Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители - Петр Владимирович Рябов

не в церквях, а в своём сердце. Очень важная идея! (Вообще мы немного будем говорить о Феодосии Косом; в принципе, о нём, как ни странно, довольно много известно, я даже показал вам несколько книжек, но я кратенько всё-таки, время ограничено, а сегодня до конца лекции ещё нескольких сюжетов надо коснуться.)

Он, во-первых, первым в русской истории противопоставляет Божий закон, естественный закон – и закон государственный. Он говорит: Бог дал закон, есть закон природный, данный нам Господом, – и есть безбожный закон власти. Вообще, тема критики власти, авторитета, церковной власти, государственной власти, идея свободы – это абсолютно центральная тема творчества Феодосия Косого. Я приведу пару цитат. Он пишет, например: «В церквах попы учат земских властей боятися и дани давать им» – то есть попы поддерживают власти и говорят давать им дань, – «не подобает в христианах властям быта, не подобает же повиноваться властям и попам». То есть христианство не совместимо с государством и с официальной церковью. Ещё одна выразительная цитата: «Епископы и попы – ложные учителя, идольские жрецы и маньяки. Живут попы и епископы не по евангелию, ложному учат, имения себе забирают, едят и пьют много», и так далее.

Феодосий Косой отрицает, как и все реформационные деятели, официальную церковь, отрицает почитание икон как идолопоклонничество, отрицает чудеса, святых, и предлагать заменить церковную иерархию и государство. Он хочет вернуться к раннему христианству. Раннее христианство, напомню, создало новую форму социальности. Старый мир, античный мир зашёл в тупик. Он знал три формы социальности. Он знал, во-первых, кровнородственные отношения, семью (брат, отец, жена, ребёнок) – Христос как бы взрывает и отменяет, преодолевает и отбрасывает эти отношения и говорит: «Оставь отца и мать свою и следуй за Мной». Во-вторых, античный мир знал полис, или civitas, то есть гражданскую общину; и в-третьих, античный мир знал империю, бюрократию. Христиане создают новый вид специальности – церковь, экклесию. Слово ἐκκλησία они берут у греков как «народное собрание» – это собрание первых христиан, эти отношения основаны ни на крови, ни на родстве, не на политике (это не гражданский коллектив, не полис), и это, конечно, не бюрократическое учреждение, а это братство по духу. Взаимная поддержка, там все – братья и сестры во Христе.

Вот Феодосий Косой и говорит: надо вернуться к этим экклесиям, то есть собираться не в церквям, а в домах; не должно быть богатств, не должно быть церковных иерархов. То есть, повторяю, отрицание почитания икон, церковных иерархий, чудес, отрицание власти как таковой, отрицание собственности, отрицание крепостного права. Он сравнивает крепостное право, которое устанавливается в его время князьями московскими на завоёванной ими Руси, с порабощением иудеев в Ветхом завете и говорит: евреи вышли из Египта, также и люди должны выйти из крепостного права. Люди должны выйти из-под крепостной власти. В создаваемых общинах не должно быть иерархии, не должно быть власти. Власть не совместима с христианством. Собственность несовместима с христианством. Должна быть общая собственность. Приходя в общину, нужно ликвидировать частную собственность и создавать общественную. То есть – последовательно проведенная идея свободы, отрицание любого государственного и церковного авторитета, почитания и поклонения. Ещё, как ни странно и ни изумительно современно это звучит, у Феодосия Косого важна идея братства всех людей: он говорит, что все люди равны, и на Руси, и в Литве, и в других народах, – это космополитизм, удивительный для XVI века с его раздробленностью на разные государства, со всеми этническими, сословными и религиозными предрассудками!

Он, таким образом, сделал крайние выводы их христианства. (Вот возвращение к тому, о чём мы сегодня говорили на первой части лекции.) Христианство – значит не должно быть ни официальной церкви, ни официального государства, ни эксплуатации, ни собственности, должно быть братство, должны быть общины равных, солидарных людей, которые должны собираться. Нужно отвергнуть крепостничество, нужно человеку опираться на свой собственный разум, на свою собственную волю. Закон божий и природный противостоит закону властному. Не надо платить налоги, не надо подчиняться попам и земским властям. То есть идеалы свободы, равенства, братства.

Я не могу сейчас подробнее это излагать; вы можете подробнее это прочитать; несколько книжек есть, где всё это пересказывается. В общем, как вы видите, не сильное преувеличение – сказать, что Феодосий Косой был первым русским анархистом, задолго до того, как появилось слово «анархизм», до Прудона и Бакунина. И, конечно, в нашем курсе о нём надо сказать, что я, собственно, и сделал.

Но теперь давайте немножко задержимся на Руси. Сказав о славных еретиках-вольнодумцах Матвее Башкине и Феодосии Косом, я хочу ещё немного поговорить о некоторых последующих анархических сектах в русском христианстве. Это интереснейшая тема, в ней можно утонуть, множество разных течений. Но, поскольку тут на данной части нашего курса я иду эпизодически, фрагментарно и иллюстративно, безо всяких претензий на всеохватность и полноту, я хочу остановиться только на одной и самой, быть может, интересной и привлекательной секте, возникшей через четверть тысячелетия после Феодосия Косого.

Надо сказать, тут мы с вами очень сильно опередим наш курс – вообще-то мы ещё с вами в Средних веках и Возрождении, – но сейчас мы в порядке исключения прыгнем в XVIII–XIX века, когда происходит очень интересная вещь. С одной стороны, в России мёртвая, совершенно убитая церковь, после Никона и Петра, – особенно. Пётр Первый, как вы знаете, фактически, превратил церковь в государственное ведомство, отменил патриаршество, заменил главу церкви чиновником, главой Синода, отменил тайну исповеди (это вообще чудовищно – то есть священник это чиновник, который должен «стучать» о том, что ему рассказали на исповеди). Это полностью убивает церковь и превращает её в труп. Как сказал Достоевский, «русская церковь после Петра у нас – в параличе». Двести лет паралича, от Петра, синодальный период, до революции 1905 года, когда начинается очень фрагментарная гальванизация церковного организма.

Но параллельно с этим убийством официальной церкви Петром Первым происходит очень сильное религиозное, духовное брожение в народе. Начинается, я бы сказал, какое-то реформационное движение, появляется такое понятие как грамотный крестьянин, а с XIX века, с Александра Первого, людям дозволяется читать Библию. Более того, Александр Первый создает Библейское общество по лучшим протестантским образцам – для распространения Библии в народе.

И вот народ читает Евангелия, и он, как Матвей Башки за триста лет до того, читая, обнаруживает там совсем не то, что ему говорят с официальных трибун и амвонов, а нечто прямо противоположное! Возникает огромное количество таких грамотных крестьян, которые основывают свои секты (к началу XX века уже почти десятая