Операция «У Лукоморья…» - Олег Шелонин

– Чует мое сердце, что вы торопитесь, господин судья.– Яга натянула готовый чулок на ногу.– Как, Ген, красиво?

Из-за камня выглянула хмурая физиономия домового.

– Тут Чебурашка плачет, а ты все на чулки свои любуешься… – Гена вновь скрылся за камнем, откуда действительно доносились тихие всхлипывания, прерываемые странными звуками: «Вжик… вжик… вжик…»

– Ах да, такое горе, такое горе… – Яга стрельнула глазами в сторону Ильи и принялась нанизывать петли на спицы, приступая ко второму чулку.– Однако нельзя отступать от процессуальных норм, папа этого не одобрил бы.

– Слушай, Яга, откуда ты слов таких мудреных набралась? – удивилась Саламандра.

– Еще бы ей не набраться! – раздался из-за камня сердитый голос Гены.– Я целый день по хозяйству кручусь, а она яблочком по блюдечку крутит муру всякую. Из зала сюда.

– Суда,– вздохнула ведьма.– Воспитываю его, воспитываю…

– Торопимся, значит, говоришь? – задумчиво пробормотала Центральная, похлопала глазами, подхватила зубами Соловья-разбойника за шиворот и швырнула его себе под ноги.– Пожалуй, ты права. Торопиться не надо. Давай, братва, как папа завещал… с чувством, с толком, с расстановкой… Короче… гм… слово предоставляется прокурору.

Левая радостно оскалилась:

– Ну держись, разбойная рожа! Я за нападающего!

Длинная шея прокурора выгнулась дугой, потащив за собой голову, и, дав хороший разгон, метнула ее в обвиняемого. Соловей от страха съежился и закрыл глаза, готовясь к смерти, но атака прокурора была сорвана адвокатом, подставившим под удар свою морду.

– Ты че!!! – взвизгнула Левая.– Больно же!

– А мне, думаешь, нет? – огрызнулась Правая.– Терплю, однако… Я ж адвокат… защитник… все-таки.

– Да ты неправильно терпишь!

– А как правильно?

– Очень даже просто! Ты терпишь с этой стороны,– Левая ткнула мордой в то место, где адвокат приняла ее удар: прямо перед грудью обвиняемого,– а надо с другой! – Левая выразительно постучала по спине разбойника.– Вот здесь и защищай. Ну а я, сама понимаешь, с другой стороны займусь обвинением. И морды целы будут, видишь, какой он мягкий,– потыкала Левая живот Соловья,– и…

– И правосудие восторжествует! – обрадовалась Центральная.

– Ну до чего же интересный процесс,– не поднимая глаз от вязанья, восхитилась Яга.– Яркий, динамичный… Ген, попроси папу хны достать. А то у меня вся вязка двух тонов – серая да бурая.

Из-за камня послышалось недовольное сопение.

– Какое разнообразие будет: рыжая и бурая…

– Ты на что это намекаешь? – перебила Гену Центральная.– Опять что-нибудь не так?

– Видишь ли, Горыныч, запомнилось мне из того, что я по блюдечку видела, что адвокат с прокурором воевали не кулаками. И морды друг другу не били. Их оружие был язык.

Левая высунула язык и, скосив глаза, внимательно осмотрела его.

– Не, зубами удобнее,– безапелляционно заявила она.

– Ты хочешь сказать, что адвокат и прокурор просто спорят? – настороженно поинтересовалась Центральная.

– Ты необыкновенно проницателен. Обычно судебный процесс начинается с того, что судья зачитывает присутствующим, в чем обвиняется подсудимый. Затем дает слово прокурору, и тот предоставляет суду факты и свидетельства очевидцев, доказывающие виновность обвиняемого, затем… – Яга четко и довольно точно донесла до аудитории основы судопроизводства.

– Тьфу! – сплюнула с досады Центральная.– Придется всю процедуру по пунктам… Ладно. Слушается дело о злодейском покушении на жизнь нашего замечательного папы. Предоставляю слово обвинению.

– Ага,– оживилась Левая, многообещающе посмотрев на обвиняемого,– за мной не заржавеет… Значится так, эта разбойничья рожа на самом деле не корефан нам, а подсыл, засланный в наш сплоченный коллектив паханом по кличке Череп, нагло узурпировавшим власть в нашем славном царстве-государстве со злодейской целью погубить нашего любимого папу. И это ему удалось! – Из глаз Левой потекли слезы и закапали в ведро с самогонкой. Прокурор шмыгнула носом, опустила морду вниз и одним могучим глотком опустошила емкость.– Смерть Кощею и его прихлебателям!!! – заорала Левая и, широко раскрыв пасть, потянулась к обвиняемому с явной целью закусить им, не дожидаясь оглашения приговора.

– А доказательства у тебя есть? – вкрадчиво спросила старушка, отрываясь от вязки и делая пасс в сторону прокурора. Оскаленная морда Левой ткнулась в невидимую преграду и, разобиженная, подалась назад.

– Гражданка Яга! Попрошу соблюдать порядок.– Центральная строго посмотрела на ведьму.– Не то я буду вынуждена удалить вас из зала.

