Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Фантастика и фэнтези » Альтернативная история » Мадам танцует босая - Марина Друбецкая

Мадам танцует босая - Марина Друбецкая

Читать онлайн Мадам танцует босая - Марина Друбецкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 61
Перейти на страницу:

— В роли? В «Защите Зимнего»? — удивилась Ленни. — Но кого я могу там сыграть — гимназистку, которую закололи штыками, как игольную подушечку? Мне кажется, я слишком щуплая для экрана.

— Это тоже вариант, но я о другом. Я хотел бы снять вас в постели, снять вашу естественность, податливость. Давайте сегодня? У меня есть сто метров пленки. Можно послать за кинокамерой. Я поставлю свет… м-м-м… в качестве осветительного прибора сгодится та лампа… — он уже снимал с торшера абажур.

— Эйсбар! Эйсбар! Вы что? Стойте! Этого не будет! Да и что вы мне предлагаете делать в постели? С кем вы предлагаете в ней быть — с вами? — Ленни поджала колени и даже прикрылась, как щитом, подушкой. В глазах ее были недоумение и страх.

Эйсбар хотел ответить «да», но почему-то вспомнил холеную улыбку князя Долгорукого и покачал головой. Повалился на кровать рядом с Ленни, посмотрел ей в глаза.

— Ну, скажем, с вашим Жоржем. Да, да, с Жоринькой. Чем он вам нехорош?

— Эйсбар, вы в своем уме? Это я, Ленни Оффеншталь. Мы в Москве. Идет двадцать второй год. Сегодня вторник. Может быть, у вас реактивная инфлюэнца? Кстати, доктор Чехов советовал в таких случаях есть как можно больше жареной утки — она убивает вирус.

— Господи, Ленни, что за ерунда с уткой? Почему вы не хотите? Честное слово, я не понимаю! Будем смотреть только вдвоем. Никто никогда… Я хочу иметь это на пленке!

— Дайте сюда мои шаровары, и закончим на этом.

Страх прошел. Ленни овладело гадливое чувство.

— Хорошо, а если со мной? Соглашаетесь?

Ленни брезгливо морщилась, криво улыбалась, отворачивалась. Она не очень понимала, что происходит. Понимала только, что хочет немедленно убежать из мастерской. Ей было трудно глядеть на Эйсбара. Такое с ней происходило впервые.

— Я понимаю, Эйсбар, на вас что-то нашло. Какое-то умопомешательство. Вы слишком возбудились сегодня. Я ухожу — у вас, я думаю, работы по горло. Так когда все-таки отъезд в Петербург? Выезжает вся съемочная группа сразу? — быстро говорила она, лихорадочно натягивая шаровары, шаря по постели рукой в поисках смятой блузы, поправляя волосы и по-прежнему пряча от Эйсбара глаза.

— Мне надо ехать сегодня… — сказал Эйсбар, лениво мешая ей завязывать узел на шароварах.

— Сегодня? — ахнула Ленни, мгновенно забыв обо всем, кроме съемок.

— Да, сегодня. Еду с Гессом. Я придумал такую ясную живописную композицию для финала, однако статистов потребуется около десяти тысяч. И они клянутся собрать столько народу. Десять тысяч! Будем снимать с Казанского собора или со шпиля Адмиралтейства. Помните, я все хотел задействовать наш с вами дирижабль, и вот… — он уже опять тормошил Ленни и тянул к себе.

«Сегодня… сегодня… — стучало в голове у Ленни. — Да как же я успею собраться? А натурбюро? Попросить Лизхен, чтобы пока вела дела? И надо найти кого-то на замену по съемкам для Студенкина. Почему же прямо сегодня? Надо сказать ему, что это я — его ассистент. Нет, скажу на вокзале». Вопросы рассыпались, потому что она вдруг испугалась, что он уедет, а она останется. Она кинулась целовать его глаза, волосы, плечи, губы, руки. Столько нежности, сколько она копила эти месяцы, столько нежности, чтобы самой в ней успокоиться, а его запутать! Он подхватил ее на руки, тоже стал целовать. Они соединились плавно и тихо, он поддался ее сладкой исступленности, дал ей волю, а сам почти затих. Она управляла беззвучной негой, в которой он тонул, исчезал и, исчезнув совсем, потеряв телесность, вдруг почувствовал новую, другую свободу. И другую алчность — без границы заботы о теле, которое рядом. Он, казалось, был один с наслаждением, которое его вело, — и больше не было никого. Он опять мчался и дышал невидимой чернотой. Как, когда он успел перевернуть ее? Поставить на четвереньки?

— Эйсбар, мне больно! Прошу вас — тише! Очень больно… прошу… — кричала, шептала и вновь кричала Ленни в ужасе от происходящего морока и, проваливаясь в боль, с нетерпением ожидала финала.

Эйсбар пришел в себя, поднял ее, взял на руки, быстро осыпал поцелуями все тело.

— Извини, извини. Но ты сама так далеко меня завела. Я так устал сегодня — это, знаешь ли, была тяжелая встреча, я сам провоцировал видения, которые плясали в кабинете Долгорукова. Да, провоцировал, иначе я бы его не убедил. Черт, как же я устал! Поедем, съедим что-нибудь?

