Дайкин. Идущий на свет (СИ) - Коротков Александр Сергеевич

— Понимаю, что ты пришел сюда не из праздного любопытства. Мы чувствуем, что мир вокруг меняется. Снова появился темный эквилибр, сумевший развить свой дар.

— Темный эквилибр? — я непонимающе нахмурился. Что еще за новая напасть?

— Об этом всегда умалчивали в Академии. А сейчас, подозреваю, и вовсе никто не знает. Магия нашего мира никогда не была разделена. Темная, светлая — все это две стороны одной медали. Ученики Проклятого и Великого, равно как и те, кто сейчас выходит из стен Академии — это однорукие калеки. Все, что мы с Рэем узнали за двадцать лет поиска — это обрывки знаний. На заре времен, когда люди еще не появились в этом мире, маги прошлого работали только парами. Владели обоими гранями дара, но один со склонностью к свету, второй — к тьме. И, судя по всему, их возможности были поистине безграничны. Почему произошел раскол — неизвестно. Но с тех пор маги стали делиться на темных и светлых. А их возможности напоминают лишь тень былых сил. Единственные, кто смог преодолеть этот барьер — это те, кого ты знаешь сейчас как Великого и Проклятого. Пятнадцать лет они были не разлей вода, вместе совершенствуя свой дар. Пока в конце концов разногласия не привели их на разные стороны баррикад, а мир — к большой войне.

К концу этого монолога в моей голове словно поселился рой диких пчел. За последний час я узнал о магии больше, чем за всю прошлую жизнь. А к своей цели не приблизился ни на шаг.

— Так что там насчет темных эквилибров?

— А ты еще не догадался? — я мог поклясться, что несуществующие брови Брэга поползли вверх. — Вычищающие и есть темные эквилибры.

И вот тут я чуть не сел прямо там, где стоял. Этот призрак хочет сказать, что я маг?! Да не смешите мои кинжалы. А Брэг тем временем и не думал останавливаться.

— Это всегда очень тщательно скрывалось. Рэй, то есть Великий, очень боялся, что у кого-то возникнет соблазн повторить их с Бингамом путь. Поэтому в самом начале войны он создал артефакт. Все считали, что артефакт определяет склонность неофита к тому или иному аспекту магии. На самом деле первоочередной задачей артефакта было выявление эквилибров, а также установка блокирующего плетения, которое рано или поздно сводило с ума и убивало своего носителя. — И, видя в моих глазах вопрос, Брэг продолжил — За свой разум и здоровье можешь не переживать. Я вижу, что ты не касался артефакта. Что тебе действительно грозит — так это стать беспринципным жестоким убийцей. Ты ведь уже попробовал крови вампира, верно? Но я покажу тебе, как бороться с изменениями.

На меня налетел шквал чужих воспоминаний. Ярких, обжигающих. Как будто все это происходило именно со мной.

Я стою перед столом, на котором разложены разные ингридиенты. Я узнал полынь и болиголов. Юзеф как-то мне сказал, что это ингредиенты для приготовления яда, который делает из обычного человека дайкина. Позади меня переминаются с ноги на ногу двое взволнованных юношей. На лицах написано волнение и в то же время плохо скрываемое предвкушение.

Резкий скачок.

Я стою возле того самого стола, который только что видел в Храме Вычищающих. Только здесь к нему ремнями прикован бледный молодой мужчина с янтарными глазами. Я с удивлением понял, что мне знакомо его лицо. Более того, я знаю, где его найти. И при встрече обязательно спрошу, что еще он собирался от меня скрыть. Нож в моей руке аккуратно надрезает его запястье. Темная густая кровь стекает в подставленную чашу.

Скачок.

Двое парней, что только что с благоговением следили за моими приготовлениями, сидят на крепких стульях. Их руки и ноги крепко привязаны, но парни не испуганы. Я поочередно даю каждому выпить из чаши. Через несколько мгновений их глаза закатываются, лбы покрывает испарина, вены вздуваются. Тот, что справа, внезапно успокаивается, дыхание становится ровным. Кризис миновал. Тому, что слева, становится хуже. Его сильно трясет. В какой-то момент я начинаю думать, что стул не выдержит, но тут все заканчивается. Парень обмякает, голова заваливается набок, а изо рта и носа вытекают тонкие струйки крови. Я понимаю, что он мертв. Первый же открывает глаза, сменившие цвет с голубого на зеленый. Такие же, как у меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скачок.

