Легенда о трех мартышках - Дарья Донцова

- А ты согласилась? - спросила Фася.

- С радостью! Понимала, Андрюша очень ответственный человек, не мотылек, - Аля принялась нахваливать мужа, - мое здоровье оказалось богатырским, мы сыграли свадьбу, я сразу забеременела. Но во время родов у меня случился эпилептический припадок.

Афанасия с жалостью посмотрела на собеседницу.

- Эта болезнь не всегда диагностируется с детства. Порой эпилепсия просыпается в период бурного роста человека, лет в четырнадцать, либо при первых родах.

Алевтина прижала руки к груди.

- Как я хотела, чтобы мальчик оказался здоров! Но нет! Леня болен, мы, конечно, боремся за него, но Леонид не может продолжать линию Ричарда Львиное Сердце. Нужен здоровый ребенок. Понимаешь? Я родить не могу, ну где гарантия, что второй сын тоже не получит эпилепсию? Есть лишь один выход, родить малыша от другой.

- Идиотство! - подскочила Фася. - А ты дура! Твой расчудесный Андрюшенька бросит тебя и женится на той, кто произведет на свет этого Семнадцатого! Оцени шаткость своего положения! Рядом с тобой не Ричард Львиное Сердце, а Ричард Львиные ноги, он так и будет по бабам бегать, пока не получит здорового наследника. Это не похоже на поведение благородного рыцаря.

- Нет, - торжественно заявила Аля, - он будет жить со мной до смерти!

- Что же является гарантией нерушимости вашей семьи? - прищурилась Фася.

- В роду Ричардов никогда не было разводов, - возвестила Алевтина. - Андрюша чтит память предков, мы останемся вместе. Роди нам сына!

Афанасия встала со скамейки:

- У Андрея явно душевное заболевание, немедленно займись его лечением, да и тебе не мешает обратиться к психиатру. Я сумасшедших плодить не собираюсь, поэтому сделаю аборт. Андрею передай: пусть оставит меня в покое, а я никому не сообщу о Ричарде Львиные ноги!

- Он Львиное Сердце, - поправила Аля.

- Извини, - поморщилась Афанасия, - второе прозвище лучше отражает суть дела. И отчего вы с ним уверены, что я рожу мальчика? Вдруг будет девочка? Куда денете малышку?

- У Андрея в семье рождаются только мужчины, - возвестила Алевтина, - никаких девок!

Афанасия махнула рукой и ушла. А что можно было сказать жене Стефанова?

Глава 26

На следующий день Фася позвонила главврачу и попросила отпустить ее на неделю за свой счет. Начальство пошло ей навстречу, и она поехала к подпольному гинекологу. Врач, осмотрев пациентку, крякнул.

- Что-то не так? - насторожилась Фася.

- Я не могу сделать вам аборт, - протянул специалист.

- Почему? - испугалась Афанасия.

- У вас большой срок, почти шестнадцать недель!

- Вы ошибаетесь, - возразила Фася, - у меня небольшая задержка, кстати, я сама врач.

- Мда? - скорчил гримасу доктор. - Небось дерматолог?

- Стоматолог, - в рифму ответила беременная.

- Тоже мимо, - сказал акушер. - Будь вы гинекологом, знали бы, что порой цикл не нарушается, но беременность спокойно развивается.

Афанасия ощутила озноб.

- И как мне быть?

Врач пошел мыть руки.

- Аборт запрещен законом, но на малом сроке я готов помочь женщине, попавшей в неприятность. В вашем же случае речь пойдет об искусственных родах, тут я не помощник. И сильно сомневаюсь, что вы сможете найти врача, который согласится на такую авантюру. Бабки в деревнях берутся вытравить плод, но сразу хочу предупредить, очень велика опасность навсегда остаться в селе на местном кладбище. Рожайте, милочка.

- Я не замужем и хочу продолжать работать, - растерялась Афанасия.

- О последствиях следовало подумать до беременности, - пожал плечами врач.

Фася решила не сдаваться и нашла еще несколько докторов, но они, словно сговорившись, наотрез отказались заниматься ею, тогда женщина отправилась к знахарке в Подмосковье. Но когда неопрятная старуха завела Фасю в грязный сарай, где стоял стол, покрытый плохо отмытой клеенкой, стоматолог моментально оценила санитарное состояние «операционной» и убежала прочь. Оставалось лишь одно, и Афанасия позвонила Алевтине.

- Не может быть, - потрясенно сказала я, когда Марлена Сергеевна перевела дух, - бабушка не могла бросить новорожденного сына!

Кирпичникова покосилась на меня.

- Все в молодости совершают ошибки. В двадцать лет мы одни люди, в тридцать другие, а в сорок опять кардинально меняемся.

- Не верю, - уперлась я. - Афанасия не такая!

Марлена подперла щеку кулаком.

