Это пройдет? (СИ) - Теплова Юлия

Он улыбается и продолжает:

— Только я все равно тебя не отпущу. Я же говорил, что у тебя будет моя фамилия. Лебедева Вера – звучит?

— Звучит. — соглашаюсь я.

Ладони Макса ныряют под свитер. Он гладит позвоночник и игриво произносит:

— Я тут живу рядом, если ты не забыла. Может зайдёшь в гости?

— Ты должен мне первое свидание, Лебедев. Я хочу в кино.

39

Ещё не открыв глаза, я чувствую руки Макса на своём животе. Он нежно скользит кончиками пальцев по коже, целует в плечо оттянув ворот футболки.

Открываю глаза и потягиваюсь. Улыбаюсь, чувствуя себя абсолютно счастливой.

— Макс, ты свинья. Из-за тебя я уснула под утро. Дай поспать. — утыкаюсь в подушку. Серая наволочка все так же пахнет лавандой. Натягиваю повыше одеяло, но это не помогает.

Он смеётся и притягивает меня к себе. Чувствую жар, исходящий от его тела после сна. Переворачиваюсь на другой бок и встречаюсь с ним глазами. Он выглядит бодрым, как будто проспал полноценные восемь часов.

Макс рассматривает меня, словно видит впервые. Я не могу привыкнуть к его вниманию. Он смотрит на меня в кафе, когда мы обедаем или дома, когда я чищу зубы. Наблюдает, как я убираю посуду в посудомоечную машину или сушу волосы.

— Ты такая красивая, Маслова. Когда первый раз увидел тебя на лекции, чуть не умер.

Он так легко и открыто выражает свои чувства. Мне ещё учиться и учиться.

— Что ты болтаешь? — убираю чёлку с лица, демонстрируя нерушимое спокойствие, хотя внутри все замирает от наслаждения.

— Ты помнишь, — он мечтательно улыбается, — как опоздала на лекцию, и Алевтина сразу же докопалась до тебя. Ты злилась и молчала. Так яростно сжимала лямки рюкзака, что я думал, ты их оторвешь. На тебе было короткое, жёлтое платье и белые конверсы. В сентябре народ ещё ломился на лекции, особенно на первые ряды, поэтому ты прошла назад и села рядом с Олегом. Даже через него я чувствовал, как вкусно пахнут твои волосы. — он гладит пальцами мои губы и подбородок.

Прикрываю глаза от удовольствия, наощупь скольжу руками по его груди.

Тот день был ужасным для меня. Болел живот, я бегала в аптеку за таблетками и поэтому опоздала. Алевтина проехала танком по моему внешнему виду и воспитанию. Я долго не могла найти аудиторию. Спросила у старшекурсника и отхватила похабную шутку. Потом пролила сок на те самые белые кеды.

Макс запомнил этот день иначе. Как по-разному люди видят мир.

Я первая целую его, зарываясь руками в мягкие волосы. Его губы стали родными. Я знаю каждый изгиб, каждую линию, вкус и упругость.

Макс перекатывается на спину, прихватив меня за бедро. Увлекает за собой. Я оказываюсь сидящей на нем. Он смотрит снизу вверх. Его дыхание учащаяся.

Я все ещё не привыкла к власти, которую имею над ним. Она пьянит. Извлекает из недр души то, на что, казалось, ты совершенно не способен.

Мне хочется быть частью его жизни. Хочется, чтобы он был счастлив.

Мы не в силах заглянуть вперёд и предугадать наше будущее, но у нас есть настоящее, которое мы делим на двоих.

Наверное, это и называется любовью.

Макс скользит ладонями по талии и тянет края футболки вверх. Прикрываю глаза и помогаю ему стянуть её.

Я почти перестала смущаться. Макс хорошо меня чувствует, и это помогает раскрепоститься. Первая неловкость бесследно исчезла.

Оказывается, чтобы влюбиться: нужно знать человека. Мне не хватило первого взгляда, чтобы понять, что он – мой приют.

Серые глаза теперь моя слабость, особенно, если в них жажда и нетерпение.

Я наклоняюсь и снова целую его, обхватив руками лицо. Скольжу языком по губам, распаляясь все сильнее. Он тихо стонет мне в губы и толкается навстречу.

Терпение – не самая сильная сторона Макса. Он жадно сжимает грудь, бедра, задницу, словно хочет все и сразу. Слегка оттягивает волосы, открывая шею и скользить по ней губами. Гладит плечо.

