Ревизор: возвращение в СССР 5 - Серж Винтеркей

матери. Посмотрим, что выйдет. Вроде его неплохо так проняло, но важно, насколько этого заряда хватит. Прежнюю картину мира я ему сломал точно, так что теперь у него есть все возможности что-то новое выстроить.

Быстро переделал свою работу. Отпросился у Ирины Викторовны пораньше домой, объяснив, что малышка болеет, помощь моя бабушке нужна. Главбух прониклась, пожелала малой быстрее выздороветь и отпустила.

Забежав к Галие и, предупредив, что не смогу проводить ее сегодня, рванул домой. Помощь бабушке действительно требовалась, правда, как оказалось, не совсем та, о которой я думал.

— О, Паша, хорошо, что пораньше пришел, — воскликнула она, едва меня увидев, — а то я уж не знала, что делать. Не раздевайся, сбегай на базу к Никифоровне срочно. Скажи ей, чтобы отпрашивалась и прямо сейчас в горком к кадровику шла, она его знает. О месте для нее я договорилась, быстро надо все сделать.

Ух ты, бабуля дает. Ну и темпы! И как она умудрилась и когда? Дома ведь почти все время сидит с малой.

— Отлично! — обрадовался я, — сейчас все сделаю. Молодец ты у нас!

Бабуля зарделась от похвалы и махнула смущенно на меня рукой.

— Беги давай, — сказала бабушка, — а я пока поесть тебе чего-нибудь придумаю.

— Не суетись, — остановил я ее, — лучше отдохни хоть немного. Я на работе в столовой поел хорошо. Не голодный.

Чмокнул бабулю в щеку, полюбовался пару мгновений новой лестницей и побежал на базу. На входе встретил курившего Степана. Поздоровались.

— Как жизнь? — поинтересовался у него. — Как начальство новое?

— Уволить хотел, — усмехнулся Степан. — Как узнал, что я сидел, раскричался, с Никифоровной поругался, что та меня на работу взяла.

— Так и что в итоге? — немного напряженно спросил я, не понимая его веселья.

— Да что в итоге, — улыбнулся Степан, — машина как раз пришла, разгружать надо было. А я-то один работаю грузчиком. Спрашиваю его, так мне вещи собирать и валить или все же поработать?

— А он что? — нетерпеливо спросил я.

— Ну я же все еще здесь, — снова заулыбался Степан. — Не сам же он будет машины разгружать своими холеными ручками. Пригрозил, что как наймет грузчиков, чтоб я сразу уходил. Но Никифоровна припугнула его, что фиг он кого сюда нормального найдет. Работа тяжелая и пить нельзя, продукции дорогой много. То своруют грузчики, то разобьют что. А со мной таких проблем нет. Так что вроде начальничек новый призадумался. И пока что могу спокойно работать.

— Ну дела, — покачал я головой, — прислали вам барина, нечего сказать.

— Эт ты точно сказал, барина, — хмыкнул Мишкин дядька, — тип тот еще, ходит везде, нос морщит и платочком руки все время вытирает. Одеколоном его после ухода потом полчаса еще воняет.

— Понятно. Ну бывай. Увидимся еще, — пожал я руку Степану и пошел искать Никифоровну.

В кабинете ее не оказалось, пришлось шататься по базе. Идя по одному из коридоров, почувствовал сильный запах дорогого одеколона.

— Вы кто такой? Почему посторонние на базе? — раздался сбоку резкий высокий мужской голос.

Обернувшись, увидел достаточно молодого, с иголочки одетого мужчину. Высокий, худощавый, аккуратные усики, холеные руки и привычно недовольно-презрительное выражение лица. Что-то в его манерах и внешности мне показалось очень знакомым. Я его точно уже видел, но не мог вспомнить, где именно.

— Добрый день! — вежливо поздоровался я, — я ищу Анну Никифоровну.

— Что значит ищу? Вы не имеете права здесь находиться! Немедленно покиньте территорию базы, — рявкнул мой собеседник. — Если еще раз здесь увижу, задержу и вызову милицию.

Я спокойно смотрел на нового завбазой. Типичный самодур, корона такая большая и тяжелая, что на мозг сильно давит, похоже. Где же все-таки я его видел? Откуда знаю? Из задумчивости меня вывел очередной вопль нового здешнего начальника:

— Вы оглохли, что ли? Быстро вон отсюда, — он сделал движение, будто хотел толкнуть меня, но не дотронулся, на полпути отдернув руку. После чего начал судорожно вытирать ее платочком.

— Что за шум? О, Паша, здравствуй! — вышла из-за стеллажей Никифоровна, — ты чего здесь? Случилось что?

— Анна Никифоровна, почему посторонние на базе? — переключил свои вопли на нее новый начальник.

— Это Павел. Он не совсем посторонний, — с тщательно маскируемой брезгливостью начала объяснять Никифоровна, — он здесь подрабатывал при покойном Цушко, и позже, во время расследования тоже. — Это Царев Лев Алексеевич, новый заведующий базой, — представила она мне свою будущую замену.

Лев Алексеевич не произнес ни слова, делая вид, что меня не существует. Я, глядя на его реакцию, тоже не стал любезничать, едва заметно кивнув на представление. От такой наглости с моей стороны, у завбазой задергался глаз. Привык он, видимо, к тому, что перед ним лебезят все старательно, а тут какой-то молодой пацан знаков уважения не выказывает.

— Впредь, Анна Никифоровна, соблаговолите со своими знакомыми и родственниками встречаться вне базы и в нерабочее время, — ядовито процедил Лев Алексеевич, — благо через неделю этого времени у вас освободится очень много.

Никифоровна дернулась, услышав последние слова, но потом как-то сразу резко успокоилась и, развернувшись, пошла к выходу из помещения, поманив меня за собой:

— Пойдем, Паша. На улице поговорим.

— И чтоб я больше тебя здесь не видел! Вон отсюда! — снова рявкнул завбазой.

Но мне уже было все равно. На мое лицо неудержимо наползала злорадная улыбка. Я вспомнил тебя, Лев Алексеевич Царев!

* * *

Москва. Середина 90-х. Времена лихие и опасные. Идет яростная борьба за общий пирог. Куски его делятся, переходят из рук в руки, все это сопровождается активными действиями по истреблению конкурентов как нынешних, так и потенциальных. Пришедший на неподготовленную почву развалившегося Союза рынок развивается как умеет, задействуя самые разнообразные и в основном далекие от законности схемы. Каждый крутится как может, стремясь урвать себе куш побольше.

В это время и состоялось мое знакомство с Львом Алексеевичем, уважаемым бизнесменом с хорошими связями как в столице, так и в некоторых крупных областях. В то время он был уже в солидных годах, имел весьма приличный капитал и не менее приличное брюшко и был также надменен и брезглив ко всем, кто находился ниже него в социальной иерархии. И постоянно мыл и вытирал руки: после каждого рукопожатия, каждого чиха, каждого подписанного документа. Гермофобия у него была, вспомнил я эту его особенность. Получается, что она у него с молодого возраста, судя по поведению на базе в Святославле.

Водил Лев Алексеевич тогда дружбу с моим клиентом, для которого я делал большой аудит свежеполученных «заводов, домов, пароходов». Клиент мой был человеком серьезным, делал деньги из всего, что видел. При этом продумывая и планируя будущее, понимал, что времена беспредела однажды