Жадина платит дважды - Дарья Калинина

– Нет, – покачала я головой.

– Вот видите, эта версия отпадает, – почему-то обрадовался лейтенант. – Сейчас главное найти Алину или доказать, что она мертва. У меня в камере сидит человек, обвиняемый в убийстве, а жертва разгуливает где попало, оставляет свои телефоны, пишет письма и шлет телеграммы.

Непорядок это.

Лейтенант не сказал нам, что утром его уже вызывало к себе начальство и он имел очередной весьма неприятный разговор. Подполковник поинтересовался, как долго он еще намерен держать в клетке невинного человека, и, между прочим, сказал он, сам генерал тоже интересовался этим делом. Лейтенант мигом смекнул, откуда ветер дует. Выходит, противная бабка убитой Алины не зря распространялась о своих поклонниках, до одного из них ей даже удалось добраться и нажаловаться ему на свою несчастную судьбу, раз в дело вмешался сам генерал.

Теперь лейтенант с тоской вспоминал своих непритязательных алкоголиков, которые, едва совершив преступление, шли каяться. А тут полно подозреваемых, но что-то никто каяться не торопится. А еще эти две девки, которые путаются под ногами и выскакивают в самых неожиданных местах. Того и жди, что и их прихлопнут, отвечай потом.

Запереть, что ли, и их в камеру? Все равно, как говорится, семь бед – один ответ.

Мы с Маришей не поняли, почему лейтенант уже десять минут задумчиво смотрит на нас, не произнося ни единого слова. И об опасности, над нами нависшей, даже не подозревали, когда он отпустил нас по домам, в очередной раз взяв с нас клятвенное обещание не вмешиваться в это дело.

На этот раз устной формой он не удовольствовался, пришлось писать ему расписку, которую заверил опер Сергеенко, должно быть, решивший, что у лейтенанта окончательно съехала крыша.

Выйдя от следователя, Мариша сказала:

– Дом у залива под контролем, там и без нас обойдутся, машина хозяина дома тоже наверняка в розыске, если не гниет на дне реки, или уже превращена в кучу запчастей.

И для чего нужна милиция? Ничего-то не могут, даже выведать правду у бородатой дамы и Кеши о том, что они там затеяли, не смогли. Ни за что не поверю чуши, что они наплели нашему лейтенанту. Вещь на память, ха! Все приходится самим делать.

– Мариша, мы дали расписку, – напомнила я ей.

– Подумаешь, бумажка, нужно найти Алину, а то они с этим делом провозятся, пока старикашка у них в тюрьме концы отдаст. Сейчас жара, а в шестиместной камере у них по двадцать человек сидят. Духота, вонь, болезни. Там и здоровый загнется, а старый человек в пять минут кикнется. Раз есть хоть один шанс, что Алина жива, надо его использовать. Мы заварили это дело, мы нашли тело, которое потом пропало, значит, нам и ответ перед Зориным держать.

– И как ты собираешься искать Алину? – спросила я. – Через ее бабушку? Думаешь, она на нее клюнет, как рыбка на живца?

– Сначала нам нужно удостовериться, что у нее нет сестры, – сказала Мариша. – С этого и начнем.

Я так и села.

– Тебе же Алинина бабушка русским языком сказала, что не было никакой сестры.

– Слушай, забеременела Алинина мать в экспедиции.

Врачей там не было, она могла и не знать о своей беременности, могла дотянуть до такого срока, когда аборт делать уже поздно. Вот она и уехала в экспедицию, от матери подальше.

– Не знаю, если бы я ждала ребенка, то ни в какую экспедицию бы не потащилась. А вдруг случись чего?

– У тебя есть другая версия, как вытащить старичка из тюрьмы?

– Если он там месяц посидит, будет ему наука – впредь думать, а не отправлять с ходу такие гадкие письма, даже если об этом просит любимая женщина. И вот еще, убийства режиссера и Метлы совершены одним способом, значит, и убийца один, его и надо искать.

– Режиссера мне ни капли не жалко, – сказала Мариша, заводя машину. – А Алина была почти нашей подругой.

На это возразить было нечего, и мы поехали в университет, где учились Алинина мама и ее будущий муж – отец Алины. Из прежних преподавателей, которые работали тут в семидесятых годах, на кафедре истории осталось пять человек. У троих были лекции в разных частях университетского городка. Все преподаватели либо отличались феноменальной памятью, либо нагло врали. Но все они утверждали, что помнят молодую парочку, но никаких подробностей от них узнать нам не удалось. Обычные студенты, учились хорошо, выучились и исчезли.

Лишь последний преподаватель оказался несколько более разговорчивым.

– Милые молодые люди, очень инициативные, никогда с ними не было проблем перед отправкой на практику.

