Ты - Моя Вера (СИ) - Войнова Яна

― Мне главное, чтобы он был счастлив. Остальное — второстепенное.

― А вот это правильный подход, — похвалил ее врач. — Не волнуйтесь, все будет хорошо.

С врачом они составили план дальнейшего посещения сеансов психотерапии. Пожилой доктор дал много рекомендаций по развитию ребенка. Анна поймала себя на том, что слушает врача вполуха. Внутри появилось какое-то необъяснимое тревожное чувство. Даже стало в груди покалывать. А сердце стало отбивать барабанную дробь.

― А почему так долго проводят тест? — перебив врача, вдруг спросила она.

― Я не знаю, — он пожал плечами. — Медсестра уже давно должна была привести Мишу обратно. Я сейчас позвоню, — врач набрал номер медсестры, и, подождав минуту, удивился. — Хм, странно, не отвечает.

Аня застыла на мгновенье. Затем, подскочила со стула и вышла в коридор. Увидела стоящего под дверью охранника, который сопровождал их в клинику, и спросила:

― Медсестра не приходила?

― Нет, Анна Александровна.

― А куда она повела ребенка?

― В ту сторону, — ответил охранник, указав направление. — Анна Александровна, все в порядке?

― Нет, Сережа! Не в порядке! Надо искать Мишу!

Мужчина тут же связался с остальными телохранителями. Они стремительно прочесали коридоры и кабинеты клиники, но ни ребенка, ни медсестры, сопровождавшей сына, так и не смогли найти. Их провели в комнату с охраной и, увидев запись видеонаблюдения, Анна побелела, на лбу выступил холодный пот, а глаза от ужаса наполнились слезами. Трясущимися руками она достала мобильный, набрала мужа, и, сквозь едва сдерживаемые рыдания, сообщила:

― Стас, Мишу украли!

Медсестру с огромной раной на голове и без сознания обнаружили запертой в каморке. Видимо, стукнули ее по голове чем-то тяжелым и увели ребенка. Лицо похитителя опознать не удалось. Он лихо уворачивался, будто точно знал расположения камер, попадая в кадры только со спины.

― Как вы допустили подобное?! — орал Стас на охрану.

― Станислав Георгиевич, мы все проверили. Посторонних в клинике не было.

― Я отвечаю за своих сотрудников, — встрял испуганный и взмокший директор клиники. — Никто из них не мог бы…

― Конечно! Все честные, и деньги никому не нужны! — хмыкнул Карен. — Сурен, вчера Михеева выиграла одно заседание по делу завода. А сегодня похищают твоего сына. Давай не будем делать вид, что не знаем, кто за этим стоит!

― Это случилось из-за завода отца?! — воскликнула заплаканная Анна. Она схватила его за грудки. — Стас, умоляю тебя, отдай им все, что они хотят. Мне не нужен этот чертов завод, пусть только вернут мне Мишу! Целым и невредимым. Пусть подавятся своим заводом и оставят нас в покое. Мне нужен только мой сын!

― Аня, успокойся! — он обхватил ее лицо двумя руками и заверил. — Я верну его домой!

Возможно, Карен был прав. Деды мстят ему. Столько лет прошло, а Волков даже не думал сдаваться. А юридическая война стоит огромных денег. Может, им надоело, и они решили усмирить неуемного олигарха таким образом? Стас быстро достал мобильный. В области не найдется более десяти человек, кто бы знал этот номер.

― Мы же договорились не трогать родных и близких! — накинулся Волков, как только ему ответили. В трубке повисло тяжелое молчание.

― Что у тебя случилось? — спросил Феликс.

― Моего сына похитили. Ребенку пять лет. Вы охренели?! Вы хоть представляете, что я с вами сделаю, если хоть волос упадет с его головы?!

― Заканчивай истерику, — буркнул Феликс. — Я детей не трогаю.

― Это ты сестре десятилетнего Николая Монастырского скажи! — рявкнул Волков. — Клянусь, Феликс, если я узнаю, что это ваших рук дело, я начну отстреливать вашу ратию по одному!

― Дай мне пару часов. Я скину адрес, где держат ребенка, — ответил Феликс.

― Феликс, если с моим сыном…

― Я понял тебя, — отрезал смотрящий по области. — Но уверяю тебя, это не мы.

― А если Минаев вновь проявил инициативу?

