Частица хаоса - Александр Голодный

Местная полиция работает грамотно – отдаю должное. Нас немедленно вывели из здания (труп в коридоре прикрыли прорезиненной тканью, но проходящая рядом с ним Настя ощутимо позеленела), разделили и приступили к дознанию. Причем, процесс допроса сопровождался непрерывной аудио-видеофиксацией.

Чувствую, мне еще аукнется сегодняшнее «выступление»… Впрочем, дилеммы как-то не наблюдаю – не давать же себя пошло пристрелить каким-то борзым налетчикам?

Ладно, поздно "пить боржоми". Кстати, о водичке… Задумчиво отхлебываю халявную минералку из второго по счету стакана и продолжаю "валять ваньку":

– Честно говоря, затрудняюсь, господин следователь. Все словно в тумане, произошло будто и не со мной. Уклонялся, стрелял, действовал… а осознать не могу. Наверное, сказались навыки. Я же вам говорил – занимаюсь на секции кунг-фу, хожу в тир…

При здравом размышлении стрелковое заведение в веселом квартале решил «сдать»: все равно раскопают в два счета. Надеюсь, Клим поймет. Рекламу ему точно сделал отличную.

– Это понятно, сэр. Но чтобы один безоружный, не имеющий боевого опыта человек уничтожил боевую ячейку «Офицерского союза» и без единой царапины…

А ведь во взгляде полицейского явно проглядывают одобрение и уважение. Ну да, если бы террористов так «встречали» каждый раз, они бы на корню вывелись.

Тяжко вздохнув, молча пожимаю плечами.

Окромя «состояния аффекта» и самообороны мне предъявить нечего. С точки зрения полицейского других правдоподобных версий тоже не вижу.

Следственный процесс продолжался до самого вечера. А потом нас все-таки отпустили с миром и из твердых рук полиции я перешел в благодарные объятия Насти.

Конечно, когда тебя целуют и называют спасителем, это неплохо, но когда еще и судорожно рыдают при этом…

С некоторыми колебаниями отбросив вариант «чисто мужского лекарства», с трудом убедил девушку принять успокоительное. Две таблеточки, для гарантии. А ведь еще поддатый Сергеевич изнывает от ожидания в моем номере! Однозначно – ждет кровавых подробностей. Нет уж, на фиг, со следователем наболтался! Останусь у Насти, вон, кресло-кровать разложу. А утром скажу, что она сама просила не оставлять ее одну.

Впрочем, покосившись на начавшую отрубаться в моих дружеских и заботливых объятиях толстушку, понимаю: ничего говорить не придется.

Короче, через десять минут хладнокровно раздел полностью сомлевшую даму, уложил на бочок под стеночку, а сам пристроился рядом под вторым одеялом, благо размер кровати позволяет. Перед сном постарался избавиться от «греховных» мыслей. Все-таки, для настоящего мужчины адреналин и нашинковка врагов должны совмещаться с сексом. И психологическая разгрузка круче, и чувство удовлетворения глубже.

***

Несколько интервью, две премии, восхищение и даже зависть окружающих – короче, «Почувствуй себя героем!»

Неделя полного дурдома, заставившая активно шевелить мозгами на предмет выработки правильной системы поведения. Будь я настоящим Максиком – тащился бы нереально, но сложившаяся привычка находиться в тени стала непрерывным источником психологического дискомфорта.

Единственный плюс от ситуации: пока удается отбиться от личной встречи с Анной, ссылаясь на самые различные причины, но звонит она мне каждый вечер.

Самого же больше интересует главный вопрос: было ли нападение террористов случайным? Никак не могу забыть тот взгляд главаря и его однозначное желание пустить мне пулю в лоб.

Судя по отдельным моментам в вопросах ведущего дело следователя, для полиции тоже не все ясно.

Дополнительным раздражающим фактором стало поведение Анастасии. Нет, я понимаю, что влюбилась в «спасителя», но ведь можно оказывать знаки внимания не столь откровенно? Попытался ей деликатно объяснить, что не вижу перспектив для развития отношений и получил совершенно обратный результат. Как и положено женщине, перевернула логичные доводы с ног на голову, села на диету и записалась на фитнес в тот же спортивный центр. Теперь ловлю ее обожающие взгляды не только в перерывах на работе, но и после тренировки в кафе. Однозначно – утвердилась в желании стать «достойной».

Конечно, заняться собой – похвальное решение, но меня-то зачем приплетать? Пальцем ведь в ту ночь не тронул! Выспался под мягким теплым бочком, правда, замечательно. Душа у бухгалтера, наверное, чистая, поэтому аура хорошая…

– Максим Александрович! Можно вас на минуту?

