Гнездышко мелких гадов - Светлана Алешина

— А ты что? Что-то выяснила? — глядя в сторону, спросила Оксана.

— Представь себе. Более того, я знала об этом с самого начала. А потом просто кое-что сопоставила.

— И что же? — по-прежнему не поворачивая головы и стараясь говорить равнодушно, спросила Комолова.

— А то, что я знаю, кто убийца, — отрезала Лавриненко и в упор посмотрела на Оксану. — Ты тоже знаешь. Но больше никто не догадывается, и было бы разумнее так и оставить эту ситуацию.

— О чем ты говоришь? — решилась повернуть голову Оксана.

Лавриненко хрипловато засмеялась, придвинулась ближе к хозяйке и, положив Оксане руку на плечо, заглянула в ее глаза.

— Только не нужно думать, что я тебя осуждаю, — проговорила она. — Наоборот, одобряю и всячески поддерживаю. Мне так же, как и тебе, были неприятны Никитин с Шатиловым. И мир только выиграл, продолжая существовать без них. Ты ведь наверняка читала Ницше?

— Я читала. Но не понимаю, о чем ты говоришь, — стояла на своем Комолова. — Да, мне тоже неприятны были эти люди, но я не знаю, кто их убил.

— Да брось ты, — насмешливо и в то же время ободряюще сказала Лавриненко. — Я же слышала ваш разговор с Никитиным на кухне у Губиных. Он все объясняет…

— Ничего он не объясняет! — срывающимся голосом воскликнула Оксана. — Да, Сергей знал обо мне кое-что, но это еще не значит, что я его убила!

— Послушай, давай не будем терять время на эмоции и оправдания, — поморщилась Лавриненко. — Мне они вовсе не нужны, я пришла совсем по другому поводу.

— По какому? — нервно спросила Оксана.

— А ты становишься еще красивее, когда волнуешься, — пристально посмотрев на нее, как-то грустно произнесла Лавриненко. — Прямо девушка с картины Греза.

— Что ты хочешь? — уже еле сдерживаясь, прокричала Оксана.

— Да ничего особенного, — пожала плечами Лавриненко. — Того же, чего и все остальные. Любви и тепла… Правда, многие хотят еще и денег. Как ты, например. У меня они есть, вот я и не страдаю по ним. А тебе они нужны. Ведь нужны? — подмигивая, обратилась она к Оксане.

— А кому они не нужны? — с вызовом спросила Комолова.

— Всем, но у большинства их нет. А у меня, повторяю, есть. Но мне гораздо важнее другое… — прошептала она, придвигаясь к Оксане вплотную. — Деньги не дают такого счастья и удовлетворения, как любовь и ласка…

— Я… я совсем тебя не понимаю, — упорно твердила Оксана, пораженная мелькнувшей у нее в голове догадкой. Что ж, если так… Непривычно, конечно, но все же это малая цена за свободу. Почему бы не попробовать? К тому же не так мерзко, чем ее тайная профессия…

А Лавриненко уже перебирала тонкими пальцами ее волосы и гладила легкими прикосновениями по шее.

— Мне плевать, что ты убила этих дураков, — сказала она. — Более того, я восхищаюсь тобой. Ты стала для меня такой привлекательной, я возбуждаюсь, просто глядя на тебя…

— Но ведь ты… — попробовала откреститься Оксана. — Если ты пойдешь в милицию и заявишь об этом, я стану все отрицать… Я могу сказать, что ты просто выдумала весь этот разговор, что ты просто одинокая лесбиянка, пытающаяся склонить меня к связи. У тебя же нет доказательств…

Ответом ей послужил тихий, шелестящий смех Антонины.

— Дурочка, — наконец проговорила она. — Ты не понимаешь, я совсем не хочу идти в милицию… Зачем? Я просто хочу, чтобы ты рассудила все здраво и разумно и чтобы мы обе вынесли из создавшейся ситуации пользу для себя. Посуди сама — ты осталась одна, с женихом связь порвалась, друзья от тебя, скорее всего, тоже отвернутся. Им ведь не нужны доказательства, верно? Достаточно лишь тени, которая на тебя упадет. Смею тебя уверить, что Олег с Машей не станут с тобой общаться после этого. А горячий кавказский парень Айрапет и подавно. Меня он возненавидел только лишь за то, что я терпеть не могла Шатилова с Никитиным, и всего лишь предположив, что я могла их убить. Такой вот он правильный. А уж питающий к тебе возвышенные платонические чувства церковная крыса Ювеналий и вовсе тебя проклянет. С кем ты останешься? Со своими сутенерами и товарками? Но это не та среда, которая тебе нужна. Она тебе до смерти надоела, и с проституцией пора кончать. Но ты останешься без заработка… Так вот, я предлагаю тебе помощь: у меня есть деньги, и я заменю тебе и мужчину-содержателя, и мужчину-любовника, и друга. Ты не будешь одинока, у тебя будут деньги, ты расстанешься с грязной проститутской средой… Что тебе ломаться?

