Экс-любовница олигарха - Ника Черника

И сейчас я вдруг поняла очень ясно: даже если бы знала, как все это кончится, я бы все равно согласилась. Потому что время со Стасом, невзирая на мои постоянные страхи и сомнения, было самым счастливым. Никогда до него и никогда после я не чувствовала так остро, что живу. И что хочу жить дальше и дальше в этом мгновении, которое ускользало без возможности повторения.

Я всего лишь слабая Настя, раздавленная, выжатая, мне не будет уже больнее, чем когда-то было. Я просто хочу позволить себе еще немного, несколько секунд пожить в том моменте, словно я отмотала назад девять лет жизни, и Стас - мой, действительно мой. И побыть еще немного счастливой.

Но когда он отстраняется, это ощущение пропадает. Стас все еще близко, просто не целует больше, его взгляд направлен на мои глаза, и я начинаю чувствовать нарастающий неуют. Он отстраняется, отворачивается, ловит свое отражение в зеркале и отворачивается в другую сторону. Просторная ванная как будто сужается до клетки, куда ни шагни - преграда.

Я нащупываю ручку двери и распахиваю ее. Ловлю очередной взгляд Стаса, выхожу. Он идет за мной, не пытаясь догнать, или коснуться. Все равно мне некуда деться из его квартиры, я осознаю это четко, и на удивление не испытываю по этому поводу негативных эмоций. Может, просто в принципе перебор с ними на сегодня.

- Есть хочешь? - спрашивает Стас, когда я опускаюсь снова на край дивана.

Простой вроде бы вопрос ставит в тупик. Умом понимаю, что поужинать надо, но не чувствую в себе никаких позывов. Скорее всего, я просто буду давиться сейчас едой. 

- Лучше чаю, - не поднимаю глаз, пока Стас не уходит в кухню.

Слышу, как он гремит там, пару раз бросаю взгляд в сторону арки, потом тихо встаю. Стеклянный столик оказывается довольно тяжелым, но я все-таки возвращаю его на место и кладу на нижнюю подставку журналы и книги. Потом прохожу в кухню, замираю у стены. Стас ставит на стол две тарелки с едой, за его спиной щелкает чайник, выбивая в воздух столп густого пара. 

Я молча усаживаюсь за стол перед одной из тарелок, верчу в руках вилку. Стас безучастно запихивает в себя еду, жует на автомате, взгляд устремлен на гладкую поверхность стола. 

- Что теперь будет? - спрашиваю я, он замирает. Только дожевав и проглотив, поднимает на меня взгляд исподлобья.

- Касательно чего? - задает вопрос. 

Я давлю желание пожать плечами. Касательно всего. Я дезориентирована полностью, не знаю, что делать. Действительно привыкла, что кто-то решает за меня. И своим вопросом эгоистично пытаюсь спихнуть поиск ответа на Стаса. С другой стороны, это он сюда меня притащил, он устроил скандал на съемной квартире. 

Стас откладывает вилку, устало потирает лоб. 

- Для начала нам необходимо все-таки поговорить. Нормально. Насколько это возможно.

- А потом?

Мы встречаемся взглядами, в глазах Стаса мелькает усталая растерянность. Кажется, он и сам дезориентирован не меньше моего. 

- Потом будет потом.

Молча мы едим, Стас наливает чай, ставит передо мной чашку, сам возвращается на свое место. Я перебираю пальцы, глядя на них. Наступившая тишина через несколько секунд начинает давить на плечи, заставляя меня в прямом смысле съеживаться.

- Когда ты ко мне домой приходила? - слышу наконец вопрос. 

Сглатываю, перед глазами внезапно проносятся хаотичные картинки квартиры, смазанные, как я и видела их тогда, заплаканная и испуганная. 

- Я не помню точно. Дней через пять.

Поднимаю на Стаса глаза, он хмурится, словно откручивает на быстрой скорости назад пленку памяти, чтобы точно вспомнить тот самый день. И конечно, не сможет, теперь я уверена: тогда он был в больнице без сознания.

Стас, видимо, и сам это понимает, кивает, не глядя на меня.

- Я хотел сделать тебе больно, - глухо произносит, и внутренности сжимаются так, словно меня с двух сторон приплющило бетонными плитами. Пальцы начинают дрожать, и мне остается только радоваться, что я сейчас не держу в руках чашку с горячим чаем. 

Поднимаю на Стаса глаза, он встает, берет со столешницы пачку с сигаретами, закуривает возле окна, за которым уже сгустились плотные сумерки.

- Я знаю, что не создавал впечатления хорошего парня, да я им и не был. - Стас выдыхает прямо в белоснежную занавеску. - Допускал, что твоя подруга могла наговорить что-нибудь. Она ведь спала с Пашкой, а он то еще трепло. Просто рядом с тобой… - он быстро затягивается, я закусываю губу. - Мне почему-то хотелось быть лучше, чем я есть.

Снова тишина, я давлю подступающие слезы. Кажется невероятным, что я слышу подобное. Привыкла за восемь лет совсем к другим характеристикам в свой адрес.

- Ты казалась настоящей, - продолжает Стас, туша окурок в пепельнице, стоящей на подоконнике. - Зашуганной, конечно, но такой светлой, чистой. Ты была другой, я понял это сразу, как только увидел тебя возле клуба. Я даже не понял, как решение замутить с тобой переросло в патологическую потребность находиться рядом, касаться, любить тебя. Я старался давить в себе плохое, но ты безошибочно каким-то образом постоянно видела его. Вытаскивала наружу, давила на болевые точки: мою зависимость от отцовских денег, общую несостоятельность, несерьезность. - Он замолкает, а я нервно сглатываю, глядя на него. Наши взгляды встречаются. - И конечно, случайные половые связи. Все это было во мне, и с твоим появлением никуда не делось, просто я давил это, как мог.

В желудке становится неприятно, дрожь бежит по пищеводу, я с трудом спрашиваю:

- Так у вас с Катей что-то было тогда, в доме?

Я не знаю, зачем спрашиваю, почему хочу знать ответ. Может, подсознательно ищу себе оправдания, мол, у меня были причины поступить так, как я поступила. Вряд ли мне станет легче, если так, скорее уж, больнее. Но все равно жду ответа.

Стас усмехается, качая головой, но в этой усмешке столько душащей тоски, что у меня снова все внутри сжимается. 

Он садится за стол, сгибая ногу в колене и ставя ее рядом с собой на стул.

- Она действительно пришла тогда, - Стас смотрит на меня, я теряюсь под его взглядом, - но кроме флирта с ее стороны ничего не было. Я сказал, что у меня есть девушка, которую я люблю, и на этом все. Катя ушла, а я в тот момент понял: правда ведь, люблю, - он усмехается,