Тайная каста Ассенизаторов - Андрей Стригин

— Я просто посижу, посмотрю, можно? — у девушки вспыхивает на щеках румянец.

— Да, пожалуйста, — скользнул по ней взглядом Алексей, смотрит на меня, — разомнёмся

или на сухую?

Поединок на сухую, без разогрева мышц, считается высшим пилотажем. Понимающе улыбаюсь, выхожу на середину зала. Вначале обмениваемся лёгкими ударами, он без труда отводит мои, я — его. Затем начинает напирать, удары становятся стремительными. Справляюсь, контратакую, ловит меня на блок, подсекает, падаю на татами, зажимаю ногами в "ножницы" его пятку, переворачиваюсь как крокодил о своей жертвой, пытаюсь применить болевой приём. Алексей невероятным образом выворачивается из смертоносного рычага, одновременно вскакиваем на ноги.

— Неплохо, — с радостью говорит он. Резко наносит разно уровневую двоечку руками и моментально делает разворот на удар ногой. Эти приёмы я знаю, как бы падаю вниз и кручу "хвост дракона". Он подпрыгивает, легко уходит от подсечки, в воздухе контратакует. Сбиваю его полёт жёстким блоком, он падает на спину, крутнувшись в сторону, ловко выпрыгивает на ноги.

— Однако, — удивляется он, — в спортивном каратэ ты преуспел? Что ж, размялись, теперь перейдём к боевому разделу.

У Алексея меняется стойка и взгляд. В глазах уже нет добродушия, лишь, холодный расчёт. Не дожидаясь его атаки, пытаюсь провести чисто боксёрские удары, знаю, они весьма эффективные. Алексей блокирует нападение весьма странным образом, его блоки молниеносно трансформируются в удары, без обязательного ухода, как это обычно происходит в спортивном каратэ. Он перестаёт бить ногами выше пояса, а руками ниже груди, никаких прыжков, и практически постоянная атака. Начинаю сильно потеть. Мне не понятны его невероятно простые движения. Любой удар гасит встречным ударом, всё предельно коротко и резко. Результат для меня ошеломляющий, резануло болью в костяшке ноги, с хрустом входит кулак в солнечное сплетение, ощущаю сильный толчок в шею. Я в нокауте, хотя продолжаю стоять на ногах.

— На пятках попрыгай, — словно сквозь вату слышу добродушный голос, — ты молодец, минуту продержался.

— Что это было? — стремлюсь рассмотреть инструктора сквозь чёрную пелену перед глазами.

— Сразу хочу сказать, не каратэ. Обещаю, научу, — хлопает меня по плечу. — Ещё хочешь потренироваться?

— Сначала на пятках попрыгаю, — пытаюсь прийти в себя.

— Попрыгай, — соглашается он, — дома холодный компресс на ногу поставь.

Конечно, я несколько расстроился, но, когда продолжил тренироваться, понял, всё, же выгодно отличаюсь от прочих учеников, в их среде, мне равных нет.

В десять тренировка закончилась. В раздевалке душно, окна запотели, я отжимаю насквозь мокрое кимоно.

— Где так научился драться? — спрашивает один из оперативников.

Его вопрос мне не льстит, я привык побеждать. А в поединке с инструктором носился по татами, как сраный кот от матёрого волкодава. Нет, приложу все усилия, но ситуацию поменяю в корне, даже зубы скрипнули.

Рита терпеливо дожидается у входа. Выхожу, она грустно улыбается:- Чуть, чуть тебе не хватило, — пытается успокоить меня.

— Ерунда, — бодро отмахиваюсь, — "ещё не вечер, и на нашей улице будет праздник", да, Ритуля?

Она смеётся, показывая хорошенькие зубки. Обнимаю её за плечи, совсем забыл, что она беспощадный оборотень.

— Алексей великолепен, таких бойцов не встречал, — искренне говорю я.

Рита прижимается ко мне, лукаво заглядывает в глаза, на лице, как всегда, разливается румянец. Поглядываю на неё, какая она всё-таки скромная девушка.

— Папы сейчас нет дома, на чай на ночь зайдёшь? — мило улыбается она.

— Э, нет, Рита, — словно трезвею я, — завтра тяжёлый день, надо отоспаться, в следующий раз.

— Как скажешь, — вздыхает девушка и густо краснеет, затем добавляет, — ты неправильно меня понял, просто, посидели, поговорили.

Ага, смотрю на её судорожно вздымающуюся грудь, именно, поговорили. Нет,

служебных романов нам ненужно.

— Да, что ты, всё я понял, ты просто очень общительная девушка. Сам люблю поговорить, но, действительно, завтра тяжёлый день. Верно, Ритуля?

— Наверное, — нехотя соглашается она, поправляет вязаную шапочку, — такой хороший вечер, пройдёмся по набережной?

— Пойдём, — удобнее перекидываю спортивную сумку через плечо, иду за девушкой.

