Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Пайпс

Корнилов вернулся в Петроград 10 августа — по настоянию Савинкова, но вопреки желанию министра-председателя. Так как ходили слухи о готовящемся покушении на его жизнь, он прибыл со своей текинской охраной, которая у входа в резиденцию Керенского поставила пулеметы. Требование Корнилова собрать кабинет Керенский отклонил и встретился с ним в присутствии Н.В.Некрасова и М.И.Терещенко — своего «домашнего кабинета». Настойчивость генерала объяснялась полученными им сведениями о наступлении немцев, которое должно было вот-вот начаться в районе Риги и могло угрожать столице. Он вновь завел речь о реформах в армии — восстановлении смертной казни на фронте и в тылу (включая смертную казнь для русских, работавших на иностранные державы) и милитаризации военной промышленности и транспорта21. Керенский нашел большинство требований Корнилова «нелепыми», но согласился с необходимостью укрепить дисциплину в войсках. Корнилов заявил министру-председателю, что знает о грозящей ему отставке, но «советует» не делать этого шага, чреватого беспорядками в армии22.

Четыре дня спустя Корнилов неожиданно для всех появился на Государственном совещании, которое Керенский, стремясь заручиться общественной поддержкой, созвал в Москве. Поначалу Керенский не хотел разрешать Корнилову выступать перед участниками совещания, но затем сдался ~ на условии, что генерал коснется только военных вопросов. Когда Корнилов прибыл к Большому театру, его встретила и понесла на руках толпа. Делегаты от правого крыла шумно его приветствовали. И хотя в своей достаточно сухой речи Корнилов не сказал ничего, что можно было бы расценить как политический выпад против правительства, весь этот эпизод стал для Керенского переломным в его отношениях с генералом. Оказанный Корнилову восторженный прием он воспринял как личное оскорбление. Как он признавался впоследствии, «после Московского совещания для меня было ясно, что ближайшая попытка удара будет справа, а не слева»23. Это убеждение со временем превратилось в idee fixe: что бы затем ни происходило, рассматривалось как ее подтверждение. Уверенность Керенского в готовящемся заговоре правых сил подкреплялась и телеграммами офицеров и частных лиц с требованием сохранить Корнилова на посту Верховного главнокомандующего, и тайными донесениями из Ставки о заговорах среди офицеров24. В атаку на Керенского и его правительство пошла консервативная пресса. Типичной была, например, передовая статья в «Новом времени», утверждавшая, что спасение России — в беспрекословном подчинении авторитету Верховного главнокомандующего25. У нас нет сведений, подтверждающих причастность Корнилова к организации этой политической кампании, но, будучи ее главным героем, он автоматически оказывался под подозрением.

Если трезво взглянуть на взлет популярности генерала Корнилова, можно прийти к выводу, что она была скорее выражением недовольства Керенским в качестве лидера, чем симптомом «контрреволюции». Страна призывала твердую власть. Но социалисты оказались нечувствительными к этим настроениям: более сведущие в истории, нежели в практической политике, они считали консервативную («бонапартистскую») реакцию неизбежной*. 24—25 августа, еще до начала каких-либо событий, социалистическая печать писала о контрреволюции как о чем-то свершившемся. 25 августа меньшевистская «Новая жизнь» под заголовком «Заговор» объявляла, что таковой в полном разгаре, и выражала надежду, что правительство подавит его по крайней мере с таким же рвением, с каким преследовало большевиков26.

* В частной беседе с автором Керенский признал, что в своих действиях в 1917 г. он в значительной мере руководствовался примером Французской революции.

Итак, сценарий заговора был готов. Оставалось найти главное действующее лицо.

* * *

В середине августа началось наступление немцев на Ригу, о котором предупреждал Корнилов. Недисциплинированные, политизированные русские войска не смогли ему противостоять и 20—21 августа сдали город. Для Корнилова это было последним подтверждением того, что русская армия требует незамедлительной реорганизации, — в противном случае судьбу Риги в ближайшее время может разделить Петроград. Анализируя обстоятельства зарождения корниловского мятежа, нельзя упускать из виду плачевного положения дел на фронте, ибо, хотя большинство современников так же, как и историки, рассматривали конфликт между Керенским и Корниловым исключительно как борьбу за власть, для самого Корнилова это была прежде всего последняя отчаянная попытка спасти Россию от военного поражения.

