До Гарри - Л. А. Кейси

на внутренней стороне бедра, — сказала я, учащенно дыша. — Я сделала ее пару месяцев назад с Лавандой, как подарок себе на день рождения на мое восемнадцатилетие в следующем месяце.

Только Лаванда, а теперь и Кейл знали о моей татуировке. Если бы это дошло до моих родителей или братьев, они бы надрали мне задницу, не говоря уже о том, чтобы они сделали, если бы узнали, какая у меня татуировка.

Черты лица Кейла ожесточились.

— Что ты сделала?

Он выглядел страдающим.

— Всего два слова, — прошептала я.

Он придвинулся ближе.

— Какие слова?

— Попробуй меня.

Резкий вдох Кейла заставил мои ноги задрожать.

— Ты. Идеальна.

Мое сердце колотилось в груди так сильно, что было почти больно.

— Такой милый собеседник, — пробормотала я.

Кейл поднес руку к моему лицу и обхватил мою щеку, потирая большим пальцем под моим левым глазом.

— Куда подевалась моя девочка? — пробормотал он.

Я нахмурилась.

— Я прямо здесь.

Он слегка покачал головой.

— Нет, моя девочка носит очки и боится, что другие люди увидят ее почти без одежды.

Опустошенная девочка.

Лаванда помогла мне повысить самооценку, хотя понимала, насколько это было рискованно. Она много наблюдала за мной в течение наших первых нескольких недель дружбы и воздерживалась от того, чтобы прямо сказать мне о том, что я «пряталась за моими книгами». Сначала она подумала, что я просто молчалива, но, когда я рассказала, как Анна и Элли заставили меня думать о себе, она взорвалась. Она высказала все что она думала об этом и поклялась всегда быть со мной абсолютно честной. Лаванда открыла мне глаза на то, что я красивая и что я не должна прятаться за книгами, которые я так сильно люблю, потому что реальный мир намного лучше, чем вымысел.

Она начала с того, что каждый день делала мне небольшие комплименты. Она неоднократно говорила мне, что у меня прекрасный почерк, и что ей хотелось бы, чтобы ее уши и губы были такими же, как у меня. Глупые вещи, которые большинство людей пропустили бы мимо ушей. Но ее комплименты были только началом, она также вовлекла меня в новые приключения. Она была сорвиголовой и верила, что большинство вещей нужно попробовать хотя бы один раз, и она брала меня с собой на эти дикие прогулки. Она расширила мое восприятие мира и меня самой, и в конце концов я стала довольна тем, кем я была. Я не была чокнутой или занудой, потому что любила читать, и я не была толстой или уродливой, потому что не соответствовала представлениям общества о красоте. Лаванда заставила меня оценить мою собственную красоту.

Я не понимала, что Лаванда нашла во мне, потому что чувствовала, что не предлагаю ничего хорошего нашей дружбе, но она сказала мне, что того, как я заботилась о ней, было достаточно. Она заметила, когда я забочусь о ком-то, я относилась к ним как к одной из своих любимых книг. Я дорожила ими и любила их. Она сказала, что именно это было во мне особенным.

Я прищурила глаза.

— Я взрослею.

— Ты взрослеешь? — спросил Кейл, продолжая поглаживать большим пальцем у меня под глазом, его глаза с каждой минутой наливались все больше кровью.

Я кивнула.

— Я немного развлеклась, Кейл. Я хотела прийти на вечеринку и посмотреть, из-за чего весь этот шум, я устала просто читать о них в своих книгах. Я хотела испытать, каково это на самом деле.

Он зарычал, и этот звук заставил меня подпрыгнуть и облизать собственные губы, когда по моей спине пробежала молния возбуждения.

— Ты хотела испытать, каково это на самом деле, одевшись так? — спросил он, взбешенный.

Я стояла на своем.

— В следующем месяце мне исполнится восемнадцать, я смогу так одеваться, и быть с парнями, если захочу.

У Кейла перехватило дыхание, и он убрал руку с моего лица.

— Ты ни с кем не была… а у тебя есть?

Я почувствовала, как жар разлился по моим щекам.

— Почему тебя это волнует?

Я ахнула, когда моя спина внезапно прижалась к стене позади меня, и Кейл прижал свое твердое тело к моему.

Мой центр начал пульсировать.

— У… Тебя. Был. Секс? — спросил меня Кейл, его глаза сузились и не моргали.

Я была так расстроена из-за того, что находила его невероятно сексуальным, когда он злился.

— Что ты будешь делать, если был? — спросила я.

Он положил руки по обе стороны от моей головы и сказал: — Оторву член ублюдку.

Мои веки затрепетали, и я не смогла удержаться от смеха.

— А если не было, что ты будешь делать?

Он опустил свои красные глаза на мои губы, и мое сердце почти остановилось.

— Ответь на мой вопрос, и я покажу тебе.

Покажи мне. Не говори мне.

— Нет. — Пискнула я. — У меня ни с кем не было секса.

Кейл опустил свое лицо к моему, пока наши губы не оказались в сантиметре друг от друга.

— Я изрядно выпил, — икнул он. — Так что пни меня по яйцам, если целоваться с тобой не нормально.

Я прикусила нижнюю губу, и это действие заставило его застонать, когда я почувствовала, как он напрягся напротив меня.

Бл*дь. Дерьмо. Это происходило.

Наконец-то.

— Я дам тебе по яйцам, если ты меня не поцелуешь.

Кейл прижался своим лбом к моему и сказал: — Я не хочу делать что-то, что все испортит.

— Для этого уже слишком поздно, — ответила я, испугавшись, что он передумает. — Ты хочешь поцеловать меня, а я действительно хочу поцеловать тебя.

— Мы не можем быть друзьями после этого, — прошептал он, прижимаясь ко мне. — Мы больше никогда не сможем быть просто друзьями.

Я подняла руки и вцепилась в его футболку.

— Я не хочу быть просто твоим другом.

Он моргнул.

— Ты действительно хочешь меня?

— Черт возьми, да.

Затем его глаза загорелись огнем, и он сильнее надавил на мое тело.

— Подумай хорошенько об этом, — твердо сказал он, застонав, когда я пошевелилась, заставляя мое бедро коснуться его затвердевшей длины.

Да, он твердый. Для меня.

Я сглотнула.

— Я думала об этом без остановки последние пару лет.

Кейл зарычал.

— Ты все очень усложняешь.

Я не могла не улыбнуться.

— Я думаю, в этом-то и дело.

Он посмотрел на меня, его прикрытые глаза были полны вожделения.

— Последний шанс для тебя сбежать от меня.

Не в этой жизни.

— Я бы никогда не убежала от тебя.

Кейл наклонил свое лицо в опасной близости от моего.

— Обещаешь?

— Я обещаю, — выдохнула я и, сжимая его рубашку в своих руках,