Пробуждение каменного бога - Филип Фармер

Машины имели ветровые стекла, но с боков были открыты. Ветер не чувствовался, пока скорость была меньше двадцати миль в час. А они тащились на десяти даже на крутом склоне холма. И не слышалось даже легкого урчания мотора.

Через полтора часа кавалькада выехала на площадь гигантской крепости и отряд пересел из одних автомобилей в другие. Улисс не понимал, зачем понадобилось менять экипажи, будто они ехали на перекладных. Потом до него дошло, что его догадка о перекладных могла оказаться недалека от истины. Ведь двигатели бывают не только механические, электрические, но и биологические. Возможно, нешгаи использовали мускульную силу.

Он присмотрелся к рабу, заливавшему топливо в бак через воронку на боку кузова, и это только усилило его подозрения. Жидкость не походила на бензин или что-то ему подобное. Она была густая, сиропообразная и пахла овощами. Пища для живого мотора?

Кавалькада двинулась дальше. Вокруг простирались покатые холмы, поросшие густыми лесами, за исключением расчищенных полей и ферм. На них росли какие-то причудливые растения, и раз, когда они остановились передохнуть, он прогулялся к ближайшим посадкам. Никто не пытался его остановить, но поблизости всегда находились три лучника. Салатовые растения были около семи футов высотой и давали тонкие стебли, оканчивающиеся коробчатыми темно-зелеными утолщениями. Он подтянул одно, чтобы посмотреть. Стебель с готовностью наклонился, даже не думая сломаться. Он раскрыл мясистую коробочку, засунув пальцы в щель у ее вершины. За слоями нежно-зеленых листьев находилась тонкая хрящевидная пластинка, поверхность которой пересекали толстые и тонкие темные линии. На стыке этих линий находились маленькие зеленые мясистые соски. Он попробовал себе представить, на что похожа пластинка, когда та вдруг раскрылась. Недоумевая, он смотрел на еще не созревшую, раскрывшуюся круглую крышечку.

Гушгоз что-то сказал и все разошлись по машинам. Улисс глядел на поля со все возрастающим интересом. Через милю он увидел еще один урожай, который мог теперь распознать. Или, скорее, высказать определенную догадку о его природе. Эти растения были короткие, приземистые и плодоносили вокруг завернутых в листья коробочек. Коробочки были четырех футов длиной, трех шириной и двух высотой. По его теории они и являлись двигателями механизмов нешгаев. Они были растительной, а не живой природы, хотя могли оказаться высшими белковыми растениями.

Он размышлял о своем открытии, пока они проезжали мимо многочисленных полей разнообразных растений, природу которых он не мог себе даже представить. Они также проехали несколько деревенек, состоявших из больших, изящно разукрашенных и разрисованных домов нешгаи и маленьких, убогих, часто некрашенных человеческих жилищ. Через некоторое время ему надоело теоретизировать о растительной технике нешгаев и он решил заняться устройством деревень и ферм. На каждого нешгая здесь приходилось около шести людей или около трех взрослых мужчин на одного взрослого нешгая. Но ведь такого высокого и, по-видимому, сильного нешгая было явно недостаточно на трех быстро объединявшихся людей, даже если среди них были женщины.

Что удерживало людей от восстания? Рабское мышление? Какое-то оружие, которое делало нешгаев непобедимыми? Или люди просто жили в симбиозе с нешгаями, которые были для людей настолько выгодными, что они и не думали о рабстве?

Он размышлял о людях-солдатах, сидящих на сиденьях лицом к нему. Они были полулысыми. Как мужчины, так и женщины, которых он видел в-деревнях, все они имели большие залысины, хотя у детей волосы росли вполне нормально и были кудрявые, почти курчавые. Их кожа была удивительного темно-коричневого цвета. Глаза — коричневые, иногда карие. Лица — узкие, с орлиными носами, выступающим подбородком и высокими скулами.

Нечеловеческим в них было только отсутствие мизинца. Но это можно было отнести на счет эволюции. К тому же всякие демагоги, провидцы и ученые давно предупреждали, что человек лишится своего пятого пальца и зубов мудрости.

Он наклонился и заговорил на аурата с сидящим напротив солдатом.

Человек вначале, казалось, немного смутился и опешил. Улисс повторил свою просьбу медленнее. На этот раз солдат понял. Его аурата был не такой как у Глика или Улисса, поскольку он был его национальным языком и немного отличался от оригинала. Но Глик знал незнакомые слова и перевел их.

Вначале солдат, казалось, засомневался. Но Улисс заверил, что не желает ему зла. Солдат обернулся и спросил гиганта на переднем сиденьи, стоит ли ему повиноваться. Громадная слоновья голова повернулась, взглянула на Улисса и что-то проговорила. Солдат открыл свой рот пошире, Улисс заглянул внутрь и пробежал пальцем по зубам. Зубов мудрости не было и в помине.

Улисс поблагодарил. Нешгай вынул тетрадку и что-то записал своей авторучкой размером с большой фонарик.

Путешествие продолжалось до поздней ночи. Они меняли экипажи пять раз. Под конец они миновали гряду холмов и выехали на плоскогорье, возвышающееся утесом над морем. Город все еще освещался факелами и электрическими лампочками или чем-то похожим на лампочки, подумал Улисс, хотя они могли быть и живыми организмами. Они крепились на твердые коричневые ящички с живыми растительными батареями или топливными элементами.

Город был окружен стеной и больше всего напоминал изображение Багдада в книге «Арабские ночи». Кавалькада проехала ворота, которые закрылись за ними и двинулась по улицам к центру города. Здесь они вылезли, вошли в высокое здание и поднялись по его ступенькам в громадную комнату, где за ними замкнулись тяжелые двери. Но там ждала пища и, поев, они отправились спать по нарам.

Авина взобралась на верхнюю полку и в середине ночи он проснулся, обнаружив, что она, вцепившись в него, трясется и тихо всхлипывает. Он немного ошалел, но сумел совладать с собой и спросил тихим голосом, что она здесь делает.

— Я видела страшный сон, — сказала она. — Он был так ужасен, что разбудил меня. И теперь я боюсь заснуть. И даже оставаться одной в постели. Поэтому я пришла сюда найти у тебя силы и поддержки. Ты осуждаешь меня, Повелитель?

Он почесал ей между ушами, а потом нежно погладил и поласкал ее шелковистую кожицу.

— Нет, — сказал Улисс. Он слишком долго общался с кошачьими, так что они успели получить представление о его божественных качествах. Безвредное суеверие, которое психологически даже шло им на пользу.

Он огляделся. Лампочки, висевшие гроздьями на стенах, казались теперь не такими яркими, как когда они пришли в комнату. Однако они давали достаточно света, чтобы ясно видеть лица лежащих поблизости. Все они крепко спали. Казалось, никто не видел в его постели Авину. Не то чтобы кто-то стал возражать. Он знал, что теперь имеет над ними столько власти, что может делать все что угодно и они даже не возмутятся. Он был их Богом, пусть даже маленьким, но Богом.