С удовольствием ездили в экспедиции, можно сказать, Просто из них не вылезали. Очень жаль, что она так рано погибла, далеко пошла бы в науке.

– А с кем они дружили? – спросила я.

– Этого я не знаю, но группа вообще у них была дружная, по-моему, они до сих пор поддерживают друг с другом связь. Кто-то, если не все, даже осели в Петербурге, но это не очень важно, так как они историки и все время должны проводить в экспедициях.

– А их адреса у вас есть?

– Узнайте в архиве, – посоветовал нам старичок. – Мне они своих координат не оставляли. Это группа номер 13 выпуска 1973 года.

Мы отправились в архив. Там сидела пожилая тетка, несмотря на летнюю жару, закутанная в теплый пуховый платок. И правильно делала, архив располагался в подвале, и холод тут был как в леднике. Мы в легких футболках начали дробно стучать зубами.

– Зачем вам? – нелюбезно спросила тетка, когда мы выложили ей свою просьбу. – Без запроса справок не даем.

– Какого запроса? – растерялись мы.

– Вас вообще какая организация послала? – сурово спросила тетка, дуя на кружку с горячим чаем.

Пришлось сунуть ей под нос красную книжечку. Не меняя недовольного выражения лица, тетка аккуратно поставила кружку и исчезла в лабиринте шкафов, сплошь забитых бумагами. Спустя двадцать минут она появилась с пакетом печенья и тоненькой папочкой.

– Вот! – швырнув ее перед нами, сказала тетка и отправилась готовить себе новую порцию чая взамен остывшего.

В группе, где учились Алинины родители, кроме них, было еще четыре человека. Трое мужчин и одна женщина.

Питерские адреса имелись у Родниковой Натальи и Петрова Семена. Приезжими были Алинины родители, оба родом из Воронежа, Вальков Андрей из Риги и Глыгало Артем из Кишинева.

На всякий случай мы переписали все адреса. Родникова Наталья жила на Бухарестской улице, дом 12, а Петров Семен – на Энгельса, 40. Телефоны тоже имелись, но по одному оказалась какая-то организация, а по второму находилась аварийная служба лифтов. Нужно было ехать. Нашего Миши, у которого имелись телефоны по всем или почти по всем адресам, дома тоже не оказалось.

– Ну концы, – возмутилась Мариша. – Но ничего не поделаешь, придется ехать. Куда сначала – в Купчино или на Удельную?

– Удельная тише, – сказала я. – Там у них огромный парк, неохота в такую жару тащиться в Купчино. Знаю я эту Бухарестскую – пыль и машины.

Дом Петрова Семена мы нашли без труда. Поднявшись пешком на четвертый этаж сталинского дома, мы оказались перед обитой деревянными планками железной дверью. На звонок сначала долго никто не открывал, потом раздались неторопливые шаги босых ног, и дверь распахнулась.

– Наконец-то, – пробасила женщина таких габаритов, что сразу стало понятно, почему она даже не потрудилась посмотреть в глазок.

Такую ни одному бандиту не удалось бы скрутить. Высоченная, выше Мариши, а это кое-что значит, она была раза в три шире моей подруги в плечах и выглядела так, словно ее грубо вытесали из камня.

– Сегодня ему лучше, – сообщила она нам. – А почему Ира не пришла? Обычно она уколы мужу делает. Вы кто?

Практикантки, что ли?

– Нам нужен Петров Семен, – пролепетала я.

– Туда попали, – заверила нас бабища. – Мой муж, радикулитчик проклятый. Как жара, как на огороде работать, так у него спина. Проходите, вколите ему по первое число, чтобы вся дурь из башки вылетела. Не жалейте его, паразита.

Сопровождаемые щедрыми пожеланиями любящей супруги, мы прошли в большую светлую комнату, где на кровати на жесткой фанере, прикрытой одной простынкой, мучался страдалец. Жена за нами не пошла, сказав, что у нее и без этого театра забот полон рот.

– Девочки, а где Ира? – испуганно спросил худенький мужичонка. – Она вас предупредила, что у нас с ней договоренность?

– Мы не из поликлиники, – заявила ему Мариша. – Вы знали Ильину Светлану и Романова Алексея?

– Конечно, мы же с ними столько лет проучились, потом в экспедиции ездили. А зачем они вам?

Мы и ему сунули под нос красную корочку.

– Ничего не понимаю, они оба давно умерли. С какой стати ими может интересоваться милиция?

– После них остался ребенок, – сказала Мариша.

– Правильно, девочка Алина, но ее взяла к себе бабушка. Они жили где-то в Воронеже. Она сейчас уже совсем взрослая, вы из-за нее?