Мгновенно выпав из состояния задумчивости, фокусируюсь на позвавшем меня, приветливо улыбающемся парне. Вижу его в первый раз, что сразу несет массу дополнительных вопросов. Бросаю быстрые взгляды влево, вправо… ничего настораживающего.

Стоит на обочине возле престижного «Олимпа» и приглашающе машет рукой. Зачем? Опять корреспондент? Если честно – не очень похож.

Не дождавшись моей реакции, подходит сам. По мере приближения улавливаю в его лице смутно знакомые черты. Кого-то он мне напоминает… Кого?

– Здравствуйте.

Молча киваю, не протягивая руки.

Понимающе улыбнувшись, он плавно расстегивает молнию куртки и привычно берется за уголок висящего на шее удостоверения.

За последнюю неделю насмотрелся на такие до тошноты. Засиявшая идентификационная полоса подтверждает прозвучавшее веское:

– Капитан Кравцов, полиция.

Мать!.. Да я только что оттуда!

Глядя в карие глаза офицера (кого же он мне напоминает?!), терпеливо жду продолжение.

– Давайте все-таки сядем в машину – не на улице же разговаривать?

– Что-то очень срочное, господин капитан?

Кивнув, он подтверждает:

– Для меня – да.

Звукоизоляция в просторном салоне «Олимпа» первоклассная. Тихо играет радио, пахнет дорогим одеколоном и немного – хорошим кофе.

Сев на водительское место, парень несколько секунд собирается с мыслями, протягивает руку:

– Давай без лишних церемоний. Меня зовут Альберт.

Неожиданное вступление. Жму крепкую, прохладную ладонь:

– Макс.

– Очень приятно.

И после короткой паузы добавляет:

– Я брат Анны.

Песец!..

***

Теперь я точно знаю, что ощущал Штирлиц в «гостях» у дядюшки Мюллера. И этим самым Штирлицем ощущаю себя сам. До сих пор не могу поверить, что дома и один…

Своим заявлением ошарашил он крепко. Такого не ожидал, однозначно. И пока в голове метались обрывки мыслей, прозвучал главный вопрос:

– Макс, почему ты не хочешь встречаться с моей сестрой?

Мать!.. Да я не уверен, что та, кого ты считаешь сестрой, вообще человек!

К счастью, честный ответ не сорвался с языка, поскольку спонтанно возникшая мысль заставила приглядеться к визави повнимательнее и привычно включить ум.

Затем, упершись взглядом в панель музыкального комбайна, отслеживая боковым взором Альберта и выискивая хоть малейший намек на то, кто есть он сам, под аккомпанемент гудящих от напряжения мозгов я несколько сумбурно излагал свою точку зрения на создавшуюся ситуацию. Дескать, не уверен в своих чувствах, не так воспитан и не люблю спешить, последняя неделя вообще безумная, и, если говорить откровенно, в поведении Анны на дискотеке проскакивали моменты, не очень согласующиеся с тем, как, в моем представлении, должна себя вести при знакомстве скромная девушка…

– Да, Макс, вот таким она тебя и описывала. Скромным, приличным, честным, с совершенно патриархальным воспитанием, немного не от мира сего. Что до твоих претензий… понимаешь, она совсем недавно пережила глубокую личную трагедию. В первый раз я сумел вырвать ее из беспросветной депрессии и практически силой отвезти в тот ночной клуб. Видел бы ты, какая она оттуда вернулась! Вся сияющая, переполненная впечатлениями и все, абсолютно все мысли были только о тебе.

Красиво сказано. Не будь у меня своих наблюдений и мыслей – вполне мог купиться.

– Я очень люблю сестренку. Но постоянно заниматься ее личной жизнью… Этого не позволяет моя работа. Да и она сама орешек с характером. Некоторое время назад девчонка встретила одного подлеца и влюбилась на свое горе. В умного, опытного… короче, сволочь патентованную. У меня были подозрения, пытался ей открыть глаза, да куда там… Она же взрослая, умная, все знает сама! Во всем разбирается… Вот и разобралась. Нахлебалась такого… он почти ее сломал. Почти совсем.

Сжавшие рулевое колесо пальцы побелели от напряжения.

– И достать его потом не удалось – деньги в наше время решают все. Удрал в Уральскую республику. Как она жила с растоптанной душой… лучше не рассказывать. От той моей жизнерадостной Анечки не осталось совсем ничего.

Тяжелый вздох.

– И вот появляешься ты.

Карие глаза открыто и честно смотрят мне в лицо:

– Макс, у моей сестры, как у всякой девчонки, с детства была мечта о хорошем парне. Пойми, дружище, эта мечта – ты.

Пытаюсь возразить, но капитан жестом останавливает заготовленные слова: