Красный блицкриг - Владимир Бешанов

Кроме договора, были подписаны конфиденциальный протокол о беспрепятственном переселении лиц герман-, ского происхождения, проживающих в сфере советских интересов, в Германию, а украинцев и белорусов, проживающих в сфере германских интересов, в СССР, и два секретных дополнительных протокола. В первом стороны брали на себя обязательства не допускать «никакой польской агитации» и сотрудничать в деле ее пресечения. Второй протокол подтверждал право Советского Союза принять «специальные меры на Литовской территории для защиты своих интересов».

В результате «окончательно» состоявшегося раздела СССР получил территорию в 196 тысяч квадратных километров, что составляло.51,5 % от ушедшей в небытие Речи Посполитой, с населением около 13 миллионов человек, из которых, как озвучил Молотов, «украинцев — более 7 миллионов, белорусов — более 3 миллионов, поляков — свыше миллиона, евреев — свыше миллиона». Правда, сегодня выясняется, что украинцев было меньше не то на один миллион, не то на два, а поляки составляли не менее трети от общей численности (конкретно в Западной Белоруссии — 34,5 % от 3,6 миллиона жителей; белорусы — 54,4 %, евреи — 8,8 %). Польские историки, ссылаясь на довоенные переписи населения, дают цифру 5–6 миллионов поляков в «Крэсах Всходних».

Статистика — такая же интересная наука, как история. Всяк пишет ее по-своему. Переписи 1921 и 1931 годов можно назвать заказными, имевшими, среди прочих, задачу искусственно завысить поголовье польского населения. Во-первых, национальность отождествлялась с вероисповеданием, соответственно, католики в основной своей массе становились поляками. Во-вторых, чтобы как-то «разбавить» процент белорусов и украинцев, изобретались некие малые народности вроде «русинов» на Украине или «местных» на Полесье. Представителей последней «нации», на вопрос корреспондента: «Кто вы, хлопцы, будете?» — ответивших: «Сами мы тутэйшые, и мова наша тутэйшая», — оказалось более 700 тысяч человек. Польские демографы считали «местных» недооформившимися поляками, советские — ополяченными белорусами. (В освобожденном Пинске редактор «Полесской правды», выпускница Коммунистического института журналистов М.М. Ваганова разорила семь частных типографий, чтобы в кратчайший срок организовать одну советскую, и 26 сентября выдала тираж первого номера на белорусском языке. Но, к немалому удивлению газетчиков, большинство собравшегося по торжественному случаю населения не смогло ознакомиться ни с программной речью товарища Молотова, ни с приказами военного командования, ни с заметками «наших корреспондентов» — поскольку не знало белорусского языка.) В-третьих, «цыпленок тоже хочет жить»: при Пилсудском выгоднее быть поляком, при Сталине — назваться белорусом или украинцем. Лишь последователи «моисеевой веры» всегда и для всех властей оставались евреями, потому никакой с ними путаницы.

Немцам, понятное дело, достались остальные территории с населением около 22 миллионов человек.

Новую удачную сделку в Кремле отметили традиционным банкетом с обильными возлияниями и взаимными клятвами в верности.

29 сентября было опубликовано совместное заявление двух подружившихся режимов: «После того как Германское правительство и Правительство СССР подписанным сегодня договором окончательно урегулировали вопросы, возникшие с распадом Польского государства, и тем самым создали прочный фундамент для длительного мира в Восточной Европе, они в обоюдном согласии выражают мнение, что ликвидация настоящей войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой стороны, отвечала бы интересам всех народов». В общем, Польши больше нет, и воевать не за что, давайте мириться. А кто не хочет — тот и «несет ответственность за продолжение войны».

Советско-германская договоренность была доведена до войск, действовавших в Польше, уже через три часа после подписания. Штабы Белорусского и Украинского фронтов получили распоряжение № 625 об остановке войск на достигнутых рубежах не позднее 18 часов 29 сентября. В приказе командования Белорусского фронта от 30 сентября давалось примерное описание границы и указывалось, что приблизительно с 5 октября намечается отход советских войск на запад. А пока командарм 2-го ранга Ковалев ставил задачу «теперь же начать отвод всех обозов, транспортов и машин к востоку от границы, без ущерба для нормального питания войск», приступить-к эвакуации с оставляемых территорий военного, и только военного, имущества, боеприпасов, горючего, трофеев, военнопленных, а также наметить маршруты отхода частей и организовать надежную связь с ними. Аналогичные указания были отданы Военным советом Украинского фронта.

2 октября Ворошилов и остальные знакомые нам лица обсудили детали предстоящего маневра и подписали протокол, во всем аналогичный договоренности от 21 сентября, за исключением пункта о взаимопомощи в деле уничтожения «польских банд». Красная Армия должна была начать движение вспять с утра 5 октября и выйти на линию государственной границы не позднее 11 октября. В 20 часов директива наркома обороны ушла в войска.