— Я люблю ночь, день — не очень. Особенно море нравится, такое чёрное, глубокое и корабли на рейде. В детстве с папой и мамой часто приходили на Приморский, сидели на лавочках, смотрели на огоньки в море, а зимой лебедей кормили. Ты знаешь, — оживляется она, — как-то спасли нырка. Представляешь, измазался нефтью, лежит на заснеженном берегу, его заливают ледяные волны, он уже почти погиб. Папа прыгает вниз, берёт его в руки, а у нырка шея падает, почти мёртвый. Бегом на такси, дома принялись отмывать от нефти, нырку это не нравится, даже пытается клюнуть, а глаза совсем белые. Затем укутали, положили на пол, а утром папа свежую кильку принёс. Пытаемся накормить, а он не ест. Что делать? Я, думала, уже не спасём его. Знаешь, что папа придумал? — заглядывает мне в глаза.

— Нет, — улыбаюсь я.

— Он налил в ванную воды, посадил нырка на край и кинул кильку в воду. Рыбёшка, как живая, вильнула в сторону, и наш нырок бултыхнулся следом. Так его, некоторое время кормили, затем, из рук стал есть. Забавный, ходит на перепончатых лапах, как пингвин, глаза порозовели, важный такой, Стёпкой назвали. Всю зиму у нас жил, окреп, по весне поехали к морю, выпускать. Как не хотелось с ним расставаться! Но, там, ему лучше. Нырок с ходу нырнул и показался очень далеко от нас. Я едва не расплакалась, так обидно было, даже не попрощался. Но, знаешь, он делает большой круг, и гребёт к нам, почти подплыл, затем, вновь уплывает море. Все же, попрощался, — смеётся Рита.

— Благодарный, — улыбаюсь я.

— Мы потом часто приходили на то место, пытались его увидеть. Но там нырков уже была целая стая.

— А я собаку, в Херсонесе, из колодца достал, — вспоминаю я, — свалилась, воет. Народ собрался, глаза закатывают, причитают, так им жалко, но лезть боятся, кобель здоровый. Пришлось мне спускаться, куртку обвернул вокруг руки, пёс меня увидел, забился в угол, скалится. Только подхожу к нему, моментально кидается, я ему куртку в пасть, скрутил кобеля и выволок наверх, затем отпустил, он шарахается в сторону, косится на меня, и, как пьяный, под улюлюканье довольных людей, дёрнул по дороге из Херсонеса.

Рита смеется, жмётся ко мне, незаметно её обнимаю, идём по набережной, вдыхаем морской воздух, так хорошо. Затем просто стоим, смотрим на огни. Неожиданно Рита приподнимается на цыпочки, обвивает руками шею и целует меня в губы. От неожиданности не сопротивляюсь и отвечаю на поцелуй. Её губы тёплые и мягкие, слегка солоноватые от морских брызг. Затем, уединяемся на затерянной, в густых зарослях, скамейке и вцепились друг в друга в порыве страсти.

— Пойдём ко мне домой, — буквально изнемогает Рита. Я уже готов бежать за ней хоть на край света. Внезапно, словно вижу встревоженные глаза Стелы, током пронзает сердце, отпрянул от девушки.

— Извини, Рита, — облизываю пересохшие губы, — не стоит. Не хочу тебя обманывать, себя. Не скрою, ты мне нравишься, но есть некоторые обстоятельства, — перед глазами возникает насмешливое лицо Стелы.

— У тебя есть девушка? — сникает Рита.

— Да, что ты говоришь?! В общем… да, — тихо соглашаюсь я.

— Ладно, проехали, — она встаёт раскрасневшаяся, пальто расстёгнуто, на рубашке оторваны пуговицы, мой взгляд выхватывает обнажённую грудь с ярким соском, со стоном отворачиваюсь.

— Извини.

— Не извиняйся, — она застёгивается, повязывает шарф, — сама виновата, губы раскатала, — голос дрожит, ещё чуть-чуть и она расплачется.

Чувствую себя предателем, негодяем. Зачем поддался мимолётному влечению, ей дал надежду, чувства к Стеле запятнал. Хотя, со Стелой встречался совсем немного, может, она ко мне вовсе равнодушна. Но это, допустим, с её стороны, но мои чувства к ней, достаточно определённые. Её светлая улыбка часто возникает в сознании.

— Провожу тебя.

— Не стоит, Кирюша, — взгляд у девушки затуманен, лицо окаменело, — пожалуй, пройдусь по скверикам, люблю гулять ночью, я же говорила, день для меня слишком яркий.

— Так, время, сейчас неспокойное, — пугаюсь за неё.

Она облизывает алые губы:- Знаю, — спокойно говорит, над её телом возникает призрачный силуэт питбуля.

— Хорошо, завтра к девяти к отделу, при себе имей паспорт трудовую книжку. Да, ещё, Рита, ты личные отношения не вываливай в мир. Договорились? — внимательно вглядываюсь в её лицо.

Она некоторое время молчит, страшная аура гаснет, девушка с болью смотрит в глаза:- Ты прав, вот и отец мне говорит, контролируй чувства. Поехали домой, что-то гулять расхотелось.