– Молодец, Горыныч,– одобрительно кивнула Яга,– из тебя, пожалуй, и впрямь выйдет довольно приличный мировой судья.

На поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь подозрительными звуками из-за глыбы, на которой сидел понурый обвиняемый:

«Вжик… вжик… вжик…»

Судья, вытянув шею, заглянула туда в поисках источника странных звуков. Чебурашка и Гена, сидя на пятой точке, точили катану-кладенец о гранитный обломок. Чебурашка держался за ручку, Гена – за отупевший от закалки конец. Кладенец был по-прежнему в изрядном подпитии и потому позволял делать с собой все, что угодно. В этом состоянии он отличался исключительно мягким характером. Стоило домовым ослабить хватку, как катана тут же растекалась по поверхности импровизированного наждака, повторяя все его неровности и изгибы.

– Вы что тут делаете? – строго потребовала отчета Центральная.

– Точим,– лаконично сообщил Гена.

– Зачем?

– Угадай с трех раз,– сердито предложил Чебурашка.

Центральная похлопала глазами и вновь заняла место председательствующего в «зале» суда:

– Слово предоставляется защите.

Правая отхлебнула из своего ведра, откашлялась и, мрачно посмотрев на Соловья-разбойника, оскалила пасть:

– Мой подзащитный, конечно, гад порядочный…

– Я хотела бы уточнить,– перебила адвоката Левая,– он кто? Гад или порядочный?

– Принимается,– важно кивнула Центральная,– прошу защиту быть точнее в формулировках.

– Хорошо, насчет порядочного я погорячилась. Гад он. А ежели кому захочется его оправдать – не советую. Лично морду набью…

Речь защитника утонула в бурных аплодисментах. В овациях не принимали участие лишь подсудимый и Баба Яга. У одного руки были связаны, у другой заняты вязанием.

– Положись на меня,– громогласно прошептала Центральная на ухо адвокату.– Все будет в ажуре. Но приличия, сама понимаешь, блюсти надо.– И, перейдя на нормальную речь, добавила: – Попрошу защиту привести аргументы в защиту подсудимого.

– Нету у меня аргументов.

– Ну тогда факты какие-нибудь, улики…

– Нет у меня ни фактов, ни улик! – отрезала Правая.– Да какие вам еще улики нужны? Вы на его харю раскормленную посмотрите… как двинула б щас…

Из-за камня высунулись не менее мрачные, чем у адвоката, физиономии Чебурашки и Гены.

– Отвали, это наша добыча! Вот катану доточим… – Чебурашка потряс висящим плетью мечом.

– А у меня есть! И аргументы, и факты,– прорычала Левая.– А главное, улика. Вот она!!! – Прокурор ткнула мордой в перевернутое ведро и ахнула:– Кто яйцо спер?!!

– Ой! – заволновалась Правая.– А доказательства где?

Из-за камня выполз Чебурашка, волоча за собой катану и Гену, пытающегося удержать друга, схватившись за другой конец меча.

– Есть у нас доказательства,– сердито сказал он, потрясая золотым яйцом.

– Ты? – поразилась Левая.– Правая рука папы посада Василисы Прекрасной? Зачем?!!

– Для сохранности,– шмыгнул носом Чебурашка.– Во избежание…

Чебурашка развернулся и вновь скрылся за камнем, таща за собой катану с Геной на прицепе. Оттуда опять послышались характерные звуки:

«Вжик… вжик… вжик…»

– Вообще-то эта улика косвенная! – вновь подала голос Яга.– Насколько мне известно, Соловей ее и пальцем не касался. Следовательно, улика косвенная.

– А это уж как суд решит, прямая она или косвенная,– огрызнулась Правая.

– Кончай базар! – свернула дебаты Центральная.– Суд удаляется на совещание.

Дохлебав у кого что осталось в ведрах, головы качнулись к хвосту решать участь Соловья-разбойника. Вслед им неслись рекомендации «зала».

– Через сожжение, слышь, Горыныч? Через сожжение! – Кастрюлька с Саламандрой раскалилась добела.

– Не слушай ее! Все надо по-русски делать! Чик – и голова с плеч! – несся из-за камня нестройный хор голосов.

– Неправда ваша! – кукарекал воевода.– По-нашему, так каменьями его побить… ну разве что еще зенки поганые выклевать!

– На фиг надо! – отмела рекомендации Левая.– Сожрем, и все дела.

– Угу,– согласилась Правая.

– Делим на троих,– вынесла свой вердикт Центральная.

В данном вопросе суд проявил редкое единодушие.

– Встать, суд идет! – проревела Центральная.

Из-за камня появились домовые с извивающейся катаной. Похоже, меч начал трезветь и уже лопотал что-то насчет самурайской чести, потери лица и даже попытался сделать себе хара-кири, вырвавшись из рук Гены. Попытка была неудачной, так как острее после заточки он почему-то не стал. Чебурашка, настроенный на редкость агрессивно, поймал второй конец и опоясался кладенцом, завязав концы бантиком на талии. Все, кто не стоял, встали. Илья, решив, что пора вмешаться, тоже не поленился подняться со своего смертного одра.