Зеркала судьбы. Изгнанники - Диана Удовиченко

– Знаю, – махнул рукой парень, – старый Бертард всегда относился к тебе слишком мягко и позволял то, что не простили бы ни одной другой девушке. Но теперь я буду хозяином твоей судьбы. За тобой должок, Мара.

Я почувствовала, как меня охватывает бешенство, делая голос низким и гортанным, а движения – обманчиво медленными и плавными. В глубине души поднималась мрачная радость: именно этого разгула злобы мне так не хватало в человеческой стране.

– Должок? Что ж, верну. Видно, не все я тебе отбила тогда.

– А вот сейчас увидишь! – взъярился Ранвальд. – Ты будешь моей прямо здесь!

Неожиданно он совершил длинный, звериный прыжок из седла своего коня и, оказавшись сидящим верхом уже на Звере, обхватил меня. Вдвоем мы свалились в пыль обочины и покатились по земле.

– Ты все равно будешь моей, Мара! – хрипел парень, раздирая на мне одежду. – Во всем Т'харе нет орки лучше, чем ты!

Его глаза затянула пелена страсти. А когда настоящий орочий воин охвачен страстью… Что бы сделала на моем месте другая женщина? Не знаю. Но мой знаменитый бешеный нрав развернулся в полную силу. Ржали перепуганные кони, мимо проносились экипажи, а мною среди бела дня пытались насильно овладеть! Есть от чего взбеситься! Ранвальд, пыхтя, навалился на меня сверху, прижав мои руки к телу и больно вонзая в шею клыки. Он уже ничего не соображал и вел себя то ли как проголодавшийся вампир, то ли как дикий зверь – словно не только поиметь хотел, а еще и сожрать. Скинуть я его не могла – слишком уж он был тяжел. Но вот правую руку выпростать все же сумела и с силой вдавила большой палец в глаз Ранвальда. Тот заорал, отпрянул и мгновенно ослабил захват. Я наконец столкнула его с себя и вскочила на ноги, выдергивая нож из ножен на бедре. К тому времени как Ранвальд поднялся, пошатываясь и прикрывая ладонью заплывший кровью глаз, я уже пришла в себя и от всей души надеялась, что оружие в ход пускать не придется. Но решила: пусть воин видит, что я настроена биться до конца. Может, тогда его любовный пыл поумерится, и он, оставив меня в покое, вернется домой, чтобы отыскать более покладистую девушку. Слава Тиру, кажется, я не выдавила ему глаз – Ранвальд успел вовремя дернуться назад. Отделается сильной болью и временно окривеет. Но дома Улаф быстро приведет его в порядок. Просто потому что не потерпит в селении еще одного одноглазого. Я усмехнулась своим мыслям, прикидывая, продолжится ли драка, или Ранвальду уже достаточно. Но недаром говорят, что Лак'ха – самая коварная из всех богов. И она приготовила мне новый подарок.

– Стой! – раздался вдруг властный голос.

Я подняла голову, одновременно стараясь держать Ранвальда в поле зрения. Над нами возвышался отряд всадников. Городская стража. Принесла же их нелегкая на объездную дорогу!

– Кто такие? – спросил подъехавший первым немолодой усатый воин на караковом жеребце. Его спутники, многозначительно похмыкивая, все как один с искренним интересом уставились на меня.

«Старайтесь не связываться с городской стражей, – вспомнились мне наставления Костолома, – они чувствуют себя хозяевами города. Ведь власть им дана по закону императора. Всегда пытайтесь договориться добром. Лучше всего вовремя откупиться». Что я и попыталась сделать. Поспешно заведя руку с ножом за спину, вежливо проговорила:

– Приношу свои извинения, почтенные господа. Мы с товарищем немного повздорили. Так, ничего серьезного.

– Говорите, ничего серьезного, леди? – ухмыльнулся в седые усы пожилой стражник, как я поняла, старший в отряде. – А что вы прячете за спиной? И почему у вашего товарища такой помятый вид? И наконец, леди, – он выразительно кивнул на мою грудь, – как вы объясните это?

Опустив глаза, я поняла, на что так усердно таращится весь отряд. Придурковатый Ранвальд, порази его Лавра мужским бессилием, разорвал таки у меня на груди куртку и рубаху. И сейчас довольно скалящимся мужикам во всей красе явилась моя оголенная грудь. Неторопливо, словно ничего особенного не произошло, я вернула нож в ножны и запахнула обрывки куртки, все еще надеясь уладить дело миром. Но этот недоношенный сын ятуна и ослицы снова подставил меня под неприятности.

– Не ваше дело! – заорал он на стражников. – Убирайтесь отсюда, пока я не размазал вас по дороге!

– Что-о-о? – усы старшего чуть ли не дыбом встали от такой наглости. –А ну, ребята, вяжите его!

Сунув в рот два пальца, он азартно свистнул. Только тут я обратила внимание на еще один отряд, неторопливо скачущий к нам. При свисте начальника они ускорились, и через минуту нас взяли в плотное кольцо.

– Сдается мне, ребята, что этот ухарь хотел снасильничать леди, – мстительно проговорил усач.

– Да это точно, и к гадалке не ходи, – подхватил молодой паренек, – вон, на леди вся одежа порвана.

– Нет-нет, все в порядке… – начала было я.

– Ну конечно, настоящая леди ни в жизнь в таком позоре не сознается, – перебил меня старший. – Вы не волнуйтесь, мы никому не скажем. Но вот к судье поехать придется.

Я положила руку на подвешенный к поясу тяжелый мешочек и выразительно посмотрела на командира отряда. Но тот сделал вид, что не понял моего намека. Конечно, вокруг столько подчиненных.

– Может быть, отойдем? – прямо спросила его я.

И вроде бы лицо воина смягчилось. Вполне возможно, мне бы и удалось с ним договориться. Хотя неприятности грозили не мне, а Ранвальду. Но тот, видно, жаждал беды и снова высказался в том смысле, что все люди – слабые дохляки, а их стража – зажиревшие свиньи, ну, а уж командир-то и вообще…

– Связать, – коротко бросил усач, отворачиваясь от меня.

На обочине образовалась свалка. Возможно, Ранвальду и удалось бы отбиться, хотя на него двинулись сразу двадцать человек. Но из-за поврежденного глаза он не мог следить за всеми противниками, и им удалось повалить его на землю. Я пребывала в замешательстве. Вроде бы законы Холодных степей требовали вступиться за орка. С другой стороны, я уже не часть племени. И жить мне предстоит среди людей, значит, я должна следовать их закону. А он гласит, что нельзя сопротивляться городской страже. Хотя Ранвальда было жаль. Но опять же, он сам напросился. И еще неизвестно, что бы произошло, не вмешайся стража в нашу милую беседу. В конце концов, должен же был этот безумец понимать, что не в степи он, а в человеческом государстве. Здесь другие порядки, и их надо уважать. Пока я разрывалась между зовом крови и голосом рассудка, Ранвальда скрутили, обмотали веревкой и перекинули на спину его же собственного коня. Парень не успокаивался и продолжал поливать стражников ругательствами.