Сложности паучьей жизни(СИ) - Тахион Аноним

- Вот и узнаешь у него сам, а мне пора возвращаться к своим делам,- ответил Сах-Тхемар и покинул небольшую пещеру, где мы сейчас и находились.

Осмотрев меня с ног до головы, Ануб-Хадах сделал для себя какой-то вывод. Недовольно зашевелил хелицерами и все-таки решился полюбопытствовать.

- Кто рассказал тебе о Зодчих Пустоты?

- Прочитал в книге в библиотеке,- начинать врать я смысла не видел, ведь стоило один раз попасться, и сородичи могут пустить меня на мясо.

- Да, библиотеки у нас обширные, вполне можно найти любую информацию,- проскрипел странный неруб,- Зодчих Пустоты не так уж и много, чтобы упускать любого желающего научиться нашим премудростям, поэтому в ближайшее время я буду твоим наставником. Будет очень неприятно, если ты решишь бросить занятия.

В его интонациях была ничем не срытая угроза, которую и полный дурак бы заметил. Видимо, я от этого дурака не далеко ушел, если попал в такой переплет.

"На что же я так самонадеянно подписался? Похоже все мои представления о свободе выбора в обществе нерубов не больше, чем обычное заблуждение".

Восточные Королевства. Черные Топи.

Воин из прославленного Клана Песни Войны.

Пять лет назад Гулгарел испил варево Гул'Дана наравне со всеми остальными членами сво его клана. Вкус был мерзопакостнее любых других шаманских эликсиров, которые ему доводилось пробовать, но закаленный в боях с ограми Гулгарел даже не поморщился. После этого зелья в душе опытного воина постоянно горела неутолимая ярость, дающая силы и туманящая разум. Сражаться теперь стало намного проще, чужая кровь только разжигала силы , а усталость теперь будто бы навсегда осталась в прошлом . Ранее казавшиеся слабостью сомнения незаметно покинули разум орка и больше не мешали полностью отдаваться круговерти схватки. Гулгарел чувство вал, что с каждым днем становит ся все сильнее и сильнее. Будь у него сейчас выбор пить или не пить то варево, орк Клана Песни Войны без раздумий выпил бы волшебный эликсир.

Ступая в арку, ведущую на колдовские тропы, Гулгарел надеялся встретить достойного противника, так оно и случи л ось . Закованные в железо враги поначалу казались трусами и слабаками, но позже стали оказывать достойный отпор могучим оркам. Громмаш Адский Крик своей непоколебимой волей вел свой клан в самую гущу сражений и всегда был в первых рядах. Гулгарел не знал ни одного орка столь же храброго и бесстрашного. Громмаш выпил варево Гул'Дана одним из первых и никак не изменился, только яростный взгляд, который могли выдержать лишь немногие орки, сменился ярко алым свечением. Гулгарел считал, что Главе Клана Песни Войны шаманское зелье ничего не могло дать, ведь в его сердце уже пылала ярость, намного превосходящая действие любых магических заменителей. Все, кто сражался плечом к плечу с Громмашем Адскми Криком, понимали это лучше остальных.

Запахи, деревья и вода в новом мире заставляли опытного воина спать чутко. Прошло уже несколько лет, а он все никак не мог привыкнуть к чужому звездному небу. Лагерь орков спал тревожно. Ярость порой не давала уснуть и требовала действий, любых действий, но боль ше всего окунуться в кровавую сечу. Когда полог юрты Громмаша откинулся в сторону, и он выбрался из нее, на вождя были направлены пылающие взоры всех бодрствующих орков. Немногочисленных спящих будили тычками, незаметными в слабоосвещённой кострами темноте лагеря .

Вождь удовлетворительно обвел взглядом свое воинство, посмотрел на звезды и предвкушающе промолвил:

- Какая сегодня ночь. Я вижу, многие не могут спокойно спать, пока наши враги нерешительно сидят в своем лагере. Если они не хотят прийти к нам, тогда мы сами навестим трусливых людишек. Сейчас самое время. Выступаем через час братья.