Молодой Вычищающий тьму, еще недавно сидевший передо мной привязанным к стулу, тяжелой походкой входит в Храм. Подходит к зеркалу, тяжело опускается на колени. Я вижу, что с его отражением что-то не так. Гротескное, искаженное безумием. Парень вглядывается. На его лице сменяются эмоции: животный страх сменяет лютый гнев. Гнев уступает место безудержному веселью. Веселье сменяется нежностью. Нежность перетекает в огромную печаль. Все эти метаморфозы не находят отражения в зеркале, но меняется само отражение, постепенно становясь нормальным.

Скачок.

Снова вампир. Он яростно скалится, но ремни держат крепко. Я беру кровь, но в этот раз не для приготовления снадобья. Кровь стекает в подставленную флягу.

Скачок.

Я с еще двумя воинами сижу в высокой траве, наблюдая за неказистыми развалинами. Где-то внутри сидит некромант, чьи немертвые слуги терроризируют окрестности уже месяц. Сначала я, а затем и товарищи, поочередно прикладываемся к фляге. Короткая ломота в висках и мир вокруг становится нестерпимо ярким для нашего зрения. А еще очень медленным. Просто резко возросла реакция. Я отдаю тихую команду и мы выдвигаемся.

Скачок.

Я сижу на краю кровати в небольшой комнате. Явно жилая, и даже довольно уютная. Этакая берлога старого холостяка, где уникальные вещи со всего мира лежат вперемешку со слоем мусора. Рядом со мной лежит что-то… Медальон. Простой кусок серебра, без гравировок и узоров. Беру нож. Лезвие проходит по ладони. Грубо, глубоко. Затем по другой. Окровавленными ладонями сжимаю кусок серебра. Чувствую, как вместе с потерянной кровью становится легче дышать.

Скачок.

Я понял, что вернулся обратно. В зал, где, кроме меня, присутствуют лишь тени уже пять веков как умерших людей.

— Теперь ты знаешь. — голос Брэга был полон сострадания. — Знаешь, кто такие Вычищающие. Но это знание не принесет тебе облегчения.

Если честно, я сейчас сам себе напоминал свежевыжатый лимон. Слишком раздавлен знаниями, которыми со мной поделились, не спросив моего мнения. Но один вопрос требовал немедленного уточнения:

— То есть если я хочу сражаться со всякими упырями на равных, мне нужно разжиться кровью вампира?

— Именно так. Но помни. Чем чаще ты используешь такой… наркотик, тем больше тебе хочется. И рано или поздно ты превратишься в жестокого беспринципного зверя. Если не научишься избавляться от избытков тьмы.

— Не вижу при себе никаких волшебных амулетиков. Да и умений не добавилось.

В ответ пришла мысль-образ искреннего веселья.

— Иногда самые удивительные вещи находишь в самых неожиданных местах. А насчет того, что не умеешь… Прости меня за это самоуправство, но, думаю, компания родственной души тебе не помешает.

С этими словами одна из теней, самая неспокойная, весь разговор посылавшая мне мне мыслеобразы крайней степени дружелюбия и любопытства, рассыпалась осколками и втянулась в мой перстень.

Глава 32

После Большого совета Адриан пребывал в легком раздрае чувств. По сути, сбор алангорской знати закончился ничем… И всем.

После того, как прозвучало больше похожее на ультиматум предложение герцога Теонского, в зале зазвучало множество голосов. Кто-то из прихлебателей герцога громко требовал проголосовать здесь и сейчас, другие, наоборот, требовали поставить герцога на место, так как не видели законного права претендовать на трон. Принцесса ведь жива. В одном молодой маг убедился твердо: в ночь нападения на Королевский дворец они испортили чей-то план по захвату трона. Если бы погибла вся королевская семья, то из зала Совета герцог вышел бы без пяти минут королем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В тот момент, когда, казалось, знать кинется друг на друга как пьяные портовые грузчики, не поделившие шлюху, а Адриан откровенно растерялся, не понимая, к чему готовиться, на весь зал, троясь и множась, раздалось громогласное «ТИХООО!».