Недотрога - Яна Невинная

— Это меня касается как человека, не понаслышке знающего, что такое честь и благородство.

— Интересно, как ваши честь и благородство позволили работать в таком неприличном месте? — с усмешкой спросил я. — Хотите положить заявление об увольнении на стол? Вперед. Подпишу прямо сейчас.

— Если бы не больная мать, ноги бы моей тут не было, — с болью в голосе признался худрук, а потом опять завел свою песню: — Вы и вам подобные никогда не поймете, что такое страшные обстоятельства, которые вынуждают людей идти на унизительные поступки.

«Я слишком пьян для всего этого дерьма», — пронеслось в голове, и я прикрыл глаза, потирая пульсирующие от боли виски. Витиеватые речи худрука одновременно и раздражали, и били по живому. Он как будто стал олицетворением моей совести, с которой я вовсе не хотел встречаться лицом к лицу. Уж точно не сейчас.

— Так вы скажете, куда она уехала или мне давать команду своим людям? Вы ведь прекрасно понимаете, что я ее найду. Но ваша помощь ускорит процесс.

— Только она сама должна принять решение, хочет видеть вас или нет. Я не имею права давать ее адрес. Скажу лишь то, что она не дома, а под защитой надежного человека.

— Ну, узнать его адрес не сложно. Дело техники. Как я уже сказал, я все равно ее найду. Так что не задерживаю. Можете уйти, раз я вам настолько противен.

Красноречиво махнул рукой, сделав вид, что Альберта нет в кабинете, и отвернулся к окну. Но за спиной опять послышалась нудятина:

— Вы мне не противны, Максим Николаевич. Вы просто запутавшийся молодой человек, испорченный деньгами и вседозволенностью…

— Если мне понадобится психолог, я вам сообщу, — поморщился я, выпроваживая надоедливого худрука, а потом, когда его шаги стихли, вышел следом и увидел ожидающую меня девку. Подпирая стену, она задумчиво курила, выпуская дым в потолок. Пьяные глаза, растрепанные волосы, размазанная помада и сбившееся блестящее платье-лоскуток. Ну и видок.

— Подслушивала, что ли? — спросил без особого интереса, беря ее за руку и таща в сторону выхода из клуба на парковку для персонала.

— Да, есть немного, — пьяно хихикнула она. — Вознесенскую обсуждали.

— Ты ее знаешь? — резко остановившись, притиснул нализавшуюся шлюху к стенке и навис сверху.

— А что? — она облизнула губы и выпятила немаленькую грудь.

— Расскажи всё, что знаешь.

— А что мне за это будет? — промурлыкала она томно, шаря руками по пуговицам рубашки. Поймав ее дерзкие пальцы, сжал их в кулак и снова повторил:

— Рассказывай!

— Да нечего рассказывать, — пожала она плечами, обиженно скривив губы. — Заучка, одевается как монашка, никуда не ходит, друзей нет, любовник привозит на учебу, встречает. Обычный парень, из простых. А она заносчивая, мнит о себе много. Думает, что лучше других. Что все с ней так носятся? Не понимаю… Ну-у, Макси-и-м, мы поедем к тебе? — заныла она, хватая меня за ворот рубашки и прижимаясь ближе.

— Да отстань ты уже! — вскипел я, взбешенный ее настырностью. — Достала! Где вообще твоя гордость, дешевка? На одного мужика, женатого, кстати, села, к другому липнешь, третьему продалась. Такие, как ты… Ой, всё. — Взъерошив волосы, я кинул ей: — Сама доедешь, — и пошел к охране.

У меня были дела поважнее.

Глава 19

Слава не переставая уговаривал и уговаривал выйти за него замуж. Убеждал, что его план гениален, прост и надежен. Что он всех чуть ли не облагодетельствует, и без него мы с мамой пропадем. Спаситель чертов…

Конечно, если бы она запротестовала, я бы ни за что не решилась на фиктивное замужество. Но мама так беззаветно доверяла Славе, что я задумалась, не от нее ли унаследовала наивную веру в человечество. В общем, план маме понравился, и она нас благословила.

Разговор в СИЗО вышел коротким, но мне и этого времени хватило, чтобы успокоиться и настроиться на лучшее, потому что мама была жива и невредима. А это самое главное. Помимо того, что из моей жизни исчез Максим Суворов со своим адским клубом. Он больше в ней не присутствовал, но от мыслей о нем я не избавилась. Постоянно чувствовала, что не конец это, не отступится он так просто, часто хваталась за телефон — посмотреть, нет ли от него звонков, сообщений, хотя занесла его имя в черный список. Но ведь он мог позвонить с другого номера. Разве его остановит хоть что-то на пути к мести? Я не верила, что свободна, что могу спокойно дышать и не оглядываться через плечо, не подстерегает ли меня где-то опасность.

Стоило мне дать согласие выйти замуж за Славу, как всё закрутилось и завертелось. В не совсем адекватном состоянии, словно живая кукла на управлении, я выполняла его указания. Мы вместе съездили к его строгой бабушке, я изобразила беременную счастливую невесту, через знакомых быстро записались в ЗАГСе на бракосочетание, оформили у нотариуса нужные документы на квартиру.

Жених перевел всю неустойку на счет клуба, подсуетился, чтобы адвокат мамы начал вызволять ее из тюрьмы. И, о чудо, через три дня мама оказалась на свободе — причем полностью, без суда и следствия!

Однако в свою квартиру она вернуться не смогла. Дверь вскрыли, разломали всю мебель, разбили посуду, изодрали в клочья одежду и книги… Жить там стало невозможно. И тут Слава предложил руку помощи, пустив маму погостить у нас. Благо комнат в одной из квартир бабушки было три. В Славиной квартире мы не смели показываться — стало достоверно известно, что Суворов ищет нас. Но будущий муж убеждал, что он ничего нам не сможет предъявить, тем более когда будем связаны законными узами брака.

Как-то так получалось, что у Славы были ответы на все вопросы, он решал их на раз-два. И к такой заботе я быстро привыкла. Сложно отказаться от чувства уверенности в завтрашнем дне. Разве такая большая плата — фиктивное замужество?

За это и всё остальное я готова была благодарить Славу поцелуями — мысленными, конечно же. По-прежнему он вызывал у меня недоверие и отторжение, хотя мама отчего-то радовалась такому жениху…

Даже обидно. Ведь я