил так раньше. Даже когда учился водить машину.

И был настороже. Я мысленно готовил себя к тому, что каждый автомобиль вокруг меня может потерять контроль или сделает опасный маневр. Я вел машину так, будто находился на оборонительной линии. Готовый защищаться. Дорога в школу заняла гораздо больше времени, чем необходимо. Но я сделал это. Я вел машину. Один. И был жив.

Это была одна из тех вещей, о которых ты никогда по-настоящему не задумывался, принимая как должное. Вождение автомобиля было тем, чего ждешь с самого детства. Когда наконец садишься за руль, то думаешь, что беспокойство родителей - глупости. Ты знаешь, что делаешь, и все будет хорошо. Им нужно было просто успокоиться. С тобой ничего не могло случиться. До тех пор… пока это не происходит. И все меняется.