Я люблю его громкое дыхание и гладкость кожи.

— Хочешь меня? — шепчу ему в губы, провоцируя.

Ответом мне служит череда более интенсивных толчков. Макс открыт в сексе также, как в проявлении своих чувств. Знает, чего хочет.

Я выпрямляюсь и отпускаю себя, потому что природа берет свое.

Весенний ветер от открытого окна приятно холодит спину. Царапаю его грудь и хватаюсь за спинку кровати.

«Бедная соседка со шпицем», – последнее, что я успеваю подумать, перед накрывшей меня лавиной, отключившей разум.

Макс гладит моё бедро.

— Переезжай ко мне. — говорит через какое-то время, глядя, как я пытаюсь отдышаться.

Рассматриваю солнечные зайчики на потолке. Подавляю приступ тревоги и поворачиваю голову.

— Ты прикалываешься? Мы всего неделю вместе. У нас типа конфетно-букетный период, свидания, прогулки, все дела.

— Не совсем, — в его глазах пляшут смешинки, — мы его уже успешно прошли, если ты не заметила.

— Эх, а я думала подинамить тебя еще немного. — неумело флиртую, но Максу нравится. Он заливисто смеётся.

— Я обещаю тебе покататься на теплоходе и сходить в музей или на выставку. Куда ты там хотела? — он тянется за телефоном. — А ещё Олег с Ритой зовут нас на двойное свидание.

— Да пошёл твой Олег. — тут же раздражаюсь я. — Он меня чуть плеча не лишил.

— Он защищал мою честь, как верный друг, хотя я его об этом не просил, и больше он такого не выкинет, обещаю. И вообще, с темы не съезжай. — он щёлкает меня по носу. — У меня твоя плойка, несколько платьев, босоножки и шкафчик в ванной захвачен твоими пузырьками и баночками. — перечисляет он. — На вид они, кстати, все одинаковые. Привози все остальное и оставайся. Носки я не разбрасываю, клянусь. — он прикладывает руку к груди.

— И стульчак будешь опускать? — пытаюсь разыграть подозрение во взгляде.

— Посмотрим на твое поведение. — он широко улыбается, и я любуюсь им.

Мне постоянно хочется говорить ему комплименты: по поводу волос, фигуры, голоса.

Макс целует ладонь, лежащую на подушке, и снова тянет меня на себя.

Думаю, мама не расстроится. Она потихоньку возвращается к жизни. Уже несколько недель занимается с психологом и пошла в спортзал. Мама думает, чем заниматься дальше. Насколько я поняла, она снова хочет работать на себя.

Когда я спросила, не жаль ли ей было продавать свою часть фирмы, в которую она вложила столько лет и сил, она ответила:

— Иногда со старым нужно уметь прощаться, даже если это досталось с большим трудом. — и я с ней согласна.

Только отпустив старое, можно впустить что-то новое в свою жизнь.

Мама нашла симпатичную двушку в центре, решив не дожидаться продажи дома. Из гостиной открывается чудесный вид на набережную.

Я кочую от неё к Максу и наоборот. Когда я ночую дома, мы завтракаем в кафе рядом с домом и по вечерам смотрим старый американский ситком.

Жизнь идёт своим чередом. И мне это нравится.

Эпилог

— Спасибо, Анастасия Васильевна. Увидимся в среду. До свидания. — застегиваю босоножки.

— До свидания, Верочка. Обязательно повтори все упражнения дома, как я показала. И перед зеркалом.

— Хорошо. — выпрямляюсь, забираю сумочку и улыбаюсь ей на прощание.

Дверь, обтянутая дерматином, закрывается.

Уже два месяца, трижды в неделю я прилежно хожу на занятия к Анастасии Васильевне – педагогу по вокалу. Она уже благополучно вышла на пенсию и вступила в тот возраст, когда женщина с удовольствием возится с рассадой и нянчит внуков.

Она строгий и удивительно-талантливый преподаватель старой закалки. От неё я, как правило, выползаю еле живая: болят щеки, челюсть, горло и даже лёгкие.

Я готовлюсь к поступлению на вокально-джазовое отделение. Боюсь ли я пролететь? Не то слово! Но я чётко решила, что буду пробовать, пока у меня не получится.

Я стану студенткой Университета Культуры, даже если мне придётся поступать сто раз или разбить палатку рядом с деканатом.