В середине августа Савинков получил из надежных французских источников информацию, что большевики намереваются организовать в начале сентября еще один путч. 19 августа это сообщение опубликовала газета «Русское слово»*.

* № 189. с. 3. Газета писала, что, по мнению правительства, это будет решительный удар большевиков.

Предполагаемая дата путча совпадала, по сведениям Ставки, с датой начала немецкого наступления на Петроград27. Источник этой информации неизвестен, а само сообщение, судя по всему, было фальшивкой, так как в большевистских источниках ничто не указывает на подготовку путча к этому времени. Савинков предупредил Керенского, но того информация как будто не обеспокоила: министр-председатель по-прежнему считал большевистский заговор плодом воображения своих оппонентов28. Однако он сразу понял, что эти сведения можно использовать как предлог, чтобы обезвредить Корнилова. По его распоряжению Савинков отправился в Могилев со следующей миссией: 1) ликвидировать офицерский заговор в Ставке, о котором сообщал М.М.Филоненко; 2) ликвидировать политический отдел при Ставке; 3) добиться согласия Корнилова, чтобы Петроград с окрестностями, где предполагалось объявить военное положение, перешел из-под его командования в подчинение напрямую правительству; 4) «испросить у ген[ерала] Корнилова конный корпус для реального осуществления военного положения в Петрограде и для защиты В [ременного] Правительства] от каких бы то ни было посягательств, в частности от посягательства большевиков, выступление которых уже имело место 3—5 июля и, по данным иностранной контрразведки, готовилось снова в связи с германским десантом и восстанием в Финляндии»29. На этот последний, четвертый, пункт следует обратить особое внимание, так как впоследствии утверждение Керенского, что Корнилов послал кавалерийские части в Петроград с целью свержения Временного правительства, послужило основанием для обвинения того в государственной измене.

Целью поездки Савинкова в Могилев была ликвидация якобы созревавшего там контрреволюционного заговора, а предлогом — необходимость принятия мер против большевистского путча. Как впоследствии уклончиво признал Керенский, он потребовал передать под свое командование некоторые воинские части (то есть Третий кавалерийский корпус), чтобы «в военном отношении» быть независимым от Ставки30. Той же цели служило и выведение Петроградского военного округа из подчинения Корнилову.

Савинков прибыл в Могилев 22-го и оставался там до 24 августа31. Первый разговор с Корниловым он начал с того, что, несмотря на все разногласия между Верховным главнокомандующим и министром-председателем, им необходимо действовать сообща. Корнилов согласился: пусть Керенский слаб и плохо исполняет свои обязанности, но все же он нужен. Он добавил, что Керенскому стоило бы расширить политическую базу своего правительства, введя в него генерала Алексеева и кого-нибудь из патриотически настроенных социалистов, например Плеханова и А.А.Аргунова. Обсуждая вопрос о реформах в армии, предложенных Корниловым, Савинков подтвердил намерение правительства приступить к их осуществлению и показал последний вариант проекта реформ. Корнилов нашел документ не вполне удовлетворительным, поскольку там предусматривалось сохранение института армейских комитетов и комиссаров. Генерал поинтересовался, как быстро можно ожидать введения реформ. Савинков ответил, что правительство пока не хотело бы их обнародовать, опасаясь мощного противодействия со стороны Совета. Тут он сообщил Корнилову, что, по сведениям правительства, большевики готовят на конец августа или начало сентября новые беспорядки в Петрограде. Поспешное введение армейской реформы может заставить их выступить раньше, и в этом случае их поддержит Совет, также настроенный против реформы.

Затем Савинков перешел к обсуждению мер, направленных на предотвращение большевистского переворота. Он сообщил, что министр-председатель хотел бы взять на себя командование вооруженными силами Петрограда и прилегающих к нему районов. Корнилов был недоволен этим требованием, но уступил. Ввиду непредсказуемой реакции Совета на армейскую реформу и назревающего большевистского путча, продолжал Савинков, хотелось бы усилить Петроградский гарнизон надежными частями, поэтому Корнилову в течение двух дней следует передислоцировать Третий кавалерийский корпус из Великих Лук в пригород Петрограда и передать его в прямое подчинение правительству. Как только это будет сделано, он должен известить Петроград телеграммой. Савинков также сказал, что в случае необходимости правительство готово на «безжалостные» меры против большевиков, а если с ними выступит Петроградский Совет, — то и против Совета. Корнилов полностью одобрил такую решимость.