Стажер - Дмитрий Дашко

Арап вздрогнул, медленно, на несгибающихся ногах подошел и встал рядом.

Понятно, отметил про себя Симбирцев, опасается, что дошли до меня вести о его похождениях. Решил, что наказывать буду. Вот и боится – а это хорошо. Страх – оружие полезное, если применять его с умом. Только не все же на кнут опираться. Еще и пряник нужен.

Симбирцев поманил его к себе, заставил склонить голову и прошептал на ухо:

– Человечек мне нужен надежный. По важному делу нужен. Справишься?

Арап распрямился с готовностью, почти по-военному (хотя почему «почти»? – был он раньше офицером, служил во внутренних войсках) чеканя каждый слог, сказал:

– Так точно, справлюсь.

Симбирцев знаками прогнал охрану. Нечего их посвящать в такие тонкости. Не для того он их при себе держит.

– Тогда сделай так, чтобы Туз заснул и не проснулся. Сделаешь?

На смуглом лице Арапа не отразилось ничего.

– Сделаю, – кивнул он.

Взгляд меченосца был осмысленным и жестоким. Так смотрит тигр на жертву, готовясь разорвать ее на части. Я вспомнил, что слышал о меченосцах, о том, что они живучи и вдобавок обладают способностью к быстрой регенерации. Очевидно, ранения оказались не смертельными, вот он и хочет посчитаться. Тем более есть за что.

Паршиво, что, кроме меня, этого никто не видит. Оба моих компаньона записали меченосца в покойники.

Чтобы вскочить на ноги, меченосцу понадобилось меньше секунды. Он с легкостью отбросил от себя Жука, который даже за автомат схватиться не успел. Свалил с ног и оглушил Жреца. Мгновенно оказался рядом со мной, всего в паре сантиметров от моего носа, хищно ощерился и…

Такого не бывает, такого просто не может быть. Вероятность совпадения была слишком мала. И, тем не менее, я стоял лицом к лицу с человеком, которого видел на фотографии. С тем, кого Жрец называл моим отцом. Я испытал настоящий шок.

Люди, стиравшие мою память, постарались на славу. Даже если я действительно провел четыре года детства в АТРИ, у меня о том периоде никаких воспоминаний не осталось. Но все же природа человеческая так и не изучена до конца. Что-то сработало на генетическом или ином, неведомом мне уровне. Сейчас, вперив взгляд в меченосца, я всеми фибрами души ощутил – это действительно мой отец. Папа, папка! В детдоме мы все мечтали о родителях, воображали себя потерянными принцами и принцессами, видели в грезах, как нас находят, забирают домой. Были готовы простить все на свете. Пусть будет пьяницей, самым пропащим человеком – лишь бы приехал и забрал. Только за это я был готов любить его всю жизнь. Но даже в страшном сне мне не могло присниться то, во что превратился мой отец.

Я потерял очень важное и не знал, где его найти. Не знал, как исправить, и понимал, что исправить точно невозможно.

Проклятая АТРИ разлучила нас. И, даже сведя вместе, сделала смертельными врагами. Путь к моей жизни лежал через его смерть, как это ни больно признавать. А его жизнь целиком зависела от того, как он со мной поступит и сколько человеческого в нем осталось.

Я очень не хотел его убивать. Страстно не желал этого делать. Молил, чтобы это было наваждением и дурным сном. Ну почему, почему именно ты, папка?!

Если перед смертью человек вспоминают всю свою жизнь, почему я не мог вспомнить те четыре года, проведенные с отцом?! Меня лишили даже такой ничтожной вещи.

Меченосец отвел руку назад для короткого колющего удара. Он знал, куда надо бить. Плоть так непрочна и слаба. В ней так много уязвимых мест. Он умел убивать и убивал. И я сейчас захлебнусь собственной кровью и умру, как умирали те, другие, которые уже встречались на его пути. Осталось чуть-чуть. Одно короткое движение. Раз и все.

Он хотел убить, но не смог. Что-то остановило его меч. Странно, такого с ним раньше не случалось. Потом он почувствовал запах. Его ноздри широко распахнулись, уловили тончайшие ароматы, и среди них было нечто знакомое, теплое, то, от чего кровь в жилах сначала закипела, а потом превратилась в лед. Зверь, сидевший в меченосце, исчез, напоследок сообщив нечто очень важное. Спала пелена с глаз, но взамен пришла лютая тоска. Он едва не убил частицу себя. Это было так страшно, что меченосец обхватил голову и завыл. В этом вое смешалось все. А потом он убежал.

Глава 18

Я долго приходил в себя, жадно пил из воду из фляжки, курил. Хмурый и злой Жрец ходил вокруг меня, у него жутко болела голова. А Жук в который раз с удивлением спрашивал:

– Почему? Почему он убежал?

