Карантин - Сергей Малицкий

— Здесь, что ли, на самураев учат? А ну-ка, пацан, покажи мне... это, как его, харакири!

Вслед за этим в додзё ввалился верзила под два метра ростом и затопал к стойке с мечами. Пашка даже не успел разглядеть, как их наставник пролетел десяток метров от середины татами, но до мечей верзила не дошел. Алексей вырос на его пути как из-под земли:

— Я прошу вас покинуть зал.

Он сказал эти слова спокойно и не спеша, нисколько не сбив дыхания от стремительного перемещения. Единственное, чего он не сделал, так это не поднял головы, чтобы посмотреть негодяю в глаза. Тот был слишком высок, и Алексей смотрел ему в грудь. Верзила даже не успел удивиться. Перед ним стояло немудрящее препятствие, которое не только не заслуживало удара, но даже и внимания.

— Да иди ты... — махнул он рукой, чтобы отодвинуть наглеца.

В следующее мгновение его пальцы сцепились с пальцами Алексея, а еще через долю секунды тупой человекообразный механизм превратился в беспомощную, изрыгающую жалобные вопли куклу. Алексей держал его за пальцы одной рукой, а верзила, уткнувшись лицом в пол, скулил, как зажатый стальным капканом щенок. Он даже не мог материться. Нет, в первую секунду он взвыл во всю глотку, но Алексей чуть сжал пальцы и, после сухого щелчка, отчетливо произнес:

— Указательный. Продолжать?

Верзилу спас его хозяин. В сопровождении лобастого паренька лет двенадцати и двух десятков его ровесников он ввалился в зал и замер с вытаращенными глазами.

— Все вошедшие должны выйти в коридор, разуться и поклониться на входе в додзё,— негромко проговорил Алексей.

— Ты что, оборзел? — заорал сынок авторитета.— Сейчас батя...

— Молчать,— прошипел батя, отвесив чаду подзатыльник, и потащил его к выходу.

Он вернулся через секунду один. Прикрыл за собой дверь, поклонился, с презрением взглянул на своего телохранителя, попросил:

— Отпусти.

Алексей выпустил быка, шагнул назад. Верзила отполз в сторону, прижимая к груди покалеченную руку, полез за пояс. Хозяин с презрением мотнул головой:

— Убирайся.

Когда дверь за ним закрылась, хозяин еще раз поклонился Алексею.

— Возьмешь моего сына?

— Не знаю,— пожал плечами Алексей,— Такого, как он теперь, нет.

— Я заплачу,— коснулся кармана хозяин.

— Деньги не имеют значения,— мотнул головой Алексей.

— А что имеет значение? — не понял отец парня.

— Разум.— Алексей приложил ладони к вискам,— Сердце,— коснулся груди,— Душа,— соединил ладони перед собой.

— И что из этого тебя не устраивает в моем мальчике? — нахмурился хозяин.

— Все,— твердо сказал Алексей.

— Он — ребенок! — повысил голос отец.— Он еще не вырос! Его можно исправить!

— Чего ты хочешь? — улыбнулся Алексей,— Чтобы я потратил свою жизнь на твоего парня? Потрать лучше свою. Научи его труду, терпению, мудрости. Никто не сделает этого лучше тебя. Если его буду учить я, он никогда не станет твоим преемником. Никогда не будет тебе опорой в старости. Но он не будет тебе опорой и в том случае, если ты не займешься им!

— Ты не должен лишать его шанса! — сдвинул брови авторитет.

— Я никого не лишаю шанса,— пожал плечами Алексей.— На дверях условия — часовой разговор со мной. Потом я либо принимаю ребенка, либо нет, либо даю ему еще один шанс. Все будет в его руках.

Отец ребенка ушел, хлопнув дверью.

— Продолжим,— спокойно сказал Алексей.