Последние слова Громмаша были встречены восторженным ревом сотен орочьих глоток и лагерь буквально вскипел. Пусть ярость шептала бросить все и мчаться навстречу сражению, но слово Громмаша Адского Крика было сильнее любых желаний. Вождь одним только мимолетным взглядом мог притушить яростный порыв своих воинов. В Клане не было никого, кто бы мог бросить вызов вождю.

Спящий лагерь людей никак не ожидал ночного нападения. После дневного сражения человеческая армия устала, как и должны были устать орки, но людей не гнала вперед кипящая в жилах демоническая кровь Манно рота.

Глава 23.

Страдать, значит жить.

На следующий день Сах-Тхемар в ультимативной форме ознакомил меня с изменившимся распорядком дня.

- Хар, ты теперь прикреплен к личному учителю Ануб-Хадаху и будешь заниматься в основном только с ним. С остальными соседями будешь встречаться только в своей пещере, на обязательных занятиях с Ануб-Хагалом и в библиотеке.

- А где мне отрабатывать новые заклинания и навыки?- мой вопрос был жестом отчаянья, такие резкие изменения ничего хорошего не сулили.

- Ануб-Хадах научит тебя всему необходимому. Гордись, не многие нерубы получают личного учителя,- Сах-Тхемар сказал это таким тоном, что возражать сразу перехотелось.

Путь в пещеру моего личного учителя я запомнил прекрасно, поэтому добраться до нее было несложно. Зодчий Пустоты был на месте и выглядел все также нездорово. Я все-таки надеялся, что он просто стар и это не последствия общения камнями-вампирами.

- Я смотрю ты не торопился,- недовольно проскрипел мой личный учитель,- Не будем терять времени и начнем с основ.

Ануб-Хадах оказался требовательной сволочью, не знающей пощады, чем подтвердил мои ранее сделанные выводы. В общении он был язвителен и его лексикон содержал немалое количество оскорбительных нерубских сравнений. Не трудно догадаться, что предметом сравнений служил один недальновидный паук. Благодаря Зодчему Пустоты я сам того не желая детально ознакомился с флорой и фауной Нордскола. Такой разительный контраст сначала меня обрадовал. Я подумал, вот оно почти нормальное человеческое общение начальника и подчиненного, но со временем это стало утомительным. Если послушать Ануб-Хадаха, то такой никчемный неруб просто не смог бы выбраться из яйца. Говорить насколько он был близок к истине, мне показалось не лучшей идей.

Первым делом Зодчий заставил меня модернизировать глиф магического зрения, улучшив детализацию за счет урезания дальности. Необходимость подобных изменений он объяснил в присущей ему манере.

- Таким слепым личинкам йормуттара, как ты, только дерьмо за кормовыми жуками убирать, поэтому делай, как я сказал.

Когда я впервые хотел возмутиться такому хамскому поведению, Ануб-Хадах уставился на меня и предвкушающе зашевелил хелицерами. Вся его поза в этот момент ясно давала понять, никаких извинений ждать не стоит, а вот наказание за ничем не обоснованную строптивость последует незамедлительно. Возможностей и полномочий у моего учителя для этого было предостаточно, и отращивать оторванные конечности мне не хотелось. Теперь все его оскорбления я спокойно пропускал мимо ушей, которых у меня все равно не было.

Как только модернизированное заклинание стало работать без всяких сбоев, Ануб-Хадах продемонстрировал около двух тысяч глифов используемых в обелисках. На память я не жаловался и запомнить их труда не оставило, но вот понимание логики их состыковки и принципов взаимодействия потребовали серьезных усилий. Паучья логика, по крайней мере, в этих обелисках была, мягко говоря, странной. Не было единого шаблона, по которому соединялись глифы в готовую конструкцию. Одинаковых камней-вампиров не было вообще, поэтому обслуживание подобных заклинаний требовало понимания назначения и правильной взаимосвязи всех элементов. Сложно? Я бы сказал, что весьма непросто, но это были только основы.