Ленни кивнула. Ее охватило дурное предчувствие. Было жутко, бил озноб. Да-да, поесть. Скорее поесть. И, может быть, действительно в кипяток две капли коньяка. Сейчас уже почти четыре, а она рано утром — совершенная бессонница — съела один жареный кусочек хлеба. Быстрей вниз, в авто. Она вырвалась из мастерской и спустилась по лестнице.

Автомобиль с шофером теперь ждал Эйсбара у входа в мастерскую — постарался тот улыбчивый секретарь из конторы.

В авто они молчали. На душе у Ленни было смутно, темно, тягостно. Подташнивало. Колени были ватными. Как она сумеет выйти из машины? Происходило что-то, чему она не могла дать названия.

Эйсбар пришел в себя первым и заговорил о делах. Немецкая камера… сразу можно использовать несколько объективов… Удивительно подвижный штатив… И еще…

— И, знаете, — в машине он снова вернулся к их обычному компанейско-отстраненному «вы», — я не буду брать того ассистента, чьи летучие кадры мы вчера смотрели. Я думал о нем — у него совершенно самостоятельное видение. И он очень хорошо знает, как зафиксировать собственный мир, знает, где в него вход, выход, какая там топография. Мне не нужен такой ассистент. Мне нужен тот, кто будет видеть по моим законам. Вы не посылали ему вчера телеграмму? Вот и хорошо. Не надо.

Он сидел, отвернувшись к открытому окну, выпуская в холодный воздух колечки табачного дыма. Как хорошо, что он не смотрит на нее. Не видит ее окаменевшего лица с сухими глазами и губами, сжавшимися в пергаментную полоску. Он выбросил папиросу и, улыбаясь, обернулся к ней.

— Ну, что вы будете есть?

Она тоже раздвинула губы в улыбке.

— Не знаю. Что-нибудь горячее. Суп… А вы, вероятно, как всегда — мясо? С кровью?..

Глава 9

В Ялте наступила весна

Ожогин был зол. Злость скрипела на зубах, дергала висок, звенела в горле. Он чувстовал себя как бегун, который привык всегда приходить первым и вдруг обнаружил, что стоит на обочине, а мимо — вперед, вперед, вперед! — несутся другие. Он бегал из конца в конец широкой каменной террасы, размахивал кулаком, тряс головой и время от времени отпускал крепкое словцо. Споткнулся о выступ между плитами, чуть не упал, выругался и взревел:

— Вася!

Чардынин, хоронившийся все это время за дверной створкой, тут же выскочил и сунулся было к нему с успокоительными каплями. Ожогин на ходу оттолкнул его руку. Пузырек отлетел и разбился о каменный пол. Запахло валерианой.

— Вася, мерзавца с его бутербродом — под суд!

— Помилуй, Саша! Он-то тут при чем? Других отдавать надо.

— Ты прав, — Ожогин перевел дух. — Да вытрет кто-нибудь, наконец, эту валерьянку? Невозможно дышать!

Прибежала испуганная горничная с тряпкой. Барин обычно такой тихий, приветливый. Слова худого не скажет. И вот — на тебе! — гневается. А на что? Неизвестно.

Чардынин же, подгоняя деваху, чтобы скорее орудовала своей тряпкой, улыбался в усы. Он был рад, что Ожогин наконец как следует разозлился. Несколько дней тот пребывал в настроении более чем мрачном. Не выходил из кабинета. Почти не разговаривал. Сидел в большом вольтеровском кресле, глядел, сдвинув брови, в пол. Жевал сигару. С лица его не сходило сонное выражение. Чардынин, крадучись, ходил мимо кабинета, заглядывал с тревогой в дверь. Все то же? Все то же.

Чардынин знал: если Саша не разозлится, если проглотит обиду, смолчит, смирится, затихнет, то уж, верно — навсегда. Не будет никакого строительства. Не будет новой кинофабрики. Не будет фильмов о безудержных приключениях и безрассудных аферах, о которых писал в своей прощальной записке Лямский. Ничего не будет, кроме тихой, уютной, безбедной жизни здесь, на ялтинской дачке, или в Москве, в городской квартире, жизни, полной печали, которая с годами станет привычкой и засосет с головой. И ему, Чардынину, ничего не останется, как принять эту жизнь — он уже понял, что Саша никуда его от себя не отпустит. Да он и сам не уйдет. При мысли об этой тихой уютной жизни его каждый раз охватывала невыносимая тоска. Он уже начал придумывать: как бы подтолкнуть Ожогина, вывести из спячки? Пинка ему, что ли, дать? Но вот сегодня — слава богу! — прорвало.

Земли, которые Ожогин купил здесь, в Крыму, во время войны, стоили по тем временам немереных денег. Да и сегодня он вздрагивал, вспоминая ту кучу бумажек, которые, судя по всему, канули в бездну и на которые можно было бы построить еще одну кинофабрику в Москве. Потерять эти земли означало потерять половину состояния. Дачки… Скворешники… Мерзавец-управляющий, конечно, ни при чем. Вася прав. А все-таки мерзавец! Но он-то! Он-то! Как он мог оказаться таким болваном! Дать себя облапошить! Обдурить! Это с его-то предприимчивостью и коммерческим чутьем, которыми он так гордился!

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 61
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Мадам танцует босая - Марина Друбецкая торрент бесплатно.
Комментарии