Сумерки - Стефани Майер

— Что? — спросила я, когда она отошла.

Он продолжал внимательно меня разглядывать.

— Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, — ответила я, удивленная его настойчивостью.

— Кружится голова, тошнит, знобит?…

— А должно?

Он засмеялся, услышав мой озадаченный тон.

— Знаешь, я просто жду, когда проявится реакция на шок, — он улыбнулся одним уголком рта — от этой его улыбки мое сердце всегда замирало от восторга.

— Думаю, вряд ли дождешься, — ответила я, когда снова смогла дышать. — Мне всегда отлично удается забывать неприятные вещи.

— И все-таки мне станет спокойнее, когда в тебя попадет немного еды и глюкозы.

Как по волшебству тут же появилась официантка с напитками и корзинкой с хлебом. Ставя все это на стол, она повернулась ко мне спиной.

— Вы готовы сделать заказ? — обратилась она к Эдварду.

— Белла? — спросил он. Она неохотно развернулась ко мне.

Я выбрала первое, что попалось в меню.

— Ммм… Я буду грибные равиоли.

— А Вы? — она вновь с улыбкой уставилась на него.

— Спасибо, ничего.

Ну разумеется.

— Позовите меня, если передумаете.

Жеманная улыбка не покидала ее лица, но он так и не посмотрел на нее. Она недовольно удалилась.

— Пей, — приказал он.

Я покорно глотнула колы, а потом жадно отпила еще. Я осознала, что прикончила целый стакан, только тогда, когда Эдвард пододвинул мне свой.

— Спасибо, — пробормотала я, все еще не напившись. От ледяной колы у меня внутри все замерзло, и я передернулась.

— Тебе холодно?

— Это от колы, — объяснила я, продолжая дрожать.

— У тебя что, нет куртки? — недовольным тоном спросил он.

— Нет. — Я рассеянно посмотрела на скамью рядом с собой. — А-а, я забыла ее в машине у Джессики, — догадалась я.

Тем временем Эдвард уже что-то с себя снимал. Я вдруг поняла, что никогда не обращала внимания на его одежду — не только сегодня, а вообще никогда. Просто обычно я была не в силах оторвать взгляд от его лица. Но сейчас я заставила себя переключить внимание на прочие части его тела. То, что он снимал, оказалось бежевым кожаным пиджаком, под ним была водолазка цвета слоновой кости. Она плотно облегала фигуру, подчеркивая рельефные мускулы груди.

Он протянул мне свой пиджак через стол, и восторженное созерцание пришлось прервать.

— Спасибо, — снова проговорила я, засовывая руки в рукава. Он был холодный на ощупь, как моя куртка, провисевшая всю ночь в нашей неотапливаемой прихожей. Я поежилась. Но пахнул пиджак чем-то изумительным. Я вдохнула поглубже, стараясь определить, что это за необыкновенный запах. Вряд ли одеколон. Рукава оказались длинноваты, и я подтянула их повыше, чтобы освободить руки.

— Этот синий цвет тебе очень идет, — внимательно глядя на меня, вдруг сказал он. Это было неожиданно — я опустила глаза, разумеется, покраснев.

Он подтолкнул ко мне корзинку с хлебом.

— Да нет у меня никакой реакции на шок, — запротестовала я.

— Должна быть, как у любого нормального человека. А ты даже потрясенной не выглядишь.

Кажется, его это здорово беспокоило. Он стал пристально смотреть мне в лицо, и я удивилась, насколько светлыми были его глаза сегодня — золотистыми, как ириски.

— Просто мне очень спокойно рядом с тобой, — призналась я, загипнотизированная его взглядом.

Это ему сильно не понравилось, алебастровый лоб прорезала морщина. Он покачал головой, нахмурившись.

— Все еще хуже, чем я думал, — пробормотал он про себя.

Я взяла ломтик хлеба и стала откусывать от его края мелкие кусочки, изучая выражение его лица — хотела уловить момент, когда можно будет приступить к вопросам.

— Обычно ты в более хорошем настроении, когда у тебя такие светлые глаза, — заметила я, пытаясь отвлечь его от мрачных мыслей.

Уловка удалась — он в изумлении уставился на меня.

— Что?

 — Когда у тебя черные глаза, ты более раздражителен — поэтому я и удивляюсь, — продолжала я с невинным видом. — У меня есть теория на этот счет.

Он прищурился.

— Опять теории?

— Угум, — я тщательно пережевывала маленький кусочек хлеба, стараясь не выдать волнения.

— Надеюсь, на этот раз ты выкажешь чуть больше независимости в суждениях... или ты опять комиксов начиталась? — на лице явилась тень насмешливой улыбки, но в глазах стояла тревога.

— Нет, она не из комиксов. Но я и не сама ее придумала, — призналась я.

— Ну и… — он ждал.

Но в этот момент официантка уже огибала перегородку, в руках у нее был поднос с моей едой. Мы оба одновременно выпрямились при ее приближении, и я поняла, что все это время мы сидели, неосознанно склонившись друг к другу через стол. Она поставила передо мной тарелку — выглядело блюдо весьма заманчиво — и быстро повернулась к Эдварду.

— Вы не передумали? — спросил она. — Неужели мы ничем не сможем Вас соблазнить?

Мне показалось, или в вопросе был подтекст?

— Нет, спасибо, ничего не нужно. Впрочем, еще колы не помешает.

Длиной белой кистью руки он указал на пустые стаканы передо мной.

— Конечно, — она забрала стаканы и ушла.

— Так что ты говорила? — спросил он.

— Я скажу тебе в машине. Если… — я сделала паузу.

— Выдвигаешь условия? — подняв бровь, зловеще спросил он.

— У меня появились вопросы, ты же понимаешь.

— Ну еще бы.

Официантка принесла еще две колы. На этот раз она молча поставила их на стол и удалилась.

Я отхлебнула глоток.

— Ну, начинай, — поторопил он. Голос звучал напряженно.

Я начала с самого жгучего. Или мне так казалось.

— Как ты оказался в Порт-Анджелесе?

Он опустил глаза и не торопясь положил свои большие руки на стол, одну на другую. Глаза вспыхнули на меня из-под опущенных ресниц, а на лице мелькнула ухмылка.

— Следующий вопрос.

— Но это же был самый легкий!

— Следующий вопрос, — повторил он.

В досаде и разочаровании я отступила. Развернула прибор, взяла вилку и бережно подцепила с тарелки равиоли. Затем медленно положила ее в рот и, не отрывая взгляда от тарелки, принялась жевать. Грибная начинка оказалась вкусной. Я проглотила равиоли и сделала еще глоток колы, прежде чем поднять глаза.

— Ладно. — Свирепо посмотрев на него, я вернулась к теме. — Предположим, чисто гипотетически, разумеется, что есть некто… кто знает то, что люди думают, как говорится, читает мысли — за некоторыми исключениями….

— Гипотетически, только за одним исключением, — поправил он.

— Ладно, за одним исключением, — мне стало страшно оттого, что он мне подыграл, но я старалась не показать вида.