Вниз, в землю - Роберт Силверберг

Ему дали завтрак. Два молодых сулидора, Се-холомир и Йи-гартигок, сообщили, что будут сопровождать его в селение, где жил Каллен. На-синисул и пятеро нилдоров заканчивали приготовления к пути на Гору Возрождения. Гандерсен попрощался со своими спутниками.

— Желаю вам радости повторного рождения, — сказал он, и смотрел им вслед, пока гигантские силуэты не скрылись в тумане.

Вскоре он тоже отправился в путь. Новые сопровождающие были молчаливы и сосредоточены. Это его даже устраивало, поскольку мрачный пейзаж не особенно располагал к беседе. Ему хотелось кое о чем подумать. Он не был уверен в том, что будет делать, когда встретит Каллена. Его первоначальный план пройти повторное рождение, план, связанный — как ему казалось — со столь благородными побуждениями, теперь выглядел чистой воды безумием, и не только потому, что он видел Курца. Сейчас ему казалось неестественным ввязываться в священные обряды чужого народа. Отправиться на Гору Возрождения — да. Удовлетворить свое любопытство — да. Но самому пройти повторное рождение? Впервые его уверенность поколебалась. Он начал подозревать, что в последний момент откажется и возрождаться не станет.

Приграничная тундра сменялась лесистой местностью. Однако деревья здесь были не такими, как в джунглях, где, приспосабливаясь к местным условиям, они превращались в искривленные, низкорослые кусты. Здесь росли настоящие северные деревья, с толстыми и высокими стволами, покрытыми шершавой корой, с тонкими ветвями и иглообразными листьями. Верхушки деревьев скрывались в тумане. Через этот холодный и туманный лес время от времени пробегали худые звери с длинными носами, вылезавшие из нор в земле и скрывавшиеся в зарослях — очевидно, в поисках грызунов и птичьих гнезд. На открытых пространствах лежал снег, хотя в этом полушарии уже приближалось лето. На вторую ночь северный ветер нагнал свинцовые тучи, и разбушевалась гроза с градом. Сулидоры не сочли это препятствием для продолжения пути, и Гандерсену волей-неволей пришлось идти с ними.

Туман становился реже, порой исчезая вообще, зато все небо закрывали густые облака. Гандерсен уже привык к голой земле, голым ветвям деревьев, влажности и пронизывающему холоду. Он замечал в этом суровом окружении даже своеобразную красоту. У него возникало неведомое чувство восхищения, когда волнистые клубы тумана плыли, как привидения, над широким ручьем, когда мохнатые звери пробегали по стеклянным плитам льда, когда в царящей тишине раздавался хриплый, резкий крик, или когда за поворотом тропы оказывалась белая, холодная, бескрайняя пустота. Все выглядело безгрешным, чистым и новым.

На четвертый день Се-холомир сообщил, что селение, в которое они направляются, находится за следующим холмом.

Глава тринадцатая

Селение было довольно большое: сорок с лишним хижин, стоявших в два ряда. С одной стороны его окружал высокий лес, с другой широко разливалось озеро. Гандерсен приближался к селению по тропинке среди деревьев, за которыми блестела серебристая гладь воды. В воздухе медленно кружились большие снежинки. Высоко поднявшийся туман сливался в монотонную серую пелену примерно в полукилометре над землей.

— Человек Каллен? — спросил Гандерсен.

Каллен лежал в хижине у озера. Два сулидора, охранявших вход, отошли в сторону по приказу Йи-гартигока, двое других стояли в ногах ложа из веток и шкур, на котором лежал Каллен.

— Ты пришел за мной, Ганди? — заговорил Кал-лен. — Ты опоздал, приятель.

Золотистые волосы Каллена поседели и слиплись, местами проглядывал лысый череп. Когда-то добрые, бледнозеленые глаза стали мутными и безразличными, белки пожелтели и были испещрены болезненными красными прожилками. От лица остались кожа и кости. Он лежал под какой-то драной шкурой, под которой виднелись очертания исхудавшего тела. От прежнего Каллена осталось немногое: лишь приятный мелодичный голос и дружелюбная улыбка, выглядевшая гротескно на изможденном лице. Он был похож на столетнего старца.

— Давно это с тобой? — спросил Гандерсен.

— Два месяца, может быть, три. Сам не знаю, время здесь бежит незаметно. Но для меня уже нет возврата. Я останусь тут. До самого конца.

Гандерсен присел возле ложа больного.

— У тебя что-нибудь болит? Может быть, тебе что-нибудь дать?

— Ничего у меня не болит, — сказал Каллен. — И наркотики ни к чему. Это уже конец.

— Что с тобой? — спросил Гандерсен, думая о Дикстре и его женщине, пожираемых личинками, о Курце, изможденном и изменившемся, и о том, что говорила Сина о Джо Саламоне, превратившемся в кристаллы.

— Какая-то местная болезнь? Ты что-то здесь подхватил?

— Ничего экзотического, — ответил Каллен, — я просто гнию изнутри. Это старый враг, Ганди, — рак. Рак кишечника. Клешни рака раздирают мои кишки.

— Ты, наверное, очень страдаешь.

— Нет, — ответил Каллен. — Этот рак ползает медленно. Вцепится здесь, вцепится там. Каждый день от меня остается все меньше. Иногда мне кажется, что от меня уже ничего не осталось. Сегодня мне немного лучше.

— Послушай, — начал Гандерсен, — в течение недели я могу перевезти тебя в дом Сины. Наверняка у нее есть полный набор лекарств и, конечно, средства против рака. Болезнь зашла не настолько далеко, чтобы ее нельзя было остановить, если мы будем действовать быстро. А потом мы посадим тебя на корабль и отправим на Землю, где тебя полностью вылечат.

— Нет. Это бесполезно.

— Не болтай глупости! Мы живем не в средневековье, Сед. Заболевание раком — не повод валяться в грязной хижине и ждать смерти. Сулидоры приготовят для тебя носилки. Я все устрою в течение пяти минут. Потом…

— Я не смог бы никогда добраться до Сины, и ты это хорошо знаешь, мягко сказал Каллен. — Нилдоры схватили бы меня, как только я пересек бы границу Страны Туманов. Ты должен это знать.

— Но…

— У меня нет сил притворяться. Ты же знаешь, что меня на этой планете активно разыскивают, правда?

— В общем, да.

— Тебя послали, чтобы доставить меня к ним?

— Нилдоры просили, чтобы я тебя привел, — признался Гандерсен. — Мне пришлось согласиться, чтобы получить разрешение приехать сюда.

— Естественно, — угрюмо сказал Каллен.

— Однако я поставил условие, что не приведу тебя, если ты не захочешь идти добровольно, — добавил Гандерсен. — Я поставил и другие условия. Послушай, Сед, я не Иуда. Я предпринял это путешествие по личным мотивам, и то, что я тебя навестил, никак с этим не связано. Но я хочу тебе помочь. Позволь мне отвезти тебя к Сине. Тебя будут лечить, и…