История имела продолжение, но Пашка о нем узнал не сразу. Занятия продолжались, Алексей появлялся вовремя. Директор спортклуба некоторое время трясся от страха, а потом успокоился. Мальчишки повалили на кэндо валом, но к десяти, набранным Алексеем сразу, добавились только трое. Остальным наставник отказал. С каждым говорил не менее часа, потом давал какое-то задание и просил прийти через год.

— На хрен! — орал в коридоре сынок авторитета, который приходил в числе прочих.— Зачем мне французский язык? Выучить за год разговорный французский? В задницу!

Пашка не знал, что Алексей задавал другим претендентам, но через год вернулись в додзё только двое из тех двух десятков, кому отказали сразу.

— Почему вы не дали испытания нам? — спросил Пашка однажды Алексея, когда тренировка закончилась.

— Вам? — удивился Алексей.— Ваши испытания впереди. У некоторых, в том числе и у тебя, и позади тоже. Зачем что-то придумывать, если ты и так вынес достаточно. И переживешь еще больше.

— Но я же не учил французский язык! — не понял Пашка.

— Какой учишь? — улыбнулся Алексей,— Английский? Учи. Дело не во французском языке, и не в китайском, и не в способности подтянуться пятьдесят раз, отжаться сто, выбежать на километре из трех минут. Дело в способности собраться. В умении управлять собой. И во многом другом.

Павел вспомнил, как Алексей провел первое занятие. Мальчишки, которые позанимались дзюдо, а большинство их них не оставили борьбы, уже знали правила поведения в спортивном зале. Они вошли в додзё один за другим, поклонились, сели на краю татами. Алексей сидел в центре. Он сидел и смотрел на них. Их было чуть за два десятка — больших и маленьких, чернявых и белобрысых, худышек и здоровячков. В зале стояла стойка с диковинными мячами, висели на крючках диковинные щитки или доспехи, в центре татами сидел тренер, и ничего не происходило. Через пять минут у Пашки затекла спина, через десять — ноги. Больше всего на свете ему хотелось разогнуть колени, кувырнуться, вытянуться, пробежаться. Его соседи начинали ерзать, кто-то сел поудобнее, кто-то оперся на руки. Послышались смешки и ухмылки. Кто-то бросил комок жеваной бумаги.

Через сорок минут, которые Пашке показались самыми длинными минутами в его жизни, Алексей легко встал, поклонился ученикам и назвал имена двенадцати, которые могут прийти на следующее занятие.

Из них пришли десять. Алексей удовлетворенно кивнул, подошел к стойке и снял с нее деревянную палку.

— Это — синай. Бамбуковый меч. Тренировочный снаряд. Но не игрушка. Говорю об этом в первый и последний раз. Каждую секунду пребывания в додзё вы должны относиться к нему как к настоящему оружию. Это главное. Есть вопросы?

Один из учеников поднялся, поклонился и спросил:

— Учитель, скажите, зачем нужен кэндо? Разве может пригодиться умение владеть мечом в обычной жизни?

Алексей кивнул, подождал, пока ученик сядет, улыбнулся. Как потом Пашке будет не хватать его улыбки!

— Я мог бы ответить на твой вопрос вопросом: а зачем нужна музыка? Живопись? Или дзюдо? Ведь в обычной жизни едва ли вы его сможете применить. Конечно, если вы не собираетесь стать негодяями или не решите с ними бороться. Я мог бы попытаться выяснить у вас, что такое необычная жизнь, и мы бы легко пришли к выводу, что обычной жизни не бывает. Но я скажу то, что вы сможете передать своим родителям, тем более что и это правда. Кэндо сделает вас сильнее и мудрее. У вас будет прекрасная осанка. Вы будете здоровы. Вы будете быстры, ловки, устойчивы, сообразительны и собранны. Вы станете более настойчивы и упорны. Гнев, раздражение, страх — все эти чувства будут в вашей власти. Вы сможете управлять собой! Все понятно?