История России. Владимирский период. Середина XII – начало XIV века - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Распространение немецких завоеваний внутрь страны не могло наконец не вызвать враждебных столкновений с Русью. Первые столкновения произошли на берегах Двины и окончились в пользу немцев, благодаря, с одной стороны, слабости полоцкого княжения вообще, а также личной неспособности и беспечности полоцкого князя Владимира, с другой — начавшемуся напору Литвы, отвлекавшему внимание Полоцкой Руси в иную сторону. Однажды епископ Альберт отплыл, по обыкновению, в Германию для сбора крестоносцев и всякого рода пособий. Часть ливов думала воспользоваться его отсутствием и малым числом оставшихся на Двине немцев, чтобы свергнуть их иго; они послали звать на помощь Владимира Полоцкого; тот действительно приплыл на судах по Двине со значительным ополчением. Сначала он попытался взять Икскуль; но, отбитый баллистами, или камнеметательными орудиями, спустился ниже по реке и приступил к Гольму, в котором находились несколько десятков немцев да толпа призванных на помощь ливов, на верность которых, впрочем, трудно было положиться. Однако осада пошла неуспешно, попытка обложить замок дровами и сжечь его не удалась, ибо осажденные своими баллистами метко поражали тех, кто слишком близко подходил к стенам. По словам Генриха Латыша, полочане будто бы не были знакомы с употреблением этих орудий, а сражались издали стрелами. Они попытались устроить небольшие камнеметные орудия по образцу немцев; но действовали так неискусно, что камни их летели назад и ранили собственных ратников. Между тем сама Рига находилась в страхе перед нашествием русских, так как она имела слабый гарнизон и самые укрепления ее были еще не окончены. Чтобы затруднить дороги к городу, рижане набросали по соседним полям железных гвоздей о трех загнутых концах; эти концы вонзались в копыта конницы и ноги пехоты. Между тем некоторые ливы известили князя, что на море показались какие-то корабли. Тогда Владимир после одиннадцатидневной осады Гольма, уже едва державшегося, отступил от него, сел на суда и отплыл обратно, доказав вновь свою близорукость и бесхарактерность (1206). А в следующем году тщетно призывал к себе на помощь Владимира Полоцкого подручный ему державца городка Кукейноса князь Вячко, теснимый немцами, которых владения уже охватывали его со всех сторон. Наконец, отчаявшись в успехе обороны, Вячко сжег Кукейнос и удалился со своим семейством в Русь. Епископ велел на месте сгоревшего городка выстроить крепкий каменный замок и отдал его в лен одному рыцарю. Такая же участь постигла вскоре и другого удельного князя, Всеволода, который владел следующим подвинским городком Герсике.
В 1210 году существование возникающего немецкого государства едва не подверглось сильной опасности. Соседние куроны, терпевшие от немцев и фризов помеху в своем пиратском промысле, вздумали воспользоваться обычным отъездом епископа Альберта в Германию и слабостью рижского гарнизона: они послали просить ливов, литву и русских, чтобы соединиться и общими силами изгнать ненавистных пришельцев. Те обещали. Многочисленные суда куронов в условленное время явились в устье Двины и с такой быстротой поспешили к Риге, что едва некоторые рыбачьи лодки успели известить об их приближении. Власти тотчас ударили в набатный колокол и призвали к защите города все население; даже церковные служители и женщины взялись за оружие. Немедленно во все стороны поскакали гонцы с требованием помощи, куроны храбро пошли на приступ, закрываясь своими щитами, составленными из двух досок. Кто из них падал раненый, тому ближний товарищ отрубал голову. Рижане с трудом оборонялись целый день; однако устояли до наступления ночи. А на следующий день к ним стала подходить помощь из ближних замков; пришла и часть крещеных ливов под начальством верного Каупо. Между тем из союзников куронских никто не явился. Постояв еще несколько дней на левом берегу Двины, куроны сожгли тела своих павших воинов и уплыли обратно. Юное немецкое государство на этот раз, как и вообще, спаслось отсутствием единства в действиях своих врагов. Особенно помогла ему замечательная неспособность полоцкого князя Владимира. Епископ Альберт в том же году сумел склонить этого князя к выгодному для Риги торговому договору, который открыл немецким купцам свободное плавание по Двине в Полоцк и Смоленск. При сем изворотливый епископ не только признал права Владимира на дань, платимую прежде жителями, но и обязался сам ежегодно вносить за них эту дань князю. Таким образом, становясь как бы данником полоцкого князя, он ловко устранил его от непосредственных сношений с туземцами. Полоцкий князь до такой степени близоруко смотрел на возраставшую силу немцев, что вслед за этим договором послал ратную помощь епископу в его войне с эстами.
Еще худшим русским патриотом оказался князь соседнего Пскова, по имени также Владимир, родной брат Мстислава Удалого. Он вошел в большую дружбу с немцами и выдал свою дочь в Ригу за епископского брата Дитриха. Псковитяне возмутились этой дружбой и выгнали его от себя. Изгнанник удалился в Ригу; епископ принял его с почетом и сделал наместником ливонской области Идумеи.
Между тем Владимир Полоцкий пригласил Альберта на личное свидание под Герсике, который еще не был захвачен немцами. Он предложил епископу условиться относительно ливов, возобновления торгового договора и общих действий против литовцев. В назначенный день епископ приплыл по Двине в сопровождении некоторого количества орденских рыцарей, ливонских и латышских старшин и, кроме того, немецких купцов, которые сидели в лодках также вполне вооруженные. Владимир потребовал от епископа, чтобы тот прекратил крещение ливов, так как они суть данники его, полоцкого князя, и в его власти крестить их или оставить некрещеными. Описывая это свидание, Генрих Латыш замечает, что русские князья обыкновенно покоряют какой-нибудь народ не для того, чтобы обратить его в христианство, а для того, чтобы собирать с него дани. Епископ очень ловко ответил, что он обязан чтить божеское повеление более человеческого, и сослался на евангельскую заповедь: «Идите и научите вси языцы, крестяще их во имя Отца, Сына и Св. Духа».
Сказал, что он не может прекратить проповедь, порученную ему римским первосвященником, но что он не препятствует платить дань князю, следуя завету того же Евангелия от Матвея: «Воздадите кесарю кесарево, а Богу Богово». Напомнил, что он и сам вносил князю подать за ливов, но что сии последние не хотят служить двум господам и просят навсегда освободить их от русского ига. От ласковых, дружеских увещеваний Владимир