― Он получил четкий приказ тебя не трогать. На связи, Стас. Впредь, еще раз повысишь на меня голос, я тебе горло перережу, — Феликс отключился. Служба безопасности Волкова искала похитителя, но безуспешно. А вот смотрящий по области сдержал слово. В городе у него было столько невидимых глаз, которые следили за положением в столице, что и не счесть. И через пару часов у Стаса был нужный адрес. Он связался с нужными людьми, и вскоре в его распоряжении был целый отряд ОМОНа.

Волков хотел отправить жену домой. Но она наотрез отказалась уезжать, обещала сидеть в машине и не высовываться. Пришлось взять ее с собой. Они приехали в очень бедный район города. Многоэтажный дом, в котором, по словам Феликса, держали Мишу, был полуразваленный.

― Откуда у вас этот адрес? — спросил майор, давая распоряжение своим людям оцепить квартал.

― Птичка нашептала, — хмыкнул Карен.

― Звонки с требованием выкупа были?

― Нет.

― Снайперы на крыше. Видим объект. Ждем команды, — послышалось из рации.

― Какие нахрен снайперы?! — рявкнул Волков. — Там ребенок!

― Станислав Георгиевич, доверьтесь нам, — ответил майор. — Отряд уже у двери. Штурмовать будем по необходимости. Сейчас ведем переговоры с похитительницей.

― Это женщина? — удивился Волков.

― Майор, у нас проблемы. Она держит ребенка на прицеле. Снайпер выстрелить не рискует. И она требует Волкова. Разговаривать будет только с ним, — доложили по рации майору.

― Этого не будет.

― Я пойду!

― Станислав Георгиевич…

― Не обсуждается, — отрезал Стас. Похитительница не шла на контакт. Штурмовать они не рисковали. Поэтому им пришлось отпустить Волкова, предварительно надев на него бронежилет. Его проинструктировали, прежде чем впустить в квартиру. Он должен был оценить обстановку и дать знак стоящему за дверью спецназу, чтобы они могли ворваться внутрь. Когда Волков вошел в квартиру, он был ошарашен. Везде на стенах этого убогого помещения вместо обоев были расклеены фотографии его семьи. Вот он у входа своего офиса, вот Анна на крыльце в консерватории, Миша у здания клиники. За ним следили долго и методично.

― Как тебе? — женщина обвела глазами расклеенные ветхие стены. Она с силой прижимала к себе плачущего взахлеб ребенка, у виска которого был пистолет, как бы отгораживаясь и не разрешая Стасу подойти ближе. — Помнишь, я мечтала стать фотографом. В какой-то мере моя мечта сбылась! Что, не узнал? — спросила уродливая тучная женщина, лицо которой было полностью обезображено. На полном лице громоздились огромные рванные застарелые шрамы, словно ее лицо грубо латали не один раз. Ее глаз был неестественного светлого оттенка, явно вставленный, и она сильно прихрамывала на одну ногу.

Нет, Волков ее узнал… Прошло двадцать два года, но ее обезображенное лицо он никогда не забудет.

― Оля, отпусти ребенка, — попросил Стас, виновато опуская глаза. — Он ни в чем не виноват.

― Око за око, Стас! — противно засмеялась женщина. Ее жуткий хриплый голос резал слух. К горлу Стаса подкатил тошнотворный комок. Стало мучительно больно, словно в данную секунду ему наживую резали кадык сотнями острых листов бумаги. И терпимо, и невыносимо одновременно…

― Чего ты хочешь, Оля? Денег?

― Идиот! Ты думаешь, мне нужны твои деньги?! Твой дедушка и так неплохо заплатил мне, чтобы я молчала. Я и молчала. Целых двадцать два года! Заткнись! — кричала она на рыдающего ребенка.

― Миша, не бойся, — обратился он к сыну. — Все будет хорошо. Начни считать, — он и не надеялся, что сын его послушает. Мальчик обычно его игнорировал. Тем не менее, уже через секунду послышались тихие всхлипы и неуверенный голос Миши:

― Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

― Оля, оставь ребенка в покое! Ты хочешь отомстить мне? Пожалуйста! А его отпусти. Он не виноват!

― Он твоя кровь! Он уже виноват!

― Чего ты хочешь?

― Я же объяснила! Око за око, Стас! Я хочу, чтобы ты сделал с собой то же, что и со мной! Я хотела сотворить это с твоим ребенком, но раз ты любезно зашел в гости… Так уж и быть! Возьми со стола нож. Только без глупостей, или я пущу твоему выродку пулю! — женщина была явно не в себе. И Стас не мог ее в этом винить. Он медленно подошел и взял нож.