Тайфун в закрытом секторе - Алина Болото

Дон Мигель отступил на шаг и театрально, величественным жестом, который, однако, выглядел сейчас вполне уместным («Вот что значит — костюм!» — заключил Клим), пригласил гостей отужинать — на полукруглом откидном столике под иллюминатором в окружении трех хрустальных бокалов и тарелки с апельсинами стояла пузатая темная бутылка без этикетки. Пробка на бутылке была залита черной смолой.

Нике дон Мигель подвинул табуретку с мягким сиденьем, Клим уселся на крышку ящика, приделанного возле стола к стенке каюты, дон Мигель устроился на таком же ящике, но с другой стороны столика. Каюта была просторная, стены ее были оклеены полированной фанерой, у боковой стенки располагалась низкая широкая лежанка, закрытая шерстяным пледом. На пледе лежала скрипка. Над лежанкой висели круглые часы с тонкой золоченой секундной стрелкой, которая мелкими толчками бежала по циферблату. В углу, за лежанкой, торчала шпага, похоже, старинная — как определил Клим — с изящным эфесом, отделанным серебром.

В узкую торцевую стенку каюты был врезан небольшой телевизионный экран, пониже его чернели круглые ручки настройки.

Пока Клим и Ника оглядывали каюту, дон Мигель безуспешно пытался выковырнуть бутылочную пробку перочинным ножом и сломал тонкое лезвие. Он досадливо крякнул, открыл ящик стола, в поисках заменителя штопора, не найдя там ничего подходящего, обвел глазами каюту, обрадованно вскочил и вытащил из-за лежанки шпагу.

— Не сломайте и ее, — сказал Клим по-испански.

— О, эта шпага не сломается, — заявил дон Мигель. — Старинный толедский клинок — шпаге более двухсот лет, — семейная реликвия, переходит у нас по наследству, я уже не помню, когда и как она появилась в нашей семье.

Острием шпаги он по кусочкам выковырял окаменевшую пробку, и Клим подумал, что, судя по пробке, бутылке лет не меньше, чем шпаге.

Дон Мигель обтер горлышко бутылки салфеткой, налил бокалы — в каюте тонко запахло цветами — и поднял свой бокал.

— За дружбу двух социалистических государств! — перевел Клим.

Ника только пригубила вино.

— М-м… какая прелесть! Вино, наверное, такое же старинное, как и шпага!

Дон Мигель оживился.

— Сеньорита не ошиблась, это на самом деле так. Это вино рождает в сердце радость и кружит голову, как молодость… примерно так я его понял, — сказал Клим.

— Что ж, похоже, — согласилась Ника. — Вряд ли ты такое мог сам придумать. А нельзя мне эту шпагу подержать в руках?

Клим объяснил дону Мигелю, что у сеньориты Ники профессиональный интерес, что она мастер спорта по рапире.

— Magnitico! — закричал дон Мигель.

Он так резво вскочил из-за столика, что опрокинул бутылку — Клим поймал ее уже на лету. Дон Мигель взял шпагу за лезвие, с поклоном подал ее Нике, а сам вытащил из-под лежанки половину складной бамбуковой удочки. Так же шустро вскочил на ноги и стал в позу.

— Вот так! — объяснил Клим. — Тебя вызывают. Покажи дону Мигелю, как может работать старинной толедской сталью современная советская фехтовальщица.

Шпага была тяжелее спортивной рапиры, но рукоятка точно пришлась по ладони, Ника прошла в угол каюты и, придерживаясь заданной роли, ответила дону Мигелю церемонным поклоном, — кинофильм «Три мушкетера» она видела не так уж давно.

Клим задвинул под стол табуретку.

Дон Мигель — по всем правилам — заложил руку за спину, выдвинул вперед правую ногу, согнул ее в колене, притопнул и сделал первый выпад.

Было заметно, что фехтовать он умел — когда-то и где-то этим занимался, — нападал он азартно и изобретательно, но Нике всегда удавалось предугадать направление его удара, она даже не сходила с места, а захватывала шпагой конец его палки и проводила ее то слева, то справа от себя. Ей еще приходилось быть осторожной, она ни на секунду не забывала, что в ее руках не фехтовальная рапира с тупым наконечником, а дон Мигель в азарте легко мог наскочить на него.

Клим отодвинулся в уголок, чтобы не мешать. С удовольствием он смотрел на этот спектакль, и, пожалуй, Ника никогда не была так хороша, как сейчас, со старинной боевой шпагой в руке, ловко и изящно отражающая выпады дона Мигеля, и Клим подумал, что для большей достоверности ей очень пошло бы быть одетой соответственно — не в коротенькую юбочку и открытую кофточку-рубашку, а в плюшевый камзольчик, коротенькие бархатные штанишки, раздутые буфами до футбольной округлости, чулки с шелковыми подвязками-ленточками и тупоносые ботинки.

Наконец дон Мигель сдался.

Он опустился на одно колено, держа перед собой свою палку, как меч побежденного, протянул ее Нике. Ника милостиво прикоснулась щекой к макушке его парика, дон Мигель поцеловал ей руку, поспешил к столу, долил вина в бокалы и, стоя, произнес тост в стиле героев пьес Лопе де Вега за прекрасную сеньориту, совершенство которой при владении шпагой не уступает совершенству ее внешности.

Клим пьесы Лопе де Вега, разумеется, помнил, и, прибавив в свой русский перевод несколько звучных прилагательных, решил, что примерно передал пышное содержание тоста.

Ника с заметным подозрением отнеслась к его переводу, однако дону Мигелю постаралась улыбнуться как можно приветливее.

Но к бокалу только прикоснулась губами.

— Если Петрович что унюхает — с соревнований снимет, — сказала Ника. — Он у нас строгий.

Клим объяснил отказ Ники от вина дону Мигелю, тот одобрительно закивал головой: он понимает, спорт — есть спорт, а шпага — тонкое искусство. Но, может быть, сеньор?

Сеньор тоже мог отказаться — спорт есть спорт! Однако ему не захотелось, пусть даже под уважительным предлогом, лишать застольной компании гостеприимного хозяина, который не пожалел открыть для них бутылку уникального старинного вина. Тренер боксеров уже улетел в Гавану, Клим не боялся, что его кто-либо «унюхает», и решил, что глоток–другой старого вина не скажется на его дальнейших результатах, тем более что бои в Гаване начнутся через два дня.

Он отхлебнул из бокала. Вино не показалось ему крепким — чуть терпкое, очень приятное на вкус. Дон Мигель сокрушался, что не говорит по-русски и не может занять сеньориту. Но, чтобы она не скучала!..

Он тут же вытащил откуда-то из угла здоровенную книгу в кожаном переплете с тисненым заглавием. Вид у книги был достаточно древний, и Клим подумал: наверное, это не последняя древность, которую они увидят в каюте этого удивительного старика.

Книга на столике не уменьшалась, дон Мигель положил ее на лежанку.

Клим прочитал тисненое заглавие:

— «Руководство по искусному владению холодным оружием». На французском языке, — пояснил он.