Крепче цепей - Шервуд Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легкое дрожание корабля нарушило мысли Ранора: это открылся шлюз.
Дело сделано. Остается высадиться и следить по мере возможности за событиями, которым он дал ход.
Ранор взял чемодан. С его души и ума будто камень свалился. Казалось, что Люсьер где-то здесь, близко; он трепетал от нежности, идя по длинному коридору к переднему шлюзу и размышляя о бесконечности.
* * *Фиэрин приказала пальцам не дрожать, когда содрогнулся корабль. Зажегся огонек коммуникатора, и она включила динамик.
– Корабль причалил к станции. Пассажиров просят пройти к выходу. Тем, кто нуждается в жилом помещении, следует...
Фиэрин снова выключила звук. Тау найдет ей местечко – уж в этом она не сомневалась.
Она села, изучая эффект бриллиантов, которыми украсила волосы. Из зеркала на нее глянули серебристо-серые глаза, большие и чуть раскосые, в обрамлении темных ресниц и крылатых бровей. У брата глаза такие же – они сразу привлекают внимание при кофейных лицах и иссиня-черных волосах.
Руки коснулись тугого корсажа, где под вышивкой и кружевом был спрятан чип Ранора. Фиэрин выбрала это место не без юмора – оно хорошо сочеталось с манией секретности, одолевшей беднягу.
Не сказать ли об этом Тау, не отдать ли ему чип на сохранение, пока Ранор не заберет? Ведь у Тау возможностей куда больше, чем у нее. И он обожает секреты. Прямо как мальчишка.
Вот подивится он, когда она расскажет.
А может, нет? Его реакцию предугадать трудно. По большей части он был добр к ней, а когда не был, осыпал ее после подарками; очаровательный, но совершенно непредсказуемый партнер и в постели, и вне ее. От него веяло властью и милостями. Фиэрин купалась в восхищении и зависти его друзей. Но, отдалившись от его орбиты, она стала слышать гнусные сплетни и замечать полные ненависти взгляды. Как она недавно выяснила, Тау любили далеко не все.
Эта двойственность заставила ее колебаться. Да, она любит его, но каков он – этот любимый ею человек?
«Он обещал, что использует все свои связи, чтобы найти моего брата и обелить его имя». Ну что ж, Джесимара нашли; она узнала это из компьютерной базы новостей на корабле, который ввез их на Арес со сборного пункта в системе, еще не захваченной рифтерами Эсабиана. Но согласно этой информации, брат находится в заключении.
Она вынесла свой кофр в коридор.
«Тау имеет власть освободить Джеса, и если он не лгал мне, то уже употребил эту власть. Если Джес на свободе, я поверю Тау, потому что буду знать, что он верит мне. Если Джес на свободе, я доверю Тау чип Ранора».
Она завернула за угол как раз вовремя, чтобы увидеть высокий силуэт Ранора, в числе других входящего в шлюз. И немного ускорила шаг, решив, что высадиться вместе с ним будет красивым жестом.
Она вошла в шлюз последней. От Ранора ее отделяла суетливая кучка техников, которые все время подпрыгивали, чтобы заглянуть через головы других. С расстояния нескольких метров она видела, что Ранор бледен, но спокоен. Ей хотелось добраться до него и сжать его локоть, чтобы подбодрить.
Причал кишел встречающими, которые хлынули вперед, увидев пассажиров. Сердце Фиэрин забилось сильнее, когда она разглядела в толпе ястребиное лицо Тау. Значит, он пришел, а не просто прислал Фелтона, к чему она себя готовила.
«Очень хороший знак», – радостно подумала она, высматривая рядом с ним Джеса. Вот был бы сюрприз!
Первых пассажиров уже сжимали в объятиях, и слышались радостные возгласы. Но Ранор шел один.
А вот его никто не встречает.
Фиэрин с горячим сочувствием подумала о его погибшей подруге. Сейчас он мог бы идти об руку с ней! Может, Тау и для него найдет место на своей громадной яхте?
Фиэрин заторопилась вперед, а Ранор как раз в это время дошел до толпы на пирсе.
Очередной напор человеческой массы едва не поглотил его. Фиэрин прочистила горло, чтобы позвать Ранора, но тут он дернулся и крутнулся волчком, широко раскрыв глаза.
Боль и шок, пронизавшие Фиэрин, отразились на лице Ранора. Их глаза встретились на долгое мгновение; рев толпы отошел куда-то вдаль, и время заместило ход. Казалось, что темные глаза, молят ее: «Помни, помни!»
Потом они закатились, и Ранор упал в толпу.
Раздались крики, и Фиэрин бросилась вперед. Над телом Ранора склонились. Тау использовал свою власть, чтобы оттеснить толпу назад, подошел к Ранору, длинными пальцами умело проверил пульс и просунул руку под мантию, чтобы прослушать сердце.