Теперь расстроились советские военачальники. Поздним вечером командующий Белорусским фронтом отправил в Москву телеграмму: «Установленная граница по р. Буг у г. Брест-Литовска крайне невыгодна для нас по следующим причинам: город Брест границей делится на две части — западный обвод фортов достается немцам; при близости границы невозможно использовать полностью богатейший казарменный фонд в г. Бресте; железнодорожный узел и сам город будут находиться в сфере пулеметного огня; переправы на р. Буг не будут прикрыты необходимой территорией. Замечательный аэродром у Милашевичи достанется немцам. Командующий фронтом просит пересмотреть границу в районе Брест-Литовска», оставив за СССР часть территории на западном берегу реки. На следующий день пришел ответ, что «граница у Бреста установлена соглашением, и менять ее невозможно». Все осталось, как есть. В дальнейшем «богатейший казарменный фонд», несмотря на близость границы и «сферу пулеметного огня», будет использован в максимально возможной степени, что, в конечном итоге, привело к еще одной обороне Брестской крепости.

До 5 октября советские войска занимались эвакуацией военной добычи с территории, расположенной западнее установленной линии. Только войска 5-й армии вывезли за реку Западный Буг 64 паровоза, 70 пассажирских, 1130 крытых вагонов, 534 платформы, 609 углярок, 104 цистерны и различных грузов общим объемом 2174 вагона. В полосе Белорусского фронта в СССР было вывезено 205 паровозов и 3942 отнюдь не пустых вагона.

Не всем повезло собирать цветы и трофеи. Некоторым советским частям довелось драться всерьез. Так, на Полесье чуть не была полностью разгромлена 52-я стрелковая дивизия полковника Руссиянова. Переданная в состав Украинского фронта, она следовала от Кобрина на Влодаву, имея задачу не допустить прорыва отступающих польских войск через Западный Буг. 27 сентября 411-й танковый батальон и 52-й противотанковый дивизион заняли городишко Шацк, взяв в плен 429 польских военнослужащих, но упустив ускользнувший буквально из-под носа штаб генерала Клебэрга. Зато советские подразделения ненароком преградили пути отхода на запад пограничникам генерала Рюкеманна, группа которого в этот день миновала Ратно, попутно «четко и энергично» ликвидировав «банду», установившую в городе Советскую власть и открывшую по польской колонне огонь из пулеметов. Затем поступили сведения, что впереди находятся регулярные части РККА. Предстояло прорываться. Дело облегчалось тем, что красные командиры традиционно слабо представляли себе обстановку. Главную роль в задуманной операции должен был сыграть полк КОР «Сарны».

Утром 28 сентября в Шацк явился гражданин, сообщивший «освободителям», что в лесу юго-восточнее города эскадрон поляков хочет сдаться в плен. Не проверив информацию, 411-й танковый батальон без разведки двинулся колонной в дефиле озер Люцемери Круглое, где с хорошо укрытых позиций был обстрелян противотанковой артиллерией противника и, потеряв 8 танков и 7 человек убитыми, стал отходить. К полудню полк «Сарны» занял Шацк, открыв тем самым путь на запад и захватив штабные документы, в том числе приказ комдива, именовавший группу Рюкеманна «бандой польских офицеров».

На перешейке между Бугом и озером Пулемецкое бригада КОР «Полесье» и батальон «Клецк» организовали правильную войну с 58-м стрелковым полком и разведывательным батальоном 52-й дивизии. В результате в бою получил ранение полковник Руссиянов, а призванные по мобилизации красноармейцы стали разбегаться. Поляки захватили один танк, пять грузовиков, два орудия. В ходе сражений, продолжавшихся всю ночь, 112-му стрелковому полку удалось окружить у деревни Мельники часть бригады «Полесье» силой до полутора батальонов и принудить ее к сдаче. В то же время 411-й танковый батальон, попытавшийся выйти полякам в тыл и отбить Шацк, вновь попал в артиллерийскую засаду, среди прочих был убит командир батальона капитан Насенюк. Подразделения дивизии зачастую не имели связи друг с другом, практически никак не управлялись. Лишь к 9 утра 29 сентября командованию удалось навести порядок в частях. Все это привело к затягиванию боев и высоким потерям: 81 человек был убит и 184 ранены, подбито пять танков Т-26, два Т-38, три трактора и три противотанковых орудия. Было взято в плен 1100 польских военнослужащих, на поле боя противник оставил 524 трупа, советскими трофеями стали 500 винтовок, 34 пулемета, 60 тысяч патронов. Взятыхв плен офицеров и подофицеров погранстражи — 200 человек — расстреляли в лесу.