Оксана, сосредоточенно наморщив лоб, слушала доводы Лавриненко. Да, логика в ее словах есть. И если пойти на ее предложение, все проблемы будут решены одним махом. Это, конечно, не совсем нормально с общепринятой точки зрения, но это выход. К тому же, когда все забудется, от Лавриненко можно будет как-нибудь избавиться. А пока… Пока она будет получать от нее деньги. Не убивать же еще и Лавриненко?

— Но… Как же Губины? — подняла она глаза на Антонину, желая прояснить для себя еще один момент. — Ты уж извини, но я в курсе ваших отношений. И мне казалось, что они тебя устраивают. Как быть с ними?

— Ты не понимаешь, — вздохнула Антонина. — С ним не все гладко, и положение вещей совсем меня не устраивает. Ведь мы с Олегом как бы делим одну женщину. Не говоря уже о том, что мне неприятно заниматься сексом с мужчиной, — кривила душой Лавриненко, изо всех сил стараясь не выпасть из роли. — А меня волнуют женщины, мне нужна одна женщина, только моя…

Это несколько не вязалось с планами Оксаны, но она надеялась, что в будущем ей удастся переменить позицию Антонины.

— Я понимаю, что и тебе мужчины наверняка опротивели после всего, что тебе приходилось делать ради их прихотей, — продолжала тем временем Антонина. — Поверь мне, женщина может быть ничуть не хуже, а гораздо лучше. Я могу доказать тебе это прямо сейчас. — Антонина понизила голос до хрипловатого шепота.

И она сильным движением усадила Оксану к себе на колени…

Через час девушки вернулись к столу, и Лавриненко снова наполнила рюмки коньяком.

Она осуществила всего лишь первую часть их с Ларисой плана. Вторая, самая главная, была еще впереди. И именно сейчас к ней нужно было переходить, когда Оксана расслабилась и утратила бдительность.

— А скажи мне, — после того, как девушки выпили, спросила Антонина, вновь усаживая Оксану к себе на колени и нежно поглаживая по спине, — что ты чувствовала, когда убивала этих кретинов? Особенно когда смотрела на их безжизненные тела…

— Знаешь, — помолчав минуту, пошла на откровенность Оксана, — когда я убила Никитина, то испытала огромное облегчение и даже злорадство. Я просто упивалась этим чувством и все время повторяла про себя — так тебе и надо! И восхищалась собой, потому что я оказалась сильнее. А Димку… Его мне было немного жаль. Но это была жалость, смешанная с презрением. Мне хотелось на прощание крикнуть ему — куда ты сунулся, дурак? Не знаешь, с кем связываешься! Ну что ж, получай и ты!

— Молодец! — целуя Оксану, проговорила Антонина. — Вдвоем мы составим великолепный тандем. А сейчас мне пора, моя малышка. Я непременно вернусь к тебе завтра. Я вообще теперь стану приходить каждый день…

— Но мне, наверное, придется съехать с этой квартиры, — вздохнула Оксана.

— Не волнуйся, — промурлыкала Антонина, потрепав ее по щеке. — Мы снимем другую, гораздо лучше. Эти проблемы я беру на себя.

Быстро собравшись, она направилась к двери, чувствуя, что ей до смерти неприятно и хочется поскорее покинуть эту квартиру. Несмотря на весь свой цинизм, несмотря на то, что смерть Никитина и Шатилова казалась ей справедливой, Антонине была очень неприятна ситуация, в которой она побывала только что.

Но выйдя на лестничную клетку и вдохнув побольше воздуха, она постаралась избавиться от этих мыслей и поспешила к Ларисе, чтобы отчитаться об успешно выполненной задаче…

Глава 10

Оксана Комолова сидела на стуле в кабинете подполковника Карташова и внимательно слушала то, что говорил ей Олег Валерьянович. Чувствовала она себя при этом не очень хорошо. Карташов подробно изложил факты и обстоятельства дела, все улики, которые имелись против нее, и теперь усиленно нажимал на то, что если она сделает чистосердечное признание, то оно зачтется ей на суде. Но делать это признание Оксане совершенно не хотелось.

Почему-то она считала — просто уверена была! — что никто и никогда не сможет обвинить ее в совершении двух преступлений. И не то что обвинить, а даже догадаться, что это она их совершила. Наверное, так бы оно и было, если бы не белокурая мадам-сыщица, которая вклинилась в дело благодаря родителям Олега Губина. Оксана долго думала, но так и не смогла понять, как Ларисе удалось прийти к выводу, что главной злодейкой в этом деле выступает она, Оксана Комолова.

Оксана слышала о способности работников милиции добиваться признания. И боялась, что ей придется пройти через ряд жестких мер, может быть даже мучений. Но пока этого не было, и она решила держаться до конца.