«Ранор был прав. Ему грозила опасность», – подумала Фиэрин, и холодок внутри сменился, ледяными торосами ужаса. Она поборола желание потрогать чип у себя за корсетом: тот, кто это сделал, может следить и за другими пассажирами – не найдется ли у ларгиста сообщник?
Тау, все еще склоненный над Ранором, поднял голову.
– Вызовите медиков, быстро, – сказал он тем, что стояли у стенного пульта, и встретился глазами с Фиэрин.
Приветливая улыбка преобразила его напряженное лицо, и он медленно распрямился, сказав другим доброхотам:
– Постерегите его, ладно? – потом протянул руку и произнес с нежностью: – Фиэрин.
Она взяла его руку в свои, чувствуя силу, таящуюся под гладкой тканью камзола.
– Этому человеку уже ничем не поможешь, – сказал Тау. – Мы здесь только мешаем.
«Бедный Ранор», – чуть было не сказала Фиэрин, но страх удержал ее. Радуясь, что можно уйти, она приноравливалась к широкому шагу Тау, и толпа расступалась перед ними.
Фиэрин вдруг стало невмоготу. Рассудительность покинула ее, и она произнесла:
– Джес на свободе?
Золотистые глаза Тау на миг сузились и тут же приобрели привычное ей выражение ласкового юмора.
– Хотел бы я ответить тебе утвердительно, дорогая. Но возникли некоторые... осложнения.
– Что за осложнения? Он не убивал наших родителей, я же тебе говорила. Он не мог.
Тау сжал ее руку в своей ровно настолько, чтобы прервать ее речь.
– Юстициалы потребуют доказательств. Пока что они утверждают, что все улики против него. Я занимаюсь этим и впредь тоже буду действовать в его пользу. Но, дитя мое, если ты будешь кричать об этом во всех коридорах, то отнюдь не облегчишь мне задачу.
Она посмотрела ему в лицо, такое красивое и такое непроницаемое. Можно ли ему доверять? Она снова увидела, как падает Ранор. Теперь ее всю жизнь будет преследовать боль и мольба в его глазах за миг до смерти.
– Хорошо, – сказала она, принудив себя улыбнуться. – Я подожду.
И чип Ранора тоже подождет.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
11
– Вы, как и мои наставники на Артелионе, много раз цитировали Полярности вашего предка, – сказал Анарис. – Но я никогда не понимал до конца, что Джаспар Аркад хотел ими сказать.
– А как по-твоему? – улыбнулся Геласаар.
– Мой отец думает, что первая из них – пророчество. «Правитель Вселенной – правитель ничей; власть над мирами держит крепче цепей». Вы правили Вселенной, а теперь не правите ничем. И скоро начнется последний этап нашего путешествия, в конце которого вас ждет Геенна.
Панарх засмеялся легко, почти беззлобно.
– Полярности – это не пророчества, но твой отец поймет их истинный смысл достаточно скоро.
– Я думаю, Полярности – это плоды размышлений о пределах власти, – сказал Анарис, играя своим дираж'у.
– Весьма нехарактерный вывод для должарианца. Мы хорошо тебя выучили.
– Ваш предок основал звездную империю, но его ограничивала теория относительности. Теперь, когда Сердце Хроноса в наших руках, эти ограничения теряют свою силу.
Панарх покачал головой:
– Твоему отцу этого не уразуметь, Анарис, но ты-то должен.
Анарис промолчал. Одним рывком он развязал все узлы на дираж'у и натянул его, как струну.
– Самым большим ограничением для нашей власти всегда было человеческое сердце во всем его бесконечном разнообразии, – продолжал Панарх. – Самая мощная техника бессильна против него.
– То урианское устройство, которым владеет сейчас мой отец, находилось в пределах вашей досягаемости семьсот лет, и вы его упустили. – Анарис подался вперед. – С такой мощью все, что принадлежало вам, станет лишь мельчайшей частицей моего наследия.
– Я всегда был ничьим правителем, – спокойно ответил Геласаар. – Если годы на Артелионе не научили тебя этому, твое наследие будет еще меньше.
* * *ЮЖНЫЙ ОКТАНТ ФЕНИКСА. «КУЛАК ДОЛЖАРА».В гулком холодном пространстве второго переднего швартовочного отсека гуляли сквозняки. Моррийон содрогнулся.
Анарис же стоял как ни в чем не бывало, окруженный своей тарканской гвардией. Их силуэты вырисовывались на фоне космоса, который был виден в распахнутый люк отсека. Там, лишь слегка искаженный силовым полем шлюза, висел тонкий, как оса, эсминец – так близко, что Моррийон ясно видел эмблему на его корпусе: странная, круглая, с узкими полями шапка, надсаженная на крест, и все вместе заключено в пентаграмму.