Я не стал посвящать их в детали, отделался коротким путаным рассказом. Пусть эта тайна останется со мной. Показалось мне или нет, но меченосец сумел меня опознать, иного объяснения столь странному поведению я найти не мог. Этот вой, в котором было столько тоски и боли! И взгляд, брошенный напоследок. Это уже не был взгляд зверя.

Папа, папа. Ты почуял родную кровь, потому и ушел, пощадив всех нас. Отцовское чувство оказалось сильнее… Человек победил зверя внутри себя. И потерял все, ничего не приобретя взамен.

Лучше мне так и не стало. Если меченосец пришел сюда по приказу, значит, он появится снова. И тогда мы опять окажемся перед проблемой выбора. Кому жить, кому умереть, и кому захочется жить после этого. Ужасное уравнение с ужасными неизвестными.

Я не трусил, не прятал голову в песок, подобно страусу, но мне так хотелось, чтобы неизбежное случилось как можно позже. Не со мной и не с отцом.

Туз жил один, без охраны, не без оснований считая, что если сам не сможешь постоять за себя, другие тебе не помогут. К тому же телохранителей всегда можно подкупить или перевербовать. Засланный казачок тем и опасен, что может пригреться, как та змея. Нет, одному проще. Знаешь, когда и в чем на себя можно положиться.

Туз людям не доверял. Неподкупные ему не попадались. Всякая вещь имеет свою цену. Кто-то продастся за три копейки, кто-то – за три «лимона», но продаются все. Этому его научил горький опыт.

Статус позволял ему иметь персональные «хоромы» – обыкновенную деревенскую избу. Он ненавидел подземелье, в котором прятался Симбирцев, предпочитал поверхность и простор. Но сейчас ждал гонца из бункера. Тот появился в назначенный срок.

Угодливый суетливый мужичонка, юркий и незаметный, прошмыгнул в сени, тихой сапой проник в светлицу. Остался стоять, комкая в руках серую зэковскую ушанку.

– Говори! – велел Туз.

– Завтра, – выдохнул мужичонка.

Туз встал. Когда на него находило, он начинал метаться как тигр в клетке. Бешеная энергия требовала выхода. Но он не имел права расходовать ее впустую. Мало времени осталось, слишком мало.

– Кто?

Туз привык к коротким рубленым фразам, предпочитал речь, в которой каждое слово несло максимум информации.

– Арап. Ему было велено вас убрать. Прикажете того? Чик?

Мужичонка провел по горлу ребром ладони.

Значит, Симбирцев пронюхал, старый лис. Что ж, этого следовало ожидать. До открытого противостояния пока не дошло, стороны прощупывали друг друга, продумывали тактические ходы, но развязка была не за горами. Кто-то должен был начать первым.

– Так что нам с Арапом-то делать? Грохнуть к чертям собачьим?

– Пока не надо. Успеется.

Туз присел на лавку. Ценная информация прямиком из логова заклятого врага получена. Убрать Арапа он всегда успеет. Кто предупрежден, тот вооружен. Всему свое время. Король умрет, здравицу будут кричать новому. Дальше начнется главное, то, ради чего он все это затеял. Пора брать быка за рога. Клан еще заявит о себе. Будда раз и навсегда заткнется, получив по мордасам, военные тоже смирятся. Кто будет против – пожалеет. Кто примкнет – получит по заслугам.

– Я буду карать. – Туз рубанул рукой воздух. – Карать и миловать! Миловать и карать!

Еще в лесу мы услышали бульканье и шелест воды.

– Речка, – сказал Жрец. – Нам туда.

Мы пошли на звук. Действительно, за деревьями показалась речушка метров пятнадцать шириной. Берега у нее были болотистыми, поросли тонкими осинами и высокой травой, очень похожей на осоку.

– На ту сторону как перебираться будем? – спросил я.

– В брод махнем. Тут неглубоко. Не утонем.

После гибели половины нашего и без того не очень большого отряда для каждого из оставшихся в живых поклажи прибавилось. Помимо той тяжеленной штуковины, которую я пер с момента выхода из лагеря, пришлось тащить еще и вещи Чугунка. Мы резонно решили, что боеприпасов и оружия слишком много не бывает, поэтому захватили все, что смогли унести. Привалы теперь случались чаще и длились дольше.

Под ногами захлюпало – мы ступили на берег. Воды было по щиколотку, но с каждым шагом ее уровень повышался. Еще немного, и я зачерпнул в сапоги.

– Все нормально, – предупредил Жрец. – Максимум по пояс будет. На том берегу костер разведем и согреемся.

Ветер шевелил кусты и деревья, серые перья облаков нависали над головами. Перейдя реку вброд, мы поднялись на холм, лишенный растительности. Тут мы были видны как на ладони, однако никто не смог бы пробраться незамеченным мимо нас. Разве что хуги. О них я и спросил.