- Доказательств никаких представить не могу, но рассказ подруги помню великолепно. У нее был маленький живот, никто ничего не заподозрил. За пару недель до родов Фася ушла в очередной отпуск и через двадцать четыре дня вернулась на службу. Выглядела она плохо, похудела, осунулась, а на сочувствующие замечания коллег отвечала: «Не повезло мне. Поехала в санаторий, в первый же день отравилась в столовой, попала в местную больницу и провалялась почти весь отпуск на койке».

- Но как Андрею удалось оформить Юру на себя? - поинтересовалась я.

Марлена почесала переносицу.

- Понятия не имею. Но вскоре после того, как мальчик очутился у мастера, Стефанова отправили учиться, а потом перевели с повышением на другой завод. Андрей исчез из жизни Афанасии, она была рада удачно сложившимся обстоятельствам, покидать клинику ей не хотелось, но и сталкиваться с бывшим любовником претило. А тут все замечательно устроилось.

Фася осталась в клинике, вышла замуж, родила мальчика, назвала его Игорем, вскоре ее муж скончался, она снова вступила в брак и казалась вполне счастливой.

Но через достаточно длительное время судьба дала крен, на завод имени Байкова вернулся Андрей Григорьевич, сделавший отличную карьеру. Теперь Стефанов занимал пост замдиректора, а местные сплетники шептали по углам:

- Через пять лет генеральный на пенсию уйдет, вместо него Андрея назначат.

Сами понимаете, никакой радости от появления Андрея Афанасия не испытала, наоборот, ощутила беспокойство. Менять работу она не планировала, на старом месте у нее была хорошая зарплата, паек, уважение коллектива и возможность принимать «левых» пациентов в отдельном кабинете. Но потом волнение ушло. Андрей Григорьевич был одним из руководителей завода, а не больницы. Афанасии не надо было ходить в его кабинет, она не сталкивалась с ним ни в коридорах, ни в цехах. В местную клинику Стефанов не заглядывал, вероятно, он тоже не желал столкнуться нос к носу с родной матерью своего сына. Удобное для всех положение сохранялось несколько лет, а потом Фася совершенно случайно узнала, что Игорь и Юрий встречаются, более того, они дружат.

- И откуда к ней пришла информация? - поразилась я.

Марлена Сергеевна выдвинула ящик стола и стала в нем рыться.

- Не знаю, она мне об этом ничего не сказала. Просто объяснила, что пришла в ужас. Ведь ни муж Михаил, ни тем более Игорь не знали об ее ошибке молодости. Афанасия испугалась и в конце концов решилась поговорить с Игорем. А тот неожиданно заявил:

- Мама, я тебя не осуждаю и ничего не расскажу папе. Но я всегда мечтал иметь брата, и теперь от него не откажусь! В той семье, где воспитывался Юрий, его не понимают, он тоже искал родную душу. Не волнуйся, Юра никогда не придет к нам домой, брат знает, что тебе навряд ли захочется его видеть, он очень тонкий человек и трепетно относится к женщине, родившей его на свет. У Юры нет ни малейшего желания упрекать тебя, он понимает, что обстоятельства могут загнать человека в угол и что его появление, скорее всего, обозлит моего папу. На беду, мы невероятно похожи, просто близнецы. Повторяю, не переживай, мы оба тебя любим, не хотим скандалов, но и не собираемся разлучаться.

- Благородно, - оценила я поведение своего отца.

Марлена задвинула ящик.

- Да. Вот только Фася отчего-то сказала: «Юрий плохой мальчик. Игорю нужно держаться от него подальше».

Я заерзала на стуле.

В детстве мне позволялось играть не со всеми ребятами в нашем дворе. В особенности моей бабушке не нравилась девочка по имени Лена, и Афанасия всеми силами пыталась разрушить нашу дружбу. Если приятельница звала меня в гости, то я, спрашивая у бабушки разрешения, всякий раз слышала:

- Только не сегодня, мы идем к врачу (в зоопарк, на рынок, проведать тетю Машу).

Находилась сотня причин, чтобы я не переступила порог квартиры Ленки. В конце концов бабушка не выдержала и откровенно сказала:

- Она плохая девочка, лучше дружи с Катюшей.

Но меня как магнитом тянуло к запретному плоду, поэтому я стала посещать подругу тайком. У Ленки было так интересно! Ее отец, дядя Андрей, умел играть на гитаре и пел песни с непонятными словами «урка», «чалиться», «гопник». Я стеснялась спросить значение этих выражений и предпочитала молча лакомиться ужином, который готовила мать Лены. Дома мне такой вкусной еды не предлагали. Тетя Надя варила картошку, ставила ее на стол прямо в кастрюле и вспарывала банку рыбных консервов. Поверьте, это было божественно вкусно! Ленке разрешали приходить домой около полуночи, никто не заставлял ее натягивать зимой рейтузы, не проверял дневник, не ругал за двойки, не водил на нудные концерты в консерваторию, не приказывал читать ужасную книгу про Муму и не запрещал приводить домой разношерстные компании приятелей. Представляете, как я ей завидовала?