Тимолеон Вьета. Сентиментальное путешествие - Дан Родес

Вокруг кресла собралась группа студентов, они с интересом наблюдали за осмотром девочки, что-то записывали и по очереди заглядывали ей в рот. Процедура длилась довольно долго, и Франсуа, не в силах удержаться, время от времени бросал взгляд на Моракот, которая осталась в кабинете, чтобы поддержать сестру. Он подумал о своей невесте и, понимая, насколько бессмысленно проводить какие-либо параллели, все же попытался представить, смогла бы она с такой же любовью и терпением отнестись к испуганному ребенку. Ответ получился отрицательным. Когда осмотр закончился, Франсуа через переводчика объяснил Моракот, что зубы Малик находятся в ужасном состоянии, честно говоря, он впервые в своей практике сталкивается с таким трудным случаем, но они с коллегой, опытным французским доктором с тридцатилетним стажем, постараются сделать все возможное. Моракот внимательно слушала, хмурила брови и озабоченно поглядывала то на врача, то на сестренку. Франсуа сказал, что сейчас его ждут другие пациенты, но он будет счастлив встретиться с сестрами после работы и подробно ответить на все их вопросы. Договорившись поужинать в ресторане неподалеку от больницы, они расстались.

Малик впервые попала в Пномпень. Никогда в жизни ей не приходилось видеть столько мотоциклов, и даже на улицах Баттамбанга, куда они с родителями ездили несколько раз, не было такого количества машин и автобусов. Но больше всего ее поразили столичные достопримечательности: королевский дворец, монастырь Пном, Серебряная пагода. Все эти места Малик видела по телевизору, и ей казалось странным, что они существуют на самом деле и что около них можно постоять, можно прикоснуться к их стенам или, запрокинув голову, любоваться гигантским желтым куполом над зданием Центрального рынка, таким неестественно ярким, как будто это кадр из мультфильма. На улицах было полно иностранцев. У них в деревне иностранцы появлялись редко. Иногда они проносились по улице в больших сверкающих джипах, и ребятишки, стоя на обочине, махали им вслед. Один раз у иностранца сломался мотоцикл, и он, заметив вывеску на дверях автомастерской отца, вкатил машину к ним во двор. Малик, Софал и Панарит, спрятавшись за угол дома, издали разглядывали толстого дядьку с красным потным лицом, который сидел на пустой канистре из-под машинного масла, дожидаясь, пока отец починит его мотоцикл.

Вечером они ужинали в ресторане вместе с доктором, который пришел в сопровождении переводчика. В зале было много народу — в основном иностранцы, но попадались и местные жители — состоятельные, хорошо одеты камбоджийцы. Малик не слушала, о чем говорят взрослые, она во все глаза смотрела на ярко освещенный зал, сияющие зеркала, сверкающую огнями хрустальную люстру и большую картину, где были изображены скалы и водопад; если внимательно приглядеться, возникало ощущение, будто вода на картине движется, как настоящая. Малик расправила складки на своем новом платье, которое ей купили специально для поездки в столицу. Девочка чувствовала, что они с сестрой переступили порог какого-то совершенно иного мира — незнакомого, пугающего и прекрасного. Минут через десять доктор, исчерпав весь свой небогатый запас кхмерских слов, обратился к услугам переводчика — молодой человек, недавний выпускник университета, был немногим старше Моракот. Оторвавшись от картины с водопадом, Малик прислушалась к беседе; она заметила, что от разговора на профессиональные темы доктор перешел к рассказу о погоде во Франции, а потом подробно расспрашивал Моракот о жизни камбоджийской деревни.

После ужина француз посадил их в машину и довез до дверей гостиницы, находившейся неподалеку от больницы. Малик показалось странным, что сестра согласилась встретиться с доктором на следующий день.

«Это очень важно, — сказала Моракот, когда они поднимались в свою комнату. — Мы должны поговорить о твоих зубах и обсудить курс лечения».

Курс лечения начался, и Малик поместили в больничную палату. Теперь на ужины в компании с французом и его переводчиком Моракот ходила без сестры. Девушка рассказала доктору о себе: он узнал, что ей двадцать лет, что ее отец — прирожденный механик, который может починить любую машину; его автомастерская процветает, и поэтому у отца достаточно денег, чтобы оплачивать учебу дочери, и уже совсем скоро Моракот получит диплом учителя. Также доктору стало известно, что она не замужем и у нее нет жениха, хотя многие деревенские парни приглашают ее на свидание, но она предпочитает проводить время дома, за книгами, а кроме того, ей приходится помогать матери по хозяйству. Рассказывая о себе, доктор сообщил, что живет в Париже, что у него есть три сестры, старший брат и пятеро племянников, но сам он не женат, и у него нет подруги, вернее была, но они расстались.

Однажды переводчику Франсуа пришлось уехать в провинцию Кампонгчам — у его брата родилась дочка, и все родственники собирались на большое семейное торжество, — поэтому в тот вечер за столиком нового модного ресторана Моракот с доктором оказались вдвоем. Француз, убедившись, что на них никто не смотрит, осторожно накрыл своей рукой лежавшую на скатерти руку девушки. Моракот не отдернула руку, она лишь подняла на доктора глаза и мягко улыбнулась. На обратном пути в такси доктор обнял ее и поцеловал. Моракот не успела ничего сказать, потому что они уже подъехали к дверям больницы, где в палате на втором этаже лежала Малик. Девочка мучилась от боли после очередной операции, которая, по уверениям врачей, должна была принести ей только пользу.

Через пять недель, проведенных в больнице под наблюдением заботливого молодого доктора, Малик наконец сказали, что она может вернуться домой. Увы, несмотря на все старания врачей, три зуба все же пришлось удалить. Они лежали у Малик в кармане, аккуратно завернутые в чистую салфетку. Франсуа сказал, что после нескольких сложных операций девочке будет трудно приезжать в Пномпень, однако за ней необходимо понаблюдать, и поэтому он сам будет навещать ее в деревне — в конце концов, это самый необычный случай во всей его врачебной практике. Получив подробные инструкции, как добраться до деревни, доктор проводил сестер вниз и усадил в такси. Они устроились на заднем сиденье машины — Малик, с полным ртом каких-то металлических пластин и зажимов, и Моракот, у которой в сумочке лежал самоучитель французского языка, новенький плеер и целая россыпь кассет. Им предстояло ехать девять часов. Всю дорогу в машине грохотала музыка — водитель снова и снова крутил одни и те же песни.

Франсуа смотрел вслед машине, пока она не затерялась в потоке транспорта, потом поднялся по ступенькам крыльца и скрылся в дверях больницы.

Две недели спустя доктор в сопровождении переводчика приехал в деревню. Он был утомлен долгой дорогой, однако провел несколько часов в компании отца Моракот, угощая его привезенным из города коньяком. Уже стемнело, когда он с трудом дотащился до своей комнаты, которую ему любезно предоставили родственники девушки, жившие в соседнем доме, и рухнул на кровать под москитной сеткой.

Он провел ужасную ночь в маленькой, душной комнате без кондиционера и утром проснулся совершенно разбитый. Доктор немного поболтал с Моракот на французском — девушка вполне уверенно имитировала произношение диктора, читающего текст на учебной кассете, — потом осмотрел Малик, сказал, что девочка поправляется даже быстрее, чем он ожидал, и стал собираться обратно в Пномпень. Еще две недели спустя он снова приехал навестить свою пациентку. Все в деревне были рады молодому доктору, все дружно говорили, какой он симпатичный и добрый, и как заботится о Малик, и как повезет старшей сестре, если француз сделает ей предложение. Он сделал ей предложение на живописном берегу реки Меконг, когда через месяц Моракот привезла Малик в Пномпень на очередной и, как они надеялись, последний осмотр.

Переводчик научил его нескольким необходимым в такой ситуации фразам на кхмерском языке и заверил, что девушка непременно ответит «да». Получив согласие, доктор еще на полгода продлил контракт и начал готовиться к свадьбе.

Никто из родственников Франсуа на свадьбу не приехал, зато было полно коллег, работавших вместе с доктором в местной клинике. Пьяные французы наперебой угощали Малик сладостями и кока-колой и даже танцевали с ней на небольшом поле для гольфа, где проходила свадебная церемония. Некоторые из них, те, у кого были камбоджийские жены, достаточно внятно изъяснялись на кхмерском языке — во всяком случае, большую часть того, что они говорили, Малик понимала.

Моракот переехала в городскую квартиру мужа. Доктор ходил на работу в клинику, а она занималась французским языком и вела домашнее хозяйство. По вечерам молодожены играли в карты и разговаривали о том, как они будут жить во Франции. Доктор сказал, что сразу после возвращения на родину он возьмет отпуск и повезет Моракот в большое турне по Европе. Она увидит прекрасные города и все самые известные достопримечательности. И в каждом городе на фоне каждой из этих достопримечательностей он будет делать фотографии — Моракот в Европе. Он говорил, что в